Читать книгу Записки отставного афериста II - Александр Кларенс - Страница 1

Как сейчас вспоминаю те времена, – мы всё время куда-то едем с Бегемотом. В машине, полной пейнтбольных стволов. И непрерывно какие-то непонятные знакомства…

Ночь, Ленинградская трасса, километрах в 20 от города на обочине голосует мелкая блондинка.

Бегемот:

– Тормози!

– А понту? Наши рожи увидит – раненым лосем в кусты ломанется.

Но торможу. На удивление, девица лезет в машину. Любимый Бегемотом типаж "пацанка".

Грубоватые манеры, раскованное поведение, но при этом душа-человек.

Мы девчата-ёжики,

В голенищах ножики,

Любим выпить-закусить,

В пьяном виде пофорсить.

Я их называл "девочки с косичками в очках и хроническим гонорейным уретритом" и старался держаться подальше, но Димочка с них млел. Как и они с него.

Едем, эти уже воркуют, по ходу дела Диман интересуется:

– А нельзя ли, тётенька, травы прикупить в округе в столь позднее время суток?

– Говно вопрос! Тут рядом военная часть, там солдаты с КПП продают.

– Дорогу показывай!

Ну, "рядом" это она, конечно, загнула. Что в Химках есть такие ебеня, я и не подозревал до этой ночи. Какие-то плодоовощные базы, тупики, трубы, гаражи, голубятни, – чёрти чего. Но блондинка уверенно довела нас до цели.

Долго долбились в окно КПП, наконец, форточка распахнулась, одарив нас мощным напасом.

Да.

Широко живет партизан Панасюк. У них там курить не надо, судя по концентрации. И проверки не страшны, любой проверяющий, зайдя в помещение, напрочь забудет о цели визита.

– Ы?

– Травы б нам, солдатик.

– 10 долларей корабль. (Благословенные времена)

– Не стыдно за валюту вероятного противника Родину продавать?

– Мы этим подрываем его экономику!

– А ну тогда на тебе $100 на стакан, крепи оборону.

– Служу России!

По дороге долго молчали. Зависть глодала нас нещадно.

– Ты оценил службу?

– Да просто отвал башки. В караулке концентрация каннабиола в полбзди точно.

– ?… Это что за величина такая?

– Единица задымленности. Одна бздя это когда платино-иридиевый топор весом в 1 кг плавает над полом на высоте в 1 метр.

– А-а, да. Это из институтской палаты мер и весов. Я ещё помню, что сила удара в 1 дерг это когда мудак, засунувший пальцы в розетку, отскакивает от неё на один прыг.

– Угу. Не, Макс, во люди устроились!

– Да, Дима, не то что мы.

– Я б точно на сверхсрочную остался при таких делах.

– Димочка, ты дембель при таких делах проебал бы. Лет через 40 тебя, прокопчённого ветерана, запселого маразматика министр обороны лично проводил за ворота. Прям на пенсию. Тебя б молодежь нюхала за деньги. Хорошая прибавка к государеву кошту.

– 40 лет в наркобизнесе и на пенсию жить? Ты меня недооцениваешь.

– А ты б номера счетов и под пыткой не вспомнил. Или в каком огороде банки с нажитым непосильным трудом сховал.

Недели через две нелёгкая занесла нас ночью в те же степи.

– О, Макс, поехали защитников Родины проспонсируем?

– Ты дорогу вспомнишь?

– Ну-у, наверно…

– Наверно или точно?

– А сам не?

– Я на 5-м повороте сбился.

– Ладно, там спросим.

Да щаз-з. Пустыня. Никого.

Наконец, у какой-то автобазы видим горящую лампочку. Долго долблюсь в решетчатые ворота.

На звук вылезает заспанная собака, но ведёт себя странно. Дико радуется нашему приходу, коротко гавкает. Из будки выглядывает сторожиха и машет мне руками.

– Что?

– Беги в машину, дурак!

Поздно.

Стая псин лезет со всех щелей и, плотоядно облизываясь, прёт ко мне. Причём, не торопясь так, вразвалочку. Чувствуется опыт многочисленных расправ.

Успеваю допрыгнуть до машины и… одна шавка нежно прикусывает мне ногу, вторая вцепляется в куртку.

Причём рычат, но не кусают. Ждут остальных. Во я попал! Спросил дорожку, нечего сказать!

В момент окончательного осознания себя не монадой разумной, но косточкой сахарной, в машине опускается стекло и в руку тычется тёплая, удобная и такая желанная рукоятка моего "Минимага".

Скорострельность больше чем у Калашникова, точность – яйца мухе с 10 метров отстрелю. Родимый мой! Не зря я в тебя трёшку грина вложил!

Теперь я понимаю, почему у горных народов поделившийся с тобой в бою оружием брат навеки.

Это ощущение перехода из мяса в воины, от "Ой, дяденьки (пёсики), не надо!" до "Ну, пинчеры мокрожопые, ща я вам покажу куськину маму" ни с чем не сравнить. Ещё минуту назад ты испуганной мандой трясся и ждал неминуемого изнасилования, а тут – опа! – и ты уже сам примериваешься, с чего начать сыктым супостатов.

– Так, бить надо начинать с дальних, эти, что вблизи, никуда не денутся… – мелькало в башке… – подпустим поближе… Пора! Диман, огонь!

Первый шар прилетел любо-дорого глядеть – прямо в пасть картинно зевающему вожаку. Тот вытаращился и захрипел. Что, вкусно? Ну на ещё, у меня 500 гостинцев в фидере. На всех хватит.

Первые 30 секунд стая реально затупила. Что дорого им стоило. Минимаг с трёх метров это серьёзно. Очень серьёзно. Синяк с кулак остается на месяц.

Наконец, до шавок дошло, что дело швах, и они с визгом бросились врассыпную. Особо порадовал застрявший под забором вожак, его я наполнял шарами с тылу до отвала. Секунд на 10 я сделал из него биллиардную лузу. Мне кажется, что, когда этот кабысдох наконец протиснулся, обдирая шкуру в щель, у него уже полная пасть шаров была, не иначе.

Ну и остальным гостинцев досталось вволю. Мы не жадные.

Вырвавшийся из-под забора шаронаполненный собак бросился к сторожихе жаловаться. Ой зря.

Пока он скакал вокруг хозяйки и ябедничал, мы добавляли ему поводов для обид.

– А поделом! А я тебя предупреждала! Когда-нибудь нарвёшься! Вот и! Эк тебе шариками-то жопу порвали! Ну теперь буду Шариком тебя звать, заслужил!

Я удачно попадаю негодяю по яйцам, и тот с воем уносится вдаль.

– Ай, молодцы, мальчики! А то оборзели совсем, постоянно кого-то рвут.

– Бабусь, а где тут воинская часть?

– Вот радость-то! Внучки мои объявились! Будет кому старость мою одинокую скрасить! А я уж и не чаяла!

– Тётя, хорош глумиться! Сначала собаками затравила, потом издевается ещё! Химкинское гостеприимство в действии!

– А я вас прям звала! Все зенки изглядела, от окошка к окошку бегая. Мозоль на лбу вот от ладони домиком. Где ж, думаю, племяннички мои драгоценные, совсем, охальники, тётушку свою забыли. Ну, звиняй, племяш, я тут намедни каравай спекла хлебом-солью дорогих гостей потчевать, но не дождалась. Не вели казнить, касатик, не держи зла на тётю родную, кровиночка!

Мы обессиленно хохочем. А что делать? Обосрали – обтекай.

За будкой мелькает тень. Выстрел! Очередная жертва, заполошно визжа, уносится вдаль.

– Гляди, какой меткий! Воинскую часть тебе? А зачем?

– Э-э…

– Понятно. Планокеши.

– Да, не, мы друга навестить…

– Короче, друзья-племяннички, валите отседа подобру-поздорову. И свечку Николаю-Угоднику поставьте, не жидясь. Или неевреясь, – я правильно сказала?

Вот ехидная бабка…

– А…

– Хуйна. Третьего дня уже навестили ваших друзей. За хуй и в музей повели. И засада теперь вас поджидает. Каждую ночь оттеда мусора наркош таскают пачками. А вам вот повезло.

– К-хм. А как Вас звать, уважаемая?

– Тебе что за забота?

–Да вот и за вас свечку желаю поставить.

– В жопу себе свечку поставь, авось от почечуя сбережет. Нужны мне ваши молитвы больно. От таких сукодеев. Свои грехи замаливай. А с моими уж как-нибудь сама справлюсь.

– Э…

– И денег твоих мне не надо. Всё, валите отседа, мне спать пора!

Едем молча. Долго. Потом:

– Папа, что это было?

– Твой ангел-хранитель, сынок!