Читать книгу История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник) - А. А. Бахтиаров, Э. Эггер - Страница 4

Воспроизведение и умножение книг переписчиками. – Библиотеки александрийская и пергамская. – Книга, рассматриваемая как литый труд писателя или как выражение верований и национальной жизни народа. – Книга государственная. – Книга синяя, Книга жёлтая и т. д.

В числе разных народов, среди которых торговля распространила египетское изобретение, был один, у которого новый товар произвёл изумительное действие. Лёгкая возможность писать и распространять написанное на веществе, подобном папирусу, сообщила у греков сильный толчок человеческой мысли. Число книг всякого рода значительно увеличилось; частные лица собирали их целые коллекции, учителя школ запасались ими для того, чтобы обучать языку Гомера; рассказывают даже, что однажды Алкивиад (это было в V веке до нашей эры) прибил одного учителя школы, у которого не было экземпляра «Илиады». Большие города также устроили свои библиотеки, в которых количество томов скоро стало считаться тысячами. Тогдашние тома, без сомнения, содержали в себе материала меньше нынешних. Мы видим это по нескольким редким экземплярам, найденным в некрополях Египта, и особенно по свёрткам Геркуланума.

Один недавно открытый документ говорит нам, что, по повелению Птолемея Филадельфа, два поэта, бывшие в то же время и учёными, снимали точные копии, один трагедий, а другой – комедий, собранных в громадной библиотеке или, скорее, в двух библиотеках, основанных в то время этим царём, другом литературы и науки. По тому же свидетельству, число томов в первой библиотеке простиралось до 42 800, а во второй – до 490 000. Такое большое число не заключает в себе ничего невероятного, потому что мы можем утвердительно сказать, что в то время существовало уже более 550 трагедий и более 1500 комедий. Позднее другой поэт-грамматик, Каллимах, составил каталог всех этих книг, о котором мы будем говорить дальше. Птолемей старался собирать не только греческие произведения, но и произведения, писанные на различных иностранных языках, которые он приказывал переводить. Всё это даёт нам понятие об изумительной литературной и учёной плодовитости.

Эти богатые собрания книг, нередко уменьшавшиеся вследствие несчастных случаев: пожаров или землетрясений, постоянно возобновлялись и увеличивались благодаря деятельности многочисленных школ учёных и благодаря менее бескорыстной деятельности переписчиков и книгопродавцев. В то время нередко раздавались жалобы на небрежно написанные копии и на соревнование книгопродавцев, слишком усердствовавших распространять их.

Это побуждает меня сказать несколько слов о способах воспроизведения книг сотнями и тысячами экземпляров.

Раз написанная автором, книга переходила в руки переписчиков; но так как за одним оригиналом невозможно было работать разом в несколько рук, то книги распространялись бы очень медленно, если бы не стали диктовать этот оригинальный текст нескольким переписчикам, собравшимся в один кружок. Вообразите себе, что несколько сотен писцов пишут разом под диктовку; тогда они в течение нескольких дней воспроизведут одно и тоже сочинение в сотнях экземпляров. Разумеется, таким только образом римляне могли уже издавать листок ежедневных объявлений, который из Рима расходился до отдалённых границ империи и распространял там военные новости, городские анекдоты, в сокращённом виде прения народа или римского сената. По всей вероятности, римская газета «Acta diurna populi Romani» ни редактировалась, ни переписывалась с особенной тщательностью, да это и не особенно требовалось от рукописного листка, служившего лишь материалом для истории. Но произведения литературы, в особенности образцовые, подвергались большой опасности при таком быстром воспроизведении. Цицерон раз писал одному из своих друзей: «Я не знаю, что и делать с латинскими книгами, до того они выходят искажёнными из рук переписчиков и книгопродавцев». Около того же времени Страбон высказывает такие же жалобы греческих книгопродавцев в Александрии; но зло пошло ещё гораздо дальше: со времён Демосфена трагедии Эсхила, Софокла и Эврипида были до крайности искажены вследствие неточности копий, нескромности актёров, позволявших себе слишком свободно переделывать их в угоду зрителям, так что пришлось подумать о приискании средства против зла. Один великий правитель, вместе с тем и большой любитель литературы, оратор Ликург, приказал тщательно сверить варианты наиболее древних из этих драм, после чего велел написать один образцовый экземпляр, который и был положен в Акрополь или цитадель Афин; с тех пор с этого образцового экземпляра должны были списываться все копии для публичных представлений драм этих трёх великих писателей. Много веков уже прошло с тех пор, как утрачен этот драгоценный экземпляр! Он недолго пролежал в афинских архивах. Один царь египетский, из дома Птолемеев, желая непременно иметь с него копию для своей богатой александрийской библиотеки, выпросил его у афинян под залог и решился скорее лишиться своего залога, чем возвратить драгоценную рукопись. Оставшиеся нам ныне драматические произведения Греции дошли до нас в копиях, далеко худших знаменитого Ликургова экземпляра, и таков удел почти всех книг, оставшихся нам от греческой или римской древности: иной раз двадцать или тридцать копий отделяют нас от рукописи самого автора. И автор сам нередко предвидел опасности, которым должно было подвергаться его произведение от частых переписок. Главный христианский хронолог, Евсевий, в начале своей «Хроники» обращается, в примечании, с горячей мольбой к своим будущим переписчикам, чтобы они не забывали выставлять каждое число против события, к которому оно относится. Писцы аккуратно переписывали это примечание, но все-таки не всегда точно исполняли своё дело!

Нередко и сам переписчик сознавал свои ошибки, и если этим переписчиком был монах, что почти постоянно случалось в средние века, то он на последнем листе книги обращался к читателю со смиренной просьбой простить ему проскользнувшие ошибки.

Для предупреждения стольких неудобств нередко также прибегали к пересмотру экземпляров и поручали такое дело какому-нибудь грамматику или издателю по профессии, который брался исправить погрешности, ошибочные наставления, или по крайней мере отмечал на полях более правильные наставления, заимствованные из какой-нибудь древней и более авторитетной рукописи; просматривавший грамматик подписывал свою работу и обыкновенно обозначал даже время её; мы имеем немало примеров таких подписей.

Теперь, когда мы уже так далеко подвинулись вперёд, может быть, пора представить вам несколько соображений о новом значении, которое придаёт слову книга по мере того, как развиваются наука и искусство письма. Поэтому автор просит читателя несколько сосредоточить свои мысли и удвоить своё внимание.

Ряд страниц, помещённых одна подле другой, но не связанных между собой единством содержания, а, следовательно, и мыслей, могут занять собой целый том или даже несколько томов, и всё-таки не составить того, что собственно следует называть книгой. Например, собрание различных стихотворений или нескольких рассказов и анекдотов, если угодно, будут представлять собой книгу, чтение которой очень займёт; хронологический список событий, собрание астрономических или других наблюдений будут интересовать серьёзных читателей и учёных по профессии; но все произведения подобного рода не предполагают у автора таланта задумать и написать совершенно самостоятельный по мысли труд, создание воображения или знания, не предполагают таланта составить план такого труда и выполнить этот план в точности, дав каждой части предмета соответствующие размеры. Это последнее качество, самое высокое качество в произведениях ума, и стоит указать авторов, которые представляют нам первый пример этого. Автор не хочет этим сказать, что можно с полной точностью определить в истории место и время этого первого примера, но ведь хорошо уже и то, если мы можем подкрепить свои мысли несколькими собственными именами, составляющими эпоху в древней литературе. Для краткости ограничимся одним именем, может быть, самым знаменитым и самым великим во всей греческой литературе. Аристотель составлял компиляции фактов, анекдотов, наблюдений, вопросов и т. д.; но это не будут книги в высоком значении этого слова, как стараемся определить его мы. Они имеют свою пользу, но не представляют собой громадного ума, обнимающего различные части науки для того, чтобы изложить их по известному методу. Этот самый Аристотель написал в трёх книгах «Риторику», в которой он методически излагает начала и правила ораторского искусства; он написал «Историю животных» (Руководство к зоологии), в которой распределены по классам, по сходству органов все известные тогда животные; в которой описаны отправления этих различных органов и объяснены настолько, насколько это позволяло состояние знаний во времена Александра Великого. Вот две книги, две прекрасных книги, которым компетентные судьи удивляются ещё и ныне, несмотря на все успехи, сделанные наукой со времён Александра Македонского. Сюда же можно было бы присоединить и «Политику» того же автора, если бы она дошла до нас в лучшем состоянии.

Так как мы уже начали философствовать по поводу книг, то останемся ещё на некоторое время в этой высокой области. Произведение, в котором основатель какой-нибудь религии изложил своё учение, становится у народа, среди которого оно появилось, священной книгой, книгой по преимуществу. Таков у учеников Магомета Коран, или собрание наставлений, по их глубокому убеждению, продиктованных свыше этому знаменитому пророку. Таков, говорят, у мексиканцев Попол-Вух. Иногда также догматы и предания народа излагаются в целом ряде произведений, собрание которых составляет книгу; таковы в Индии Веды, собрание религиозных песен, текст которых сохранялся в течение шестнадцати столетий до нашей эры и составляет сущность браминской религии. Таковы в Китае книги, отчасти приписываемые Конфуцию, философу и реформатору, жившему в VI веке до Рождества Христова. У евреев более пространный и всем нам известный под названием Ветхого Завета сборник содержит в себе писания, в которых изложены история, законодательство и религия народа Божия. К этим книгам, обыкновенно называемым каноническими, потому что они включены в канон, т. е. в освящённый духовными властями список, у христиан присоединяются четыре евангелия и другие писания, составляющие Новый Завет; оба Завета вместе у греков получили название Библии. Библия представляет собой по преимуществу книгу всех христианских общин.

В таком частном смысле книга служит некоторым образом выражением национальности; она представляет сущность верований великой семьи народов и иногда служит связью, соединяющей чрезвычайно крепко всех её членов.

Две великие эпопеи, вышедшие из-под пера Гомера, «Илиада» и «Одиссея», имеют почти такой же характер в языческой Греции; но если греки и почитали Гомера, как истолкователя их стародавних верований, однако они никогда не делали из него пророка, вдохновлённого богами. Две его поэмы представляли первоначальную историю и самую древнюю географию эллинского мира; собственно говоря, они не выражали догмат, теологию. Две поэмы Гесиода, «Теогония, или Краткая история богов», и «Труды и дни», сборник наставлений в стихах о земледелии, мореплавании, образе жизни, были также весьма почитаемыми памятниками мудрости древних веков; но они не имели авторитета, подобного авторитету Библии.

Сколько значений слова книга можно бы ещё привести вам! Но мы ограничимся только двумя или тремя.

Древние уже знали книги воспоминаний (libri commentarn или просто commentarii), как, например, воспоминания Юлия Цезаря о войне галлов, по своей простоте представляющие образцовое повествование; они знали счётные книги (libri rationum), в которые гражданин заносил свой приход, а иногда и действия своей повседневной жизни. Имея однажды надобность оправдать пред лицом римского народа свою проконсульскую деятельность в одной провинции, древний оратор и римский генерал, известный в истории под именем Катона Цензора, прочитал страницу из своей счётной книги, страницу, дошедшую до нас, и представляющую свидетельство его редкой бережливости и неподкупности. В христианских семействах, от средних веков до наших дней, также велись Памятные книги, куда заносились главные домашние события, как-то: рождение детей, подробности об их воспитании, об их гражданском, военном или духовном призвании.

А государственная книга? Что такое государственная книга? Это целый ряд списков, в которые занесены, в министерстве финансов, имена всех кредиторов государства, с суммой их долговой претензии. Нельзя не признаться, что хотя эта государственная книга и представляет собой замечательное орудие для хорошего управления финансами, но мало привлекательна для чтения.

А Синяя книга, Жёлтая книга, Зелёная книга и т. д.? Это сборники, издаваемые ежегодно в некоторых европейских государствах министрами иностранных дел; в этих сборниках перепечатываются главные дипломатические документы. Каждое государство избрало для обложки этих книг особый цвет, который и служит для отличия их; у Франции, например, жёлтая обложка, у Англии синяя, у Австрии красная, у Италии зелёная.