Читать книгу Записки отставного афериста II - Александр Кларенс - Страница 11

Опять из бесед с Гордеем…

– Макс, а ты в караул ходил в армии?

– Один раз. Больше не посылали.

– Отличился?

– А как же! Нарушителя задержал.

– В отпуск пошёл?

– Спасибо, что не на дизель.

– А что так? Положено ж.

– На моё "положено" там хуй наложено. Замполита я батальонного заловил. Он ночей не спал, всё волновался, – бдим мы в караулах или дрыхнем бессовестно. Вот и зашуршал гадюкой в камышах. А тут я…

– И что?

– А по Уставу – «Стой кто идет! Стой, стрелять буду!»

– А он?

– А он там что-то грозное рек из кустов про руководящую роль партии.

– И?

– А в караульном Уставе про партию не слова. Как и про голоса из кустов. Вот если б он куст поджёг… тогда я бы, пожалуй, задумался, а так дал предупредительный впритирку над фуражкой и мордой в стылую грязь положил. Потом всё дозвониться до караулки не мог. У нас стрельбище было через забор, там палили непрерывно. Так что на выстрел никто не бегал.

– Со связью проблемы?

– Со скукой. Мне ещё два почти 2 часа стоять предстояло. Чего ради я себя такого развлечения должен лишать? Замполит ничком в грязи – да я на эту картину вечно любоваться был готов! Часа полтора я его там вымачивал, за это время майор всю лужу впитал шинелкой. И задубел оной. А то повадился, понимаешь, недремлющим оком моргать. Большой брат. Вот я и дал ему поразмыслить, что в тёплой коечке куда как поуютней лежится, чем в холодной луже под прицелом у психопата с ружжом.

– И чем дело кончилось?

– Да ничем. Прибежали наши, отодрали заледеневшего комиссара от грунта и в санчасть понесли. У него руки-ноги не гнулись, сам ходить не мог. А лицо, лицо-то какое было! Сколько там страсти! У нас потом экскурсии ходили посмертную маску замполита глядеть. Он в грязи так натуралистично отпечатался… Ну как живой прям… Одна беда, воспаление легких схватил. Нет, не тот нынче замполит пошёл! Нежный какой-то, комнатный. Оранжерейный. Как орхидея. Годится только для украшения отапливаемых помещений. Часок на свежем воздухе полежал – и в больничку на месяц. А вдруг война?! Вдруг Родина в окопы позовёт? Это что получается, – через час войска без партийного пригляда окажутся? А кто будет наглядную агитацию творить? Боевые листки писать? А?

– Ты чего разошёлся-то?

– Да это я так отвечал, когда на меня после орали. Мол, мало ли что. А вдруг коварный враг старенькую маму замполита захватил в заложники и ко мне сердягу отправил? Откуда я знаю? И, пользуясь его сыновней любовью и моей недисциплинированностью, разграбит вражина склад продовольствия? А? Пожрёт, гад, картоху-моркву, комбижиром закусит и пиздец нашей боеготовности!

– И что тебе было?

– Да ничего. Поорали да отстали. Я Устав наизусть знал, не доёбешься. Но в караулы больше не ставили.

– Повезло тебе. Я вот на Севере полтора года через день на ремень яйцами звенел.

– Сочувствую. А у вас были такие энтузиасты-проверяльщики?

– А как же. Командир роты. Он разведчик бывший, и как литр примет, его в разведку тянет неодолимо. В "лешего" обрядится и давай на караулы нападать. То автомат спиздит, то магазин отстегнёт.

– А чего не пристрелили?

– Да не. Он хороший. Только по пьяни дурной. А так проспится, пиздюлей выпишет, и всё вернёт. Мы проверяли, если бдительность проявить, – он сердитый потом неделю ходит. А так подкрадётся, палец к виску приставит, да как заорёт – А! Ты убит! – Потом засмеётся как ребёнок и убежит. И все довольны. Мы его старательно не замечали. Чего хорошего человека не потешить, коли на него блажь нашла?

– Прям идиллия.

– Да какой там. Заебал, надо сказать, основательно. Пил-то он регулярно, потому у нас эти казаки-разбойники через день. Ну я и решил всё это прекратить.

– Моим методом?

– Я что, дурак? С комроты отношения портить?

– Спасибо.

– Пожалуйста. Не, я умнее всё обустроил. Начал с тонкой лести. Мол, тащщ капитан, вы такой смелый человек, мы прям все вами восхищаемся… Тот надулся поначалу, это, мол, что… а потом заинтересовался, – чего это мол я смелый? Ну, как же, говорю, у нас тут в округе медведь-шатун шляется, привлеченный запахами солдатской столовой, а вы по ночам бесстрашно наши караулы проверяете…

– И что, купился?

– А что не купиться? У нас медведи на помойку частенько наведывались. Плюс я там народ подговорил, – как капитан мимо прошёл, так все о медведе говорят. То там его видели, то здесь. Потихоньку у капитана в подкорочку медведя в спячку и положили.

– И разбудили?

– А как же! Смотрю, как-то комроты навеселе. Ну точно сегодня в разведку пойдёт. Вот мы ему медведя и показали.

– Не понял? У цыган арендовали что ли?

– Своими силами обошлись. На татарина одели шинель, ватник и караульный тулуп наизнанку вывернутый. И в любимые капитановы кусты посадили.

– Хы. И что, похоже?

– В темноте да по пьяни сойдёт.

– И?

– Ну капитан в кусты заполз, а на него Хабибулин как выскочит, да как заревёт!

– Сильно!

– Хабибулин в роль вжился. Озверел прям. Правда он, кажется, с гориллой роли перепутал. Я вот даже в цирке не видел, что бы медведи ревели, да в грудь себя кулаками колотили. Потом он еще зачем-то снег загребал лапами и в ярости над собой подкидывал.

– Капитан не просёк?

– Капитан так бежал, что сапог потерял.

– Офицерский? Хромовый?

– Он самый.

– Погоди. Гансы же их внатяг надевают. Его же снять целая проблема…

– Сами охуели. Но после этого командир к нам ни ногой.

– Ты мне комплекс неполноценности родил. Выходит, я дебил что ли?

– Макс, это новость только для тебя. Для окружающих это давно "реальность, данная нам в ощущениях…"