Читать книгу Я русский. Вольная русская азбука - Александр Образцов - Страница 26

Зимой колодец стоит полный воды.

Сверху на крышку кидаешь дырявую китайскую лодку из игрушечного пластика, купленную по глупости, и в самые сильные морозы ледок как стекло.

Приехал на дачу, чиркнул спичкой, и дрова в печи, заложенные при прошлом отъезде, мгновенно начинают трещать, потом и гудеть. Так и тянет выйти, посмотреть на густой дым из трубы.

Сначала прижимаешь к теплым кирпичам ледяные руки, но скоро начинаешь снимать с себя лишнее. Через полтора часа ходишь в носках, связанных женой из свитеров времен развитого социализма (снизу на носки нашиты войлочные стельки): появляется генетическая память о русском деревенском рае.

Кипит чайник.

Катится по краю бледного зимнего неба торопливое скукоженное солнце.

Дачу грабили всего один раз. Унесли магнитофон. И черт с ним. Хочется забыть, чтобы не нарушать ощущения своей усадьбы.

Пойти в гости к соседям, также приехавшим на выходные. Только для того, чтобы с мороза вернуться к себе, в тепло.

Устойчивая ненависть к железнодорожникам в России явление генетическое. Электрички с Финляндского вокзала на Приозерск ходят беспорядочно, издевательски, садистически, по-махновски, беззаконно и ненаказуемо.

Зимой эти железные гробы несутся промерзшие и сквозящие. На Московском направлении хотя бы топят. Здесь же машинист в теплой кабине недрогнувшей рукой зарабатывает себе премию за экономию электроэнергии. Клянусь, все пассажиры желают ему измены жены и всяких болезней вплоть до онкологии.

Человек ли начальник Финляндского отделения Октябрьской железной дороги? Если это так, то зачем ты измываешься над нами?