Читать книгу В шаге от бездны. Том 2 - Алексей Лужков - Страница 3

***

Спустя двое суток, безрадостных, хмурых и неотличимых друг от друга, Трижды Повешенный вышел к Охотничьему пределу. Здесь начиналась территория Рейнланда, а точнее восточная оконечность Диколесья. Леса поредели, оттесненные руками человека. Ранхард часто наталкивался на крупные вырубки, обходил стороной лагеря углежогов и смолокуров. Снегу за последние дни навалило столько, что наемнику ничего не оставалось делать, как выйти к Старому тракту. Ежась от холода, он кисло смотрел на тащившиеся по большаку телеги. Купцам и ремесленникам, застигнутым ранним снегом, следовало подумать о санях.

Вскоре показались стены Вальдштадта. В наступающих сумерках они казались черной грифельной полосой, начертанной на белом холсте. Под стенами города горели окна постоялых дворов и трактиров, готовых принять запоздалых странников. Ранхард решил заночевать в одном из них. Идти в город на ночь глядя – так себе идея. С приходом темноты стража станет особенно подозрительной и может устроить ему досмотр. А если принять во внимание его потрепанный вид и усиленные посты Ордена, то будет лучше оставить артефакт в трактире, и уже утром нагрянуть в «Лесную киску».

Трижды Повешенный позвал Шмыга:

– Дни свободного полета закончились. Если кто-то увидит, как я треплюсь с птицей, то застенков инквизиции не избежать. Полезай в сумку.

Расшнуровав рюкзак, Ранхард запустил туда скворца.

– И не вздумай там гадить! – предупредил наемник. – Выпущу, когда снимем комнату.

Скворец безропотно принял свою судьбу и удобно разместился на одеяле.

Выбранный Ранхардом постоялый двор назывался «Медвежья голова». Уютное двухэтажное строение под гонтовой крышей, оштукатуренное и на удивление чистенькое, стояло близ тракта в миле от города. Сквозь слюдяные окна пробивались огни свечей, обещавшие постель и горячую кормежку. Над входом в трактир прибили резную вывеску с выжженной башкой медведя. Не слишком оригинально. В свое время, Трижды Повешенный выслушал не мало местных баек. Первая из них повествовала о гибели истфалийских захватчиков, и каждый третий горожанин, гордо упирая руки в бока, заявлял, что именно его славный предок, какой-нибудь Буда Кожежуй, лично добил капитана Железных пикинеров. Другая басня касалась святого Бонифация. Иной враль, хлебнув пива, нет-нет да и сказывал про своего героического прапрапрадеда, вырезавшего святому знаменитый еловый посох. Лживый список трепачей завершала история гибели медведя-великана, наводившего ужас на окрестности без малого полсотни лет назад. Тут городских краснобаев было вовсе не остановить. Каждый второй сочинял, про своего дальнего родственника, пронзившего сердце зверюги копьем, и каждый первый возвещал об отваге троюродного дяди свояка кузины, бросившегося с цепом на чудище. Несомненно, хозяин заведения воспылал страстью к третьей истории.

В трактир битком набился заезжий люд. Бродяги, торговцы, наемники и парочка невесть откуда взявшихся монахов шумели в прокуренном и вонявшем псиной зале. Народ пил, закусывал, играл в кости, о чем-то шумно спорил и смеялся плоским шуткам. Некоторые скользнули по Ранхарду взглядом, но увидев грязного, заросшего сальными лохмами человека, вернулись к своим делам. Очередной приблуда, мало ли их по грешной земле бродит?

Обойдя грубые столы и лавки, Ранхард прошел мимо большого очага, где постреливали искрами сыроватые дрова. Невысокий, обрюзгший трактирщик суетился за мокрой стойкой, разливая пиво в толстые деревянные кружки. Заметив Ранхарда, а скорее учуяв исходящий от него запах, он сморщил нос, похожий на утиный клюв.

– В долг не наливаю, – проворчал хозяин, но, заметив меч наемника, поправился.

– Это я так, на всякий случай предупредил.

Утконосый трактирщик постоянно сопел и безнадежно гнусавил.

– Деньги есть, – обозначил свою состоятельность Трижды Повешенный.

– Тогда милости прошу в «Медвежью голову». Меня зовут Бамбер.

Ранхард кивнул:

– Чем сегодня потчуешь?

– Картофельная похлебка с говядиной, овощной пирог…

– Похлебку давай, – перебил Ранхард, – хлеба и кружку водки. Комнаты есть?

– Вы успели как раз вовремя! Последняя осталась. Вы один?

– Да.

– Пять марок.

– У тебя там королевская спальня? – хмыкнул наемник. – Не дороговато ли?

– Если не нравится, можете поискать другое место.

Выложив на стойку деньги, наемник занял свободный стол. Он предпочел бы уединенный эркер, но там сегодня пьянствовали купцы. Вскоре трактирщик принес заказ, оплаченный наемником еще двумя марками. Однако Бамбер не спешил уходить. Пытливые глазенки трактирщика изучающе смотрели на Ранхарда.

– Признаться, меня распирает от любопытства, – сказал он, сложив руки под несвежим фартуком.

Ранхард залпом осушил кружку.

– Чего тебе? – не очень любезно спросил наемник.

– Откуда путь держите?

– Неси еще водки.

Бамбер, наконец, заметил отсутствие склонности у клиента поддерживать беседу.

– Одну минутку.

Водку принесла конопатая, худенькая официантка, лет шестнадцати от роду. Видимо трактирщик решил оставить в покое нелюдимого посетителя. Ранхард наслаждался каждой ложкой горячей пищи. Картофель и говядина были не дотушены, но после вяленого мяса казались пищей богов. За последний месяц он слишком долго сидел на походной диете, чтобы привередничать.

После еды, выпивки и трубки Ранхарда потянуло в сон. Согласно поступившим указаниям Бамбера, его комната находилась на втором этаже, в самом конце коридора. Впотьмах Трижды Повешенный добрался до своей двери. Угловая комната больше походила на переоборудованный чулан. Стол, табурет, узкая кровать на высоких ножках, сундук со сломанным замком. В маленькое квадратное окно настырно заглядывает свет от уличного фонаря.

Заперев дверь на засов, Ранхард выпустил Шмыга. Скворец принялся нарезать круги под потолком, нарушая тишину громкими трелями.

– Замолкни! – приказал контрабандист.

Шмыг сразу затих, приземлившись на край стола. Выдав скворцу колобок с кровью, наемник разделся и улегся на скрипучую кровать. За последнее время Ранхард отвык спать в нормальных постелях. Ворочаясь на скомканных простынях в безуспешных попытках уснуть, он вскоре плюнул на удобства и стащил соломенный тюфяк на пол. Подложив под голову свернутое одеяло, Трижды Повешенный провалился в сон. Глубокой ночью, его разбудили стоны какой-то девицы за стеной. Девка верещала так, будто ее охаживал не один любовник, а банда одуревших от воздержания ландскнехтов. Выругавшись и невольно позавидовав усердности неизвестного ловеласа, он снова заснул.

Утром официантка принесла Ранхарду таз с теплой водой. Умывшись и протерев влажной тряпкой зубы, наемник оделся. Наверное, стоило посетить мыльни, чтобы прачки отстирали красные пятна. В город в таком виде соваться не стоит, лишние подозрения ему не нужны. Спрятав рюкзак под кровать и наказав Шмыгу не шуметь, он вышел из комнаты, заперев за собой дверь. В соседних покоях слышался гунявый голос Бамбера, но Трижды Повешенный не стал прислушиваться к яростным тирадам.

В общей зале царила тишина. У стойки скучала давешняя конопатая девка, а возле очага чинно завтракали перловой кашей монахи. Заказав яичницу с колбасой и пиво, Ранхард занял свободный эркер. Девица поставила перед ним пенную кружку и зажгла сальные свечки. Наслушавшись ночью стонов и визгов, наемник оценивающе глянул на официантку. Худенькая, конечно, подержаться не за что, но с голодухи сгодится.

Наверху что-то с грохотом упало. С потолка слетела труха и пыль, как на грех прямо в пиво Ранхарда. Девушка обреченно вздохнула.

– Ох, быть беде.

На лестнице послышались шаги. Ранхард сделал глоток, с интересом ожидая развития событий. Со второго этажа спускалась примечательная личность. Высокий, статный мужчина, с хищным, ястребиным лицом и встопорщенными светлыми волосами. В его правом ухе болталась золотая серьга в форме креста, а лоб охватывала черная повязка. Мужчина гордо спускался по лестнице, одетый в одну лишь короткую желтую рубаху. Штанов и исподнего на нем не было. Чресла бесстыдника раскачивались из стороны в сторону как язык колокола. За блондином семенил Бамбер, тревожа утреннюю тишину бессвязными ругательствами.

– Ублюдок, – рычал трактирщик, размахивая руками. – Ты… мою девочку! Не позволю!

От возбуждения он брызгал слюной, то и дело орошая чеканный профиль охальника.

– Да полноте Вам, папаша, – успокаивал его светловолосый, – я и сам изрядно перетрухал, когда проснулся в обнимку с этой разомлевшей булкой! Представьте, каково было мне?!

Бамбер замолк, потерявшись от наглости мерзавца.

– Я понимаю, Вы человек не искушенный, – продолжал взъерошенный тип, – но лично я готов требовать компенсацию за мою поруганную честь, коей вчера грубо воспользовалась ваша дочь, покуда я был пьян!

– Компенсацию! Негодяй, совратил невинное дитятко, так еще и денег просит!

Блондин вздохнул так печально, что в этом вздохе послышалась вся несправедливость мироздания, за которую он безусловно страдал.

– А вот и нет. Невинность, увы, не входила в те малые добродетели, сохраненные вашей дочкой.

– Нет?! Лжец! Мошенник!

– Увы! – мужчина развел руками, – здесь я честен перед вами и, прошу заметить, перед собой, – выдержав паузу, он спросил. – Вы когда-нибудь трахали горшок?

– Что?!

– Обычный, такой, кухонный горшок для супа. Ощущения сходные, я Вам доложу. Мне казалось, мой маленький друг затеряется в том безблагодатном царстве тьмы и влаги, в которое я так неосмотрительно его поместил.

Бамбер, не выдержав оскорблений, попытался ударить светловолосого паяца, но тот, ловко увернувшись, толкнул невысокого толстяка под бок. Корчмарь кубарем слетел по лестнице, благо падать оставалось жалкие четыре ступени.

– Рекомендую поговорить с дочерью, – с шутливой серьезностью посоветовал обидчик, – мне кажется, еще не поздно наставить ее на путь истинный. Монахи не дадут соврать – здесь потребны молитвы и раскаянье! Я Вам как отец отцу говорю. Ибо не дай Беруин шлюха вырастет!

Блондин подошел к стойке, без стеснения щеголяя волосатыми ягодицами.

– Мария, – позвал он официантку. – Налей-ка страждущему чашечку вина. От этих скандалов у меня в горле пересохло.

Зардевшись, девушка исполнила просимое, отводя взгляд от обнаженных причиндалов наглеца.

– Неловкая ситуация вышла, – пожаловался он. – Но и меня можно понять. Сижу себе такой в комнате, выпиваю, дожидаюсь Франческу. И тут на тебе! Заходит эта сисястая кадка и начинает вопить: «Возьми меня, мой храбрый рыцарь!». Я человек культурный, но когда тебя величают рыцарем, легко потерять голову. Каюсь, бессовестная лесть выбила меня из колеи. Каждую минуту нашего соития я помнил о ее благообразном отце и его грядущем разочаровании в нынешней молодежи. Не каждый день человек узнает, что его дочь та еще поблядушка, а ее невинность шляется где-то вместе с совестью.

Пока мужчина разглагольствовал, Бамбер сидел на лавке и, тяжко качая головой, утирал слезы злости и обиды.

– Не переживай, отец, – посочувствовал блондин. – Девственность в наше время сомнительный товарец, мало котирующийся на рынке. Мужикам не нравится, когда молодая жена валяется в постели бревном, не зная с какой стороны подойти к песту любви. Так что будем считать, я бесплатно обучил твою ненаглядную дочурку интересным приемам. Дал, так сказать, билет в постельную жизнь. Ее будущий муж мне спасибо должен сказать!

Продолжая словоблудить, он рассеяно посмотрел на Ранхарда и замер. Глубоко посаженные глаза шутника чуть не выпрыгнули из орбит:

– Гедеон Равнопрестольный, святые апостолы и их сраная кибитка, кого я вижу!

Ранхард прекрасно знал светловолосого любителя пухлых дочек и меньше всего ожидал его увидеть в окрестностях Вальдштадта. Перед Трижды Повешенным стоял Эдвин Майер, прозванный Весельчаком. Много лет они вместе служили под началом Гариона-Дракона, кондотьера «Рваных знамен». Многое пережили и совершили немало темных дел. Пять лет назад их расставание прошло не очень гладко, но, как известно, время лечит. Ранхард едва заметно улыбнулся:

– Весельчак.

– Ран… – начал Эдвин и осекся. – Ранульф, старый ты засранец, какими судьбами?!

Майер зашел в эркер и плюхнулся на лавку.

– Вот это встреча! Признаться, не ожидал увидеть твою рожу в этой заднице.

– Как и я. Может, штаны оденешь?

– Всегда успею. Штаны не баба – не сбегут.

Ранхард сдвинул пеструю, латанную занавеску, отгораживаясь от общего зала.

– Можешь звать меня настоящим именем. Только не ори.

– Ранхард, – Весельчак поднял чашу с вином. – Брат, вот так сюрприз. Где тебя носило столько лет?

– У Грани, – коротко ответил Трижды Повешенный.

– Ого! А ты все такой же отчаянный. И как тебе?

– Дерьмово. Ноги моей там больше не будет.

Весельчак прыснул:

– И правильно. Жрачка хреновая, девки страшные, не говоря уже о всякой нечисти. Решил податься к цивилизации?

– Вроде того.

– Ядрена мать, ты ничуть не изменился. Пока в тебя жбан водки не вольешь, ты говоришь так же скупо, как серит занедуживший запором.

Ранхард ухмыльнулся:

– Это ты у нас по части болтологии.

– Моя любимая наука!

Майер, скривил губы, осмотрев наемника:

– В каком дерьме ты плавал? – задушевно поинтересовался он. – От тебя несет какой-то падалью.

– Не было времени помыться.

– Херня. Сегодня пойдем в мыльни, отмоем тебя и устроим там хорошую попойку. Я угощаю.

Трижды Повешенный отмахнулся:

– Не надо. Я спешу.

Весельчак сощурился:

– И куда? На встречу с говночистами?

Ранхард вместо ответа хлебнул пива.

– Не клеится у нас с тобой разговор, – расстроился Весельчак.

– Ты правда соблазнил дочь трактирщика?

– Валак тебя задери! Мы не виделись столько лет, а тебя интересует целка какой-то толстухи?! Нет бы спросить: как твои дела, Эдвин? Где ты странствовал все эти годы? Скольких дамочек обрюхатил, сколько выпил пива, как много выиграл в карты? Не страдаешь ли ты от неизлечимой болезни, – в голосе Майера появился драматический надрыв. – Может, я умираю от неизвестной хвори, подцепленной от гальптранской шлюхи?

– На вид ты совершенно здоров.

– О боги! – взмолился Эдвин. – Ну почему, почему вы отрезали моему другу чувство юмора?! Мог бы подыграть. Сказать, что я бледен, что я утратил блеск в глазах, а мои впалые щеки свидетельствуют о плохом аппетите. Ты мог окружить меня заботой и заказать водки, но тебя, бессердечного, интересует только честь незнакомой девицы.

Майер перевел дух и допил вино. Мария в это время принесла скворчащую яичницу в чугунной сковородке. Ранхард без промедления принялся завтракать, орудуя лопаткой.

– Ладно, – Весельчак принюхался. – Ради кусочка яичницы я удовлетворю твое извращенное любопытство. Никого я не соблазнял. Согласно неписанным «Правилам Майера», я не имею обыкновения совращать девиц. Это девицы вопреки всем приличиям лезут ко мне желая познать чудо любви!

Трижды Повешенный фыркнул:

– Не ты ли рассказывал, что сбежал из Праудланда за потрахушки с дочерью графа Мортенбриджа?

– И? Во-первых, это было почти двадцать лет назад, а во-вторых, не вижу противоречий. Клятая девчонка сама затащила меня в постель и оттрахала так, что мои яйца неделю бряцали. Да чего там говорить, все равно ты не поверишь ни единому моему слову.

– И буду прав, – отрезал Ранхард.

Занавеска отъехала в сторону. Трижды Повешенный с удивлением посмотрел на невысокую стройную девушку, проникшую в эркер. На худощавом лице сверкали гневом крупные, голубые глаза. Выдающиеся скулы и узкий подбородок придавали лицу девчонки лисьи черты. Она была одета в черный кожаный костюм для верховой езды, расшитый серебряной канителью. Обтягивающее штаны и куртка подчеркивали крепкий зад и небольшую грудь. Короткая черная накидка, отороченная мехом, закрывала плечи. На голове барышни сидела широкополая шляпа с изогнутыми полями и залихватским плюмажем из перьев цапли. Выбившиеся из-под убора каштановые волосы до плеч девица выкрасила на кончиках в ярко-синий цвет.

– Вот ты где, поганец! – обрушилась незнакомка на Весельчака. – Сидишь пьянствуешь с каким-то проходимцем! И без штанов к тому же! Какую прачку или официантку ты опять поимел? Учти, мой дорогой, если ты заразишь меня «любовным насморком» или мандавошками, я лично отрублю тебе тот отросток, который ты постоянно восхваляешь!

– Франческа, солнце мое ты синенькое! – обрадовался Майер, пропустив мимо ушей отповедь. – Ты ранишь мое сердце глубже люцернского кинжала. Заметь, я не спрашиваю где ты шлялась всю ночь, пока я волновался и не находил себе места.

– Не ври, гаденыш! – рассерженной змеей прошипела девушка. – Ждал он меня, видите ли! Трахал дешевых потаскух, пока я делом занималась.

– И каким?

– Я всю ночь прождала Карла. Этот ублюдок явился только под утро! Мы там чуть не окоченели вместе с Юхо.

Весельчак отбросил шутливый тон:

– Карл заплатил?

– А то! – Франческа с гордостью продемонстрировала Майеру туго набитый мешочек.

– Отлично, – без особой радости похвалил Эдвин. – Э-э-э, милая, видишь ли, сегодня нам придется сменить трактир. Я тут немного… набедокурил.

– Я же говорила! Что на этот раз? Ты кого-нибудь проткнул? Или тебя нашли старые дружки? – Франческа кивнула на притихшего Ранхарда.

– Нет, что ты. Просто пока я тебя ждал, мне пришлось выпить много вина. И пива. И водки. А потом меня соблазнила дочка Бамбера!

Франческа звонко рассмеялась:

– Эта толстуха? Майер, я ожидала от тебя любой глупости, но только не этого. С каких пор ты волочишься за кусками сала?

– Клянусь Белой девой и ее непорочностью, свинка сама выпрыгнула из платья!

Франческа присела рядом с Трижды Повешенным:

– Я устала слушать твое вранье. Может, ты познакомишь меня со своим другом?

– Не просто другом! – Весельчак искренне обрадовался возможности сменить тему. – Он мой брат, и ты неоднократно слышала его имя. Ты имеешь честь познакомиться с легендарным Ранхардом Трижды Повешенным, бывшим капитаном «Рваных знамен» и по совместительству лучшим мечником по эту сторону Изумрудного моря.

Густые брови Франчески поползли вверх:

– Какая неожиданность. Франческа Гвидиче, но этот пустобрех прозвал меня Синей, – девушка откинула крашенную прядь, – из-за волос.

Ранхард ограничился кивком.

– Не жди от него красивых словесных узоров, – предупредил Эдвин. – Он слаб по части общения.

– Ничего страшного, – весело сказала Франческа. – Хватит с меня и одного трепача.

Весельчак скуксил расстроенную гримасу:

– А ведь когда-то тебе это нравилось. Раскрыв рот, ты слушала мои блистательные истории, полные свершений и героических преодолений.

– Вранье!

– За это вранье ты впервые спустила передо мной штаны!

– Пошел в задницу!

Трижды Повешенный давно отвык от бурных перепалок и невольно отодвинулся подальше от метающей молнии Франчески.

– Доигралась? – поддел ее Эдвин. – Мой друг, того и гляди, драпанет в сторону леса. Ничего удивительного! Зачем разумному человеку связываться с глупой истеричкой?

– И с хвастливым идиотом, не умеющим вовремя заткнуться, – вернула грубость Франческа.

– Может, вы оба заткнетесь? – предложил Ранхард.

Девушка похлопала ресницами:

– Ты все-таки умеешь говорить!

Трижды Повешенный решил более не показывать это умение, и отвернулся к окну.

– Ладно, – Майер примирительно поднял руки. – Мир. А не то мой скромный брат сиганет в это маленькое оконце, лишь бы не слышать наши крики.

– Как дела в городе? – внезапно спросил Ранхард.

– Что именно тебя интересует? – опередила Эдвина Франческа.

– Все помаленьку.

– Ну, – задумалась девушка. – Сразу не скажешь. Место патриархальное, тихое, скучное. Недавно был праздник святого Бонифация. Народные гулянья и прочее. Еще…

– Как обстоят дела с Орденом? – прервал ее Ранхард.

– Их тут немного, – сообщил Весельчак, – даже странно. Говорят, они ищут кого-то по всему тракту, но до Вальдштадта пока не добрались. Часом не за твоей рожей идет охота?

– Нет, – коротко ответил Трижды Повешенный.

– Повезло. Ты, кстати, так и не сказал мне, что привело тебя в город.

– Хочу уехать подальше от Края Теней.

– И все?

– Все.

– Славно пообщались, – заключил Эдвин. – Теперь моя очередь. Ты, конечно, не спросишь, но я думаю, тебя просто разбирает от любопытства.

– Какого?

– У тебя на лбу написано, сколь сильно ты хочешь знать, как я очутился на этих задворках.

– Допустим, – без всякого интереса, согласился Ранхард.

– Видишь ли, мой верный брат по оружию, вот уже два года прошло с тех пор, как я покинул Гариона.

– Не сошлись во мнениях? – догадался наемник.

– В какой-то мере. Наш престарелый кондотьер слишком сильно увяз в политической жизни Ковенанта, каковую я, исключительно из уважения к даме, сразу не назвал выгребной ямой, полной говна по самую задницу. Когда ты сбежал, Гарион, недолго думая, снова взял контракт у герцога Просперо. Вентиец платил хорошо, и мы с большим удовольствием сражались на его стороне с Марселло Винцанти и его мятежниками.

– Это еще кто такой? – спросил Ранхард, невольно увлекшийся рассказом Весельчака.

– До Саргоса новости не доходят?

– Не интересовался.

– Марселло Винцанти, – с придыхом сказала Франческа и опустила веки. – Самый благородный и отважный муж Истфалии!

– Таких обычно первыми укладывают в гроб, – не разделил восторга Трижды Повешенный.

– Не в его случае! Винцанти – дворянин, бросивший вызов самопровозглашенному объединителю Истфалии, герцогу Венты. Просперо – завзятый лжец, интриган, трус и садист! На стороне Марселло стоят лучшие мужи и девы Ковенанта. Джамбаттиста Готти! Артемизия «Форталеза» Спалетти! – девушка почти выкрикивала звучные истфалийские имена.

– Он уже понял, что ты кончаешь от одного имени Винцанти, – сухо перебил Майер. – Однако, к делу. Ковенант сейчас расколот. Просперо на одной стороне, Винцанти на другой, часть герцогов и Гордых вообще не определилась. Впрочем, у них это уже длится лет двадцать. Иные так и померли, терзаясь мукой выбора. Кретины. Но это ты и сам знаешь. Начало «Пляски Смерти» мы застали вместе.

Ранхард нахмурился:

– Лемарсийская резня…

– Натворили мы тогда дерьма, – с губ Эдвина слетел последний намек на улыбку.

– Но не будем о грустном. Герцоги так бы и грызлись с Просперо потихоньку, если бы не появился Винцанти. Говорят, вентиец чем-то крепко ему насолил: то ли бабу угрохал, то ли нассал в чашу с вином. Короче говоря, бунт родовитого, хоть и бедного аристократа, вскоре переродился в благородный мятеж против узурпатора, попиравшего святые законы Ковенанта глупыми попытками объединить города-государства в нормальную страну с королем и прочими излишествами. Повторюсь, Марселло был беден как церковная вошь, но его идеи нашли отклик в сердцах особо сознательных герцогов и рыцарей «Серебряной чаши». Сейчас на его стороне Сантория, Рансельванта и Северная Дантелла. Их владыки усиленно вливают деньги в мятежников, надеясь одолеть Просперо.

– А Гарион?

– «Рваные знамена» поддерживают де Рантию, как и всегда. Деньги он платит хорошие, спору нет, но…

– Тебя что-то не устроило?

Весельчак хлопнул ладонью по столу:

– Это, мать его, мягко сказано! Союз Винцанти предлагал больше! Гораздо больше. Но наш кондотьер, видите ли, чтит кодекс приличных ландскнехтов, и ни в какую не хочет менять сторону. К тому же, в рядах Марселло обретается Дамьен ди Граини со своими «Сукиными детьми», что сделало переход вовсе невозможным. Старик до сих пор не простил Дамьену смерть дочери.

Ранхард кивнул:

– В итоге ты сбежал?

– Нет. Я честь по чести обратился к Гариону с просьбой об отставке и затребовал свою долю. Знаешь, что мне ответил этот ублюдок? – Майер задребезжал стариковским голосом. – «Предатели семьи, не заслуживают награды»! Я натурально взбесился! Даже в ярости обоссал свою рубаху с буфами и разрезами! Успокоившись, я пошуровал в полковой казне и забрал причитавшееся. Наверняка, старик потом отправил за мной Бенедикта или Рихтера, но догнать Эдвина Майера задачка не из легких!

– А потом он познакомился со мной, – добавила Франческа. – Мы встретились в Северной Дантелле, где у меня были маленькие затруднения, которые Эдвин помог решить.

– Ага! – вскричал Майер. – Ты, наконец, оценила мои старания!

– Мне горько это признавать, но от тебя бывает польза.

Весельчак надулся от гордости:

– После мы покинули Истфалию и на некоторое время осели в Мехтии. Признаюсь, жизнь там тоже не мед. Роялисты сцепились с либертарианцами, дворяне бунтуют, Санта Кофрадиа1 пачками вешает несогласных с позицией короля – иными словами, корыто дерьма, а сверху бантик. Того и гляди грянет очередное восстание Белых львов. В итоге мы вообще хотели уехать на север. Слышал про Мельбадскую вольность?

– Краем уха, – неуверенно подтвердил Ранхард. Он грустно посмотрел в пустую кружку, где пиво осталось от силы на два пальца.

– Теперь там за главного наш старый товарищ Витовт из Менцы – настоящая палка в жопе Терновой лиги, а с некоторых пор и короля Ингмара. Усатый паскудник умудрился взбаламутить половину княжеств, повесить парочку светлостей и накрутить хвост спесивой бродмаркской армии, разгромив Медвежьи сотни при Блюмвальде, от чего у его величества Ингмара Малосильного случился разлив желчи. У Витовта и титул какой-то особый, то ли Великий хорунжий, то ли Почетный кормчий, хер их там разберет. Уехать в Мельбад, как ты сам понимаешь, нам не удалось. Подвернулись заказы, наметилась парочка интересных предприятий, и я с моей дорогой подругой очутился в Авенции. Священный град стал для нас домом еще на полгода, но… – Весельчак замолчал и с вызовом глянул на Франческу.

– У меня случились неприятности, – туманно поведала Синяя.

– Неприятности?! – повторил Эдвин и захохотал. – Эта бешенная баба заколола священника! Представляешь?

Трижды Повешенный посмотрел на девушку. Та, понурив взгляд, нервно постукивала пальцами по коленке, надо отметить, весьма соблазнительной.

– Старый козел полез ко мне под юбку, – буркнула она. – Я не стала терпеть и проткнула святошу вилкой.

– О, Дивналлт Справедливый, – взвыл Майер, – тебе нужно было лишь усыпить аббата, подмешав в вино снотворное, а потом вынести драгоценности! Где в этой простой инструкции есть предложение заколоть святого отца как свинью?

– Твое снадобье на него не подействовало! – вспылила Франческа. – Я сто раз уже говорила. Святоша получил, что заслуживал – сплясал под камаритту2, и делу конец!

– Толку-то? Камешков мы так и не увидели, – приуныл Эдвин. – Я думаю, Ранхард понял, что нам пришлось очень быстро покинуть Авенцию и податься на север. Если пропускать подробности, то мы оказались здесь, в Вальдштадте. Сейчас подкопим денег, перезимуем и двинем в Бродмарк или Мельбад, пока не решил.

– Занятно, – вынес вердикт Ранхард.

– Большего я не ожидал, – фальшиво обиделся Весельчак. – Если бы я поведал тебе о том, как летал на драконе и трахнул Белоснежку, ты бы сказал тоже самое.

– Мне нужно хлопать в ладоши?

– Необязательно, – остановил наемника Майер. – Кажется, я стал замерзать. Сделаем так: я за штанами и водкой, а вы пока здесь поворкуете! Лады?

С апломбом короля Весельчак поднялся и, откинув занавеску, направился к лестнице.

– Мария! – окликнул он официантку. – Водки в эркер, и три стакана! И закусить какой-нибудь дряни!

Ранхард допил пиво. Он старался не замечать Франческу, которая часто поглядывала на Трижды Повешенного с живейшим интересом. Наемник искал предлог, как бы поскорее сбежать от Весельчака и его дамы, пока неожиданная встреча не превратилась во вполне ожидаемую пьянку.

– Проклятье! – выругалась девушка. – Это напрягает.

– Что именно?

– Твое молчание. Обычно мужчины так и норовят со мной поболтать. Несут всякую чушь или сыпят вульгарностями.

Наемник фыркнул:

– Это не ко мне.

– Я заметила. Может, расскажешь что-нибудь?

– Дождись Майера.

Франческа скрестила руки на груди.

– Почему тебя называют Трижды Повешенным?

Ранхард тяжело и медленно вздохнул. Девица была хуже занозы в причинном месте.

– Потому что мне трижды удавалось выбраться из петли. В прямом смысле.

– Как это случилось? – не отставала девица.

– Спроси у Майера.

– Так неинтересно.

– Отстань.

Франческа замолкла ненадолго, но, видимо, как и Весельчак, с тишиной была не в лучших отношениях.

– Как ты зовешь свой меч?

– Никак.

– Идиотское имя.

– Просто никак. Имена оружию дают лишь недоумки.

– Спасибо за комплимент, – с легкой обидой поблагодарила Франческа. – Я свой называю «Вдовьим кошмаром», – она с гордостью положила руку на эфес рапиры с вычурной кольцевой гардой.

– Зря. Ты привыкаешь к мечу, ласково зовешь «Губителем» или «Когтем дракона», но потом ты его теряешь или он попадает в чужие руки. Это все равно что похоронить друга. Поэтому никаких имен. Вещь должна оставаться вещью.

– Понятно, – Франческа хмыкнула. – Знаешь – ты отвратительно скучен.

– У тебя уже есть шут.

– Верно, – рассмеялась девушка.

Мария принесла бутыль с водкой, три стакана и мелко нарезанные куски копченого мяса на разделочной доске.

– Что-нибудь еще?

– Исчезни, – неожиданно резко приказала Франческа.

Девушка ушла, напоследок испепелив Синюю взглядом.

– Зачем было грубить? – спросил Трижды Повешенный.

– Эта стерва постоянно строит глазки Эдвину. Не зря мой покойный дядя говорил, что все официантки шлюхи!

– Тебе не смущают ночные упражнения Майера с дочерью трактирщика?

– Не особо. У нас свободные отношения, каждый волен спать с кем захочет. Но, черт подери, мне это не мешает его ревновать!

Наемник отчаялся понять взбалмошную девицу. Франческа выпятила губы и явно растеряла былой задор. Молча она разлила водку в два стакана:

– Выпьем?

– А Эдвин?

– Ой, да пошел он в жопу! Меньше выпьет – больше мозгов в голове останется!

– Разумно.

– За знакомство!

Они чокнулись и одним махом проглотили горючую жидкость. Синяя пила по-мужски, с лихостью опытного кнехта. Она не прикоснулась к закуске, как и Ранхард.

– Полегчало, – уверенно сказала Франческа.

– Рад за тебя.

– По тебе не скажешь.

– Я пытаюсь быть вежливым.

– Не стоит.

Весельчак вернулся в полном обмундировании. На нем красовались черные штаны из плотной ткани, а поверх рубашки сидела приталенная кожаная куртка. Ремни портупеи в перехлёст шли через грудь наемника, обвешанные мешочками, кошелями и цепочками. На поясе Майера Ранхард увидел богатые ножны с хаудегеном3, в навершие которого скалился череп. На плечах Эдвин нес рюкзак и седельные сумки, одна из которых была закрыта не до конца – мешалась рукоять внушительного пистолета.

– Вот и я! – Весельчак недовольно посмотрел на бутыль. – Скоты вы все-таки! Без меня начали.

– «Башка» и «Шлюхобой» все еще при тебе, – отметил Ранхард, поочередно указав на палаш и огнестрел.

– Неразлучные, как всегда, – похвастался Майер.

– Я уже поделился с твоей подругой мыслями насчет имен для оружия.

– И как?

– Мы разошлись во мнениях, – сказала девушка. – Твой друг явно не читал «Остенфальскую деву» – там у каждого мало-мальски заметного клинка есть имя.

– Когда я с ним познакомился, – вспомнил Эдвин, – то вообще усомнился в его способности читать.

Вслед за Майером в эркер зашел еще один посетитель. Им оказался мальчишка лет двенадцати, одетый в грязный кожух и бесформенную шапку, натянутую по самые брови. Зрачки паренька странно дергались, находясь в постоянном, едва уловимом движении4. Мальчик хлюпал простуженным носом, часто утираясь подранным рукавом.

– Юхо, – обрадовалась Франческа. – Садись к нам! Я думала, ты убежал к своим.

– Как же! Спровадишь его, – проворчал Весельчак. – Мария дала ему каши с хлебом. Навернул за троих.

– А тебе завидно? – дерзко спросил мальчик ломающимся голосом.

– Заткнись, сопляк!

Мальчишка помялся и бросил короткий взгляд на бутылку:

– Водки нальете… чуть-чуть?

Эдвин картинно зевнул:

– Пацан, твои зубы забыли батькин кулак?

– Я вообще не знал своего отца. Мать говорила, он спьяну в проруби утонул.

Юхо присел рядом с Франческой и снял шапку. Кое-как обрезанные пшеничные патлы сбились в колтун.

– Угощайся, – девушка пододвинула к нему доску с мясом. Мальчик не стал просить себя дважды. Схватив кусок, он шумно зачавкал, только успевали хрустеть мелкие хрящи.

– Юхо наш компаньон, – Франческа потрепала волосы мальчика.

– Наводчик, – поправил Эдвин. – И информатор. Бродяжки шляются везде, многое видят. Тебе он тоже может пригодиться, брат.

Ранхард пожал плечами.

– Зря сомневаешься, – Майер разлил водки. – Или здесь кто-то другой спрашивал про Орден? Слышь, пацан!

Юхо оторвался от еды:

– Чего тебе, зануда?

– Следи за языком, мелочь, – не очень искренне разозлился Весельчак. – Когда ты был с горошину, я уже еб по-хорошему. Много в городе «петельщиков»? Мой добрый друг весьма в этом заинтересован.

Мальчик понимающе закивал. Ранхарду почудилось, что глаза паренька задвигались еще быстрее.

– Контрабанду везете? – невольно угадал Юхо. – Я поспрашиваю у своих, может, чего и выясню.

Услышав гипотезу мальчика, Весельчак приторно улыбнулся:

– Ты как-то напрягся, Ранхард. Неужели малец прав, и ты притащил в Вальдштадт нечто запретное?

– Нет, – отрезал Трижды Повешенный.

– Как скажешь. Тогда зачем тебе «петельщики»?

– У меня вышла с ними размолвка из-за одного заказа. Не хотелось бы с ними пересечься.

Весельчак, не чокаясь, выпил водки.

– Восхитительно! Просто фантастическая история! – похвалил он, закатив глаза. – Такие враки, и не мои! Мне, право, стыдно за свою скудную жизнь и ущербную фантазию. Я бездарь!

– Хватит ерничать! – вступилась за контрабандиста Франческа.

На хищном лице Эдвина появилась скверная ухмылка:

– Мы не виделись много лет. Я думал, мой друг давно мертв. И вот теперь он объявляется и виляет языком как портовая шлюха задом, лишь бы не сказать чего лишнего!

– Правда? – в голосе Ранхарда вспыхнула угроза. – По-моему ты переоцениваешь нашу дружбу, Майер. Ты наверняка запамятовал имя человека, сдавшего меня Гариону.

Весельчак осклабился так, что у иных слабовольных персон могла случиться медвежья болезнь.

– Похоже и ты забыл имя человека, в последний момент вытащившего тебя из петли. Третий заход был, если не ошибаюсь?

Глаза Франчески непонимающе перебегали с Ранхарда на Эдвина.

– Вы, о чем? – в растерянности спросила она.

– Не волнуйся, мое синенькое солнце, – успокоил ее Весельчак, – старые боевые товарищи делятся воспоминаниями. Ничего больше.

– Больше похоже на ссору. Может, угомонитесь?

Майер приложил палец к губам:

– Тихо, дорогая. Ты оскверняешь святость моих мыслей, – он повернулся к Ранхарду. – Дружище, ты когда-нибудь слышал сказку про Пиночинни?

– Кого?

– Пиночинни. У старого купца Жаннино не было детей. Чувствуя приближение костлявой, торгаш надумал обзавестись наследником. Но к тому моменту в его башке почти не осталось мозгов, и дурень связался с черной магией. Заклинатель Тени вызвал ему Дьявольского столяра, и тот вырезал для купца куклу ребенка. Как водится в сказках, кукла ожила и стала для Жаннино вместо родного сына. Проблема заключалась в довольно гнусном характере игрушки. Пиночинни оказался записным лжецом, редкостным кобелякой и к тому же не гнушался человечины. Каждый раз, когда деревяшка совершала непотребство, его нос вырастал на один дюйм, а непотребства эти он устраивал каждый божий день. В итоге нос вырос до таких размеров, что гребанная кукла заколола им бедного Жаннино прямо во время ужина.

– Говенная сказка.

– Хуже некуда. Но в ней есть сермяжная правда. Ты напоминаешь мне этого самого Пиночинни. Стоит тебе открыть рот, как твой нос должен увеличиваться минимум на десяток дюймов.

Ранхард налил себе и Франческе.

– Майер, ты надоел со своими глупостями, – упрекнула Синяя. – Взял и обгадил все застолье. Не хочет человек говорить о своих делах, так имеет на то право.

– Ты не проходила с ним то, что прошел я. Его недоверие оскорбительно.

– Какие мы нежные стали, – подражая голосу Весельчака, сказала девушка. – Может, пойдешь к своей толстухе? Она тебя точно утешит.

– Может быть, – рисуясь, Эдвин осмотрел ногти. – Возможно, это милейшее создание подарит мне успокоение. Ведь за этим столом мне его не дождаться.

Юхо подобрал остатки мяса и, не дожидаясь разрешения, отпил водки из стакана Франчески.

– Благодарствую, – быстро проговорил он, вставая.

– Тебе не стыдно? – усовестила его Франческа.

– Нет. Я пошел, – мальчик громко втянул подтекающие сопли и украдкой посмотрел на Ранхарда. – За «петельщиков» узнать?

– Узнай. Получишь золотой.

Парень просиял:

– Серьезно? Буду землю носом рыть! Под каждый камень загляну! Вы, дядечка, не беспокойтесь, ежели что про Орден бают, я все вызнаю.

Мальчишка быстро скрылся за занавеской.

– Золотой? – возмутился Майер. – Он и десятка марок не стоит.

– Ты в мой кошель не лезь, – предупредил Трижды Повешенный, – свои медяки считай.

Официантка принесла второй бутыль. Намеренье Ранхарда добраться до «Лесной киски» успешно близилось к провалу. Весельчак больше не стремился выведать у Трижды Повешенного цель приезда, погрузившись в бесконечный пересказ баек, которые он слышал (а, может, и сочинил) во времена скитаний по свету. Франческа пила наравне с мужчинами, и не сказать, чтобы хмелела быстрее. Второй бутыль сменил третий. Ранхард не успел заметить, как за окном начало смеркаться. Официантки зажгли дополнительные свечи, в таверну потянулись завсегдатаи и приезжие. Когда Мария принесла новую партию закусок – сыр, хлеб, мясной пирог, разносолы и ветчину – Весельчак мечтательно уставился вслед уходящей девчонке.

– Клянусь лысиной Гедеона и бородами апостолов, эта рыбка сегодня заглотит моего червячка! – пообещал Эдвин. От выпитого ему стало жарко, и он сбросил курку.

– Насчет червячка ты прав, – с набитым ртом сказала Франческа.

– Милая моя красавица, – лицо Майера приняло невинное выражение. – Я Вас чем-то обидел?

– Обидел. Это не я волокусь за юбками на каждом постоялом дворе.

– Что тебе мешает заняться тем же? – Весельчак вздернул бровь так высоко, что она, казалось, влезла на повязку. – У нас ведь нет перед друг другом обязательств. Или ты забыла?

Франческа бросила едва уловимый взгляд на Ранхарда, который сделал вид, будто его не заметил. Выпустив воздух сквозь сжатые губы, Весельчак захохотал:

– Хочешь с ним? Право, странный выбор, если принюхаться. Поверь мне, мой спелый персик, его твоя щелка интересует в последнюю очередь. Моего друга увлекают дамы благородные, с арбузными сиськами…

Наклонившись вперед, Ранхард резко схватил Весельчака за грудки и перетянул через стол. С шумом бились тарелки и плошки, опрокинутые задыхающимся Майером. Его желтую рубаху забрызгали капли соуса. Трижды Повешенный пристально смотрел в глаза Весельчака своим здоровым оком. Эдвин вцепился в руку наемника, безуспешно пытаясь разжать хватку.

– Никогда не говори так о Каталине, ублюдок, не то твоя следующая шутка прозвучит в Бездне. Лучше вообще забудь о ее существовании. Понял?

Весельчак несколько раз кивнул, одновременно пытаясь захватить широко раскрытым ртом драгоценного воздуха. Ранхард выпустил его. Майер неловко опустился на лавку. Франческа застыла с приоткрытым ртом, откуда выглядывала непрожеванная ветчина.

– В тихом омуте черти водятся, – потирая шею, просипел Эдвин. – Извини, я не хотел тебя задеть.

– Но получилось.

– Клянусь исправиться! Слушай мою команду, наемнические рожи! Допиваем бутылку и следуем прямиком в мыльни «Сокровищница Обры». Как вам моя идея?

– Неплохо бы помыться, – одобрил Ранхард.

Франческа согласно замычала.

– Там и заночуем, – озвучил Эдвин еще одну гениальную мысль.

– Только без потаскух! – поставила условие девушка.

– Сегодня я пью с другом! – Весельчак потряс пальцем. – Гулящие девки нам ни к чему.

– Мне нужно забрать сумку из комнаты, – всполошился Трижды Повешенный. Со стыдом он вспомнил, что Шмыг весь день просидел в комнате, голодный и одинокий.

– И мне, – сказала Франческа, вставая.

– Валяйте, – Майер подмигнул подруге. – Я пока дам Марии указания для сопляка.

Миновав столы с выпивающими гостями, Ранхард и Синяя поднялись на второй этаж. Франческа остановилась возле комнаты, откуда прошлой ночью доносились крики барышни.

– Ты надолго?

Ранхард улыбнулся:

– Пара минут.

Девушка легонько коснулась огрубевшей руки наемника:

– Смотри не засни там. А то мне придется тебя будить.

– Не засну.

Не слишком тонкие намеки подружки Майера уже порядком достали наемника, и он поспешил скрыться в своем логове. Закрыв дверь, он позвал скворца. Шмыг вылетел из-под кровати, приземлился к Ранхарду на плечо и ощутимо ткнул клювом в щеку.

– Знаю, исправлюсь, – повинился Трижды Повешенный. – Встретил старого товарища. Хлеб будешь?

Птичка не отказалась. Скатав колобок из мякиша, наемник смочил его кровью.

– Полезай в сумку, – приказал он скворцу. – Там поешь.

Шмыг громко засвиристел, выражая протест.

– Через часок я тебя выпущу. Обещаю. Просто мы уходим в другое место. Понял?

Франческа уже ждала наемника в коридоре. За спиной у Синей висел большой походный рюкзак, похоже немало тяготивший девушку.

– Тебе помочь? – предложил Ранхард.

– Сама справлюсь. И не такое приходилось таскать.

Они спустились вниз. Весельчак, отпивая водку прямо из горла, давал Марии указания, а официантка повторяла их за ним слово в слово. За Майером хмуро наблюдал Бамбер и невысокая, заплаканная толстушка. Ее огромная, расплывшаяся грудь, часто вздымалась, готовясь исторгнуть очередной поток рыданий.

– Мы готовы, – сказала Франческа.

Эдвин Майер потянулся так, что Ранхард услышал треск суставов.

– Вперед! – скомандовал он. – Я буду в авангарде. Пришло время настоящего веселья.

Майер и Франческа оказались владельцами двух добрых лошадей. Весельчак с улыбкой поведал Ранхарду, что назвал свою черную кобылу (породистую и наверняка краденную) Кристин – в честь одной дамы, имевшей с Эдвином амуры. Серая в яблоках лошадь Франчески отзывалась на кличку Буйная, и девушка не удосужилась объяснить происхождение имени. Глядя на двух справных животных, Ранхард невольно вспомнил погибшего Грома.

Ехал наемник позади Франчески, наотрез отказавшейся пустить его за поводья. Прижимаясь к спине девушки, Трижды Повешенный ощутил некоторое смущение и втянул живот. Дорога до мылен прошла как в тумане – в первую очередь от выпитого, во вторую из-за разразившегося снегопада и сумерек. Все это время Майер горланил похабные куплеты, часто забывая слова и фальшивя.

«Сокровищница Обры» была приземистым двухэтажным домом, который притаился за высоким палисадом. В темноте наемник услышал тихий плеск реки, но разглядеть ее не сумел. Мелкий снег валил с такой частотой, будто в воздухе рассыпали мешок муки. Спешившись, Эдвин громогласно заявил о своем прибытии, заколотив в ворота носком сапога:

– Эй, Бригитта! Отворяй! Клиенты замерзли!

Ворота разошлись, пуская компанию во двор. Встречал их мрачный, лысый вышибала, с внешностью записного лиходея.

– Вам чего? – без лишней вежливости осведомился он.

– Как чего? – развел руками Весельчак – Мыться, бриться, пить и куролесить.

– А деньги у вас при себе?

– Я похож на человека, у которого нет денег? – возмутился Эдвин.

– Вот он похож, – вышибала показал дубинкой на Ранхарда.

– Он со мной, – Майер вытащил из кошеля две марки. – Я тебя убедил?

– Добро пожаловать, гости дорогие, – расцвел беззубой улыбкой мордоворот.

Оставив лошадей на попечении охранника, они прошли в дом. В прихожей компанию встретила сухощавая женщина, давно миновавшая порог зрелости. Вежливо уточнив, чего изволят гости, она созвала девок и дала им наказ протопить парильню.

– И пусть каждый час приносят бутыль с холодной водкой, – велел Майер. – У меня жажда!

Вскоре они втроем сидели во вместительной бадье, разомлевшие от пара и спиртного. Весельчак выпростал наружу ногу и закинул ее на борт купели. Мокрая, заскорузлая от мозолей пятка напоминала древесную кору. На лице Мейера застыло томное блаженство, придавшее ему абсолютно идиотский вид. Ранхард украдкой глянул на Франческу. Бесстыдная бабенка даже не пыталась прикрыть свои титьки. Розовая, распаренная плоть дразнила наемника словно начищенная монета, скупца. В последний раз Трижды Повешенный был с женщиной около года назад, в каком-то дерьмовом, забитом клопами борделе Саргоса. Теперь его член дергался каждый раз при виде соблазнительных форм спутницы Весельчака. Синяя заметила, как Ранхард на нее смотрит. Изобразив умилительно-невинное выражение и похлопав ресницами, Франческа с громким плеском вытянула из-под воды ногу так, что ее пятка чуть было не врезалась Ранхарду в подбородок. Горячие капли брызнули ему в лицо, и Трижды Повешенный инстинктивно попытался уклониться. Франческа пьяно рассмеялась:

– Извини, я просто хотела, чтобы ты потрогал мускулы.

– Пускай вот он щупает, – Ранхард кивнул Весельчаку.

– Он в курсе. Я хотела твоей оценки.

Глаза Франчески смотрели с откровенно похотливым прищуром.

– Не слушай эту мошенницу, – вынырнул из дремы Эдвин. – Сначала ты потрогаешь голень, потом задницу, а там и оглянуться не успеешь, как эта дамочка оседлает тебя и использует по назначению. Тут невольно задумаешься, кто кого трахнул. Хотя, если это твоя цель, то рекомендую немедленно ухватить голень чертовки. Сучка обожает, когда ее лапают за ноги.

– Пошел в жопу, – Франческа окатила Майера водой.

– С удовольствием, мой персик, – Весельчак улыбнулся, вытирая глаза, – в твою сладкую попку я готов нырять ежечасно.

Девушка показала ему средний палец. Неловко перебирая руками по бортам бадьи, она села поближе к Ранхарду. Стройное, мускулистое тело, блестящее от воды, манило не хуже сокровищ короля Рохаба. Голубые глаза пьяно светились в полумраке купальни, тускло освещенной свечами и мерцанием углей в печи. Трижды Повешенный старался не смотреть на грудь Франчески, на которой секунду назад приметил очаровательную родинку.

– Надеюсь, нам удалось взломать лед? – девушка провела ладошкой по колену наемника.

– Не понял.

– Я рассчитываю, что ты сможешь сказать чуть больше, чем пару бессвязных предложений.

– Это вряд ли, – ответил за Ранхарда, Майер – Сейчас он пьян, и его потянет на сантименты. Он будет либо петь, либо молчать, мечтательно уставившись вдаль.

– Петь? – Франческа едва удержала смех. – Серьезно?

– Ага, – подтвердил Весельчак, отпивая из стакана. – «Баллада северных холмов». Каждый волосатый бродмаркец знает ее с пеленок.

Синяя положила руку на грудь Трижды Повешенного. Ее пальцы нежно коснулись застарелых шрамов, затем переместились к подвеске Сетуагинты. То ли из вежливости, а может быть спьяну, она не заметила подозрительно толстой кожи наемника, и странно выпирающих ребер. А, может, ей было просто плевать? Ранхард не стал ломать голову.

– Спеть можно, – сказал он и хрипло затянул:

Он вдруг резко встал и полез из бадьи, заливая дощатый пол.

– Что случилось? – Франческа потянулась к ноге Ранхарда, намереваясь вернуть его обратно.

– Блядь, про Шмыга забыл, – Трижды Повешенный вышел в предбанник.

– Кого он забыл? – переспросила девушка.

– Мозги он там забыл, – Весельчак взял со стоявшего рядом столика трубку и принялся набивать ее табаком.

В парную влетела птица. Франческа ойкнула и вжалась спиной в мокрые доски. За скворцом внутрь зашел и сам Ранхард.

– Это моя птичка, – сказал он сконфуженно.

Весельчак выпустил струю дыма:

– Усраться можно. Ручной скворец. Где ты нашел это чудо?

– Подарили.

– Хороший презент. Завтра пойдем на городскую площадь и начнем зарабатывать деньги. Он умеет исполнять какие-нибудь трюки? Сальто там, принеси-подай, прочую херню?

Шмыг вспорхнул на край бадьи и вполне осмысленно посмотрел на Весельчака. Франческа протянула к нему руку, и птица немедленно переместилась к ней на ладонь:

– Я боюсь, ты будешь смеяться, – ошарашенно сказала она, не сводя глаз со Шмыга. – Но мне кажется, он разумен.

– Так и есть, – Ранхард не стал разубеждать Франческу.

– И кто же делает такие интересные подарки? – с усмешкой спросил Весельчак.

– Ведьмы.

Трижды Повешенный залез обратно в воду и взял с бочки стакан.

– Я не настаиваю, но, может, хватит вести себя как ересиарх на допросе? – Эдвин затянулся. – У тебя явно начался зуд болтуна.

Ранхард кивнул. Он устал молчать. Весельчак не очень подходил на роль поверенного душевных тайн, но ближе, чем Майер у наемника никого не было. По крайней мере, так он думал годы и годы назад. Горькая ирония судьбы – за всю жизнь Трижды Повешенный нажил сотню врагов и всего одного человека, которого с натяжкой мог назвать другом.

– Мой скворец – фамильяр. Мне его подарила одна ведьма, это правда. В Вальдштадт я пришел, чтобы передать Братству Лилий один важный предмет, доставшийся мне по чистой случайности. Вещицей интересуется Орден и какой-то некромант из-за Грани. Собственно, все.

Ранхард не стал упоминать о видениях и прочих странностях, не имевших для Эдвина и Франчески особого значения.

– Артефакт? – понизив голос спросила Франческа.

– Он самый. Кристалл.

Весельчак хмыкнул:

– Сколько тебе предложили за трудности?

– Много, Эдвин, очень много. Готов отсыпать вам некоторую часть, если ваш разведчик Юхо и вы сами посодействуете мне. Я уже месяц тащу этот кристалл, и сейчас наступает решающий момент. Мне нужны глаза в городе, нужны помощники, дабы охранять артефакт, пока я свяжусь со старейшинами братства. Я боюсь засад Ордена и излишнего внимания существа с той стороны.

Франческа и Майер переглянулись:

– Серьезное дерьмо, – резюмировал Весельчак. – И сколько ты готов предложить нам за помощь? По дружбе я готов согласиться за бесценок.

– Тысяча грандмарок.

И без того крупные глаза Синей стали еще больше:

– Это целое состояние!

– Мы в деле, – сразу согласился Эдвин. – Я устал собирать крохи в этом медвежьем углу.

Хрипло откашлявшись, Ранхард выпил водки:

– Я предупреждаю – дело опасное. Сами знаете, как рыцари Ордена относятся к контрабанде артефактов. А насчет этого у них отдельный приказ. Поиски возглавляет командор Лукан – человек коварный и жестокий. Так что подумайте.

Весельчак игриво плеснул водой в сторону Франчески:

– Заметь, как он заголосил, нажравшись водки. Ему позавидует королевский глашатай.

Девушка пересадила Шмыга на плечо и улыбнулась:

– Заметила. Таким он мне больше нравится.

– Ты главное не волнуйся, дружище, – Весельчак стал вылезать из бадьи. – Нам плевать, насколько хитер этот твой Лукан. За тысячу грандмарок я готов схватиться с сотней таких засранцев. А ты, Франческа?

– Издеваешься? – девушка сморщила нос. – Даешь две сотни.

Весельчак раздул затухающие угли:

– Как сказал наимудрейший Берцелиус: на каждую хитрую задницу найдется свой длинный кол.

Франческа вылезла вслед за Майером, вспугнув задремавшего Шмыга. Без стеснения потянувшись и пьяно хохотнув, сказала:

– Я в уборную. А не то описаюсь.

Когда она повернулась спиной, Ранхард увидел белые полоски шрамов, протянувшиеся от лопаток до самого копчика и бугристые следы ожогов. Покачивая округлыми бедрами, Франческа вышла из парной.

– Откуда они? – спросил наемник у Эдвина.

– Достались от батюшки. Кому в наследство серьги и ожерелья, кому батоги и раскаленная кочерга. Если захочет, она сама тебе расскажет.

Жесткие черты Майера смягчились, на лице проступила плутоватая улыбка:

– Мы познакомились с Франческой, когда эта оторва в компании четырех головорезов планировала обнести кассу купеческой гильдии. Я предложил ей посильную помощь, и она согласилась.

– Ты всегда пользовался доверием женщин, – сказал Ранхард с легкой завистью.

– Угу. Когда мы взяли деньги, ее подельники решили от нас избавиться. Как ты понимаешь их ждал неприятный сюрприз. Мы разделили с Франческой кассу и решили оставить город. У подонков были дружки, а разбираться с ними я не подписывался. Синяя поехала вместе со мной. Лучше иметь проходимца под боком, чем десяток за спиной, готовых к тому же воткнуть тебе в бок что-нибудь острое.

Ранхард глянул на дверь в предбанник:

– Куда-то она запропастилась.

– Пойдем, проверим, – предложил Эдвин, – вдруг упала где по пьяни.

Франческу они обнаружили мирно посапывающей на лавке. Она подложила под голову свой рюкзак и накрылась простыней.

– Сходила пописать, – ухмыльнулся Весельчак – Бог с ней, пускай тут дрыхнет.

Ранхард поправил простыню, сползшую с плеча девушки:

– А мы?

– Мы допьем водку и последуем ее примеру, – дал указание Майер. – Завтра должен объявиться пацан, тогда-то мы займемся делом. Ты знаешь где находится убежище братства?

– Бордель «Лесная киска».

– Есть такой. Отправим сопляка и его вшивых дружков там все осмотреть. Засады нам ни к чему.

Майер открыл дверь в парную:

– Ты идешь или нет? – подстегнул он друга.

– Иду, Эдвин, конечно иду.