Читать книгу Михалыч (сборник) - Александр Блик - Страница 5

Бабушка, папа и папина симпатия тётя Лена заметили, что у меня появился новый кляссер для марок. И догадались, кто его подарил, – мама, которая теперь с нами не жила. И соседи догадались, и тётя Варя-медсестра, и дядя Жора-самогонщик. Но ничего мне не сказали. Только посовещались на кухне в субботу, пока капал самогон. И подарили спиннинг с катушкой.

– Такой хотел? Мы же видели, как ты на Борькин смотришь…

Дядя Жора улыбался и смотрел то на меня, то на свой стакан на просвет. Спиннинг был почти как сокровище. Мало кто из рыбаков имел. Все перемётами та-ранку и судаков ловили. А на удочку с причала только бычок шёл. А что бычок? На рынке два рубля ведро. Ну, три, если крупные.

– Спасибо! Завтра же наловлю, вот увидите!

И поставил будильник на 3 утра, а лег спать в 7 вечера.

И пошел по трамвайным путям в порт. По дороге накопал червей на Белой Даче саперной лопатой. Пришел и расположился. Там был длинный бетонный мол. И много людей в полумраке и в абсолютной тишине. Если не считать негромкого плеска волн и тихих вздохов огромных кораблей у причалов. У меня не было никакой сноровки со спиннингом. Поэтому первый раз я забросил совсем криво и запутал лески соседям. Они повозмущались шёпотом, но незло. Помогли распутать и забросить, как надо. Дальше пошло гладко, пока не вытащил довольно крупного сазана. Соседские снасти опять спутались. Но никто не ругался. Они понимали, что такой улов редкость. И я понимал. Поэтому ощутил, как бьётся сердце. И потом ещё трёх выловил.

– Ну, ты даёшь, Михалыч. Кормилец, чтоб я так жил!

Все восхищались моим уловом. А я сказал с важностью:

– Ну, всё. Я спать пошел. Бабуля, разбудишь через час. У меня встреча.

Папа был на работе. На заводе «Азовсталь» в первую смену.

Встреча с мамой была в театральном сквере.

– От тебя так интересно рыбой пахнет, Михалыч (вообще-то я набрызгался папиным Шипром…)

– У меня теперь спиннинг, мам.

– Спиннинг? О-о-о… – мама задумалась. И придумала.

– Пойдём в ресторан. Будешь сопровождать меня, как даму, и осваивать этикет первого взрослого свидания.

Зал был огромный. С лепниной, тяжёлыми портьерами и ковровыми дорожками. Мы притормозили, и мама шепнула:

– Вон, у окна свободный стол. Держись от меня слева на полшага впереди. Подойдем. Отодвинешь стул для меня. Подождёшь, пока я сяду. Сам сядешь напротив.

Принесли меню. Я подал его маме, а сам стал разворачивать крахмальную салфетку.

– Салфетку не трогай, пока не принесут еду.

Я заказал рыбный паштет, суп и судака в польском соусе. Согласовали, и я заказал.

– Пока ждем, нужно разговаривать, Михалыч.

– А о чем?

– Если свидание первое, то о погоде, общих знакомых или об этой вот посуде. И спину держи прямо. Жестикулируй сдержанно. Смотри в глаза.

Глаза её были весёлые, и обучение шло легко.

– А как о посуде говорят?

– Можно потрогать ногтем вот так, – она пощелкала подставочную тарелку и пустой бокал, – и сказать: «О, саксонский фарфор! О, чешское стекло!» Или «О, это не саксонский фарфор. Но тоже приличный!» Потом начинай мне пересказывать книжку про фарфор и стекло. Помнишь, тебе дарили такую? А я буду складывать ладошки: «Как интересно, Михалыч. Вы такой знаток, просто прелесть! Не то, что ваш друг Борис».

Мама шевелила ресницами и тихонько смеялась. Я даже не сразу понял, что «ваш друг Борис» – это мой друг Борька.

Принесли паштет, разложенный по маленьким золотистым тарталеткам. Я вспомнил про салфетку и начал прилаживать её себе на грудь.

– Ни в коем случае, только на колени. А из тарталетки ешь только содержимое, саму её не ешь. Не положено.

– Но она вкусная! – я успел откусить. – И довольно красивая по форме!

– Вот этим и воспитывается сдержанность, Михалыч. Кстати, как поживает твоя симпатия Танечка?..

Было и про «не наклонять тарелку с остатками супа», и про «не расставлять широко локти». И про всякое такое. Но больше всего мне запомнилось про сдержанность и тарталетку, которую нельзя.