Читать книгу Бремя колокольчиков - Алексей Марков - Страница 6

Живи, душа!

Ну давай же не тяни,

Скажи идти мне или не идти?

Уйду – хлебнем мы точно горя,

А останусь, может, вдвое.

The Clash¹⁶, «Should I stay or should I go?»

По дороге из монастыря Глеб решил заехать к Антону. Тот уехал из Питера и жил теперь у какого-то друга на даче недалеко от Лавры. Найти дачу было нелегко. Занесённая снегом улица, номера домов если и были, то теперь их стало не видно совсем. Встретилась бабулька.

– Не подскажите, где здесь Антон живёт… у друга… кажется, Виктор его зовут… или Вадим…

– А! Это бородатые чудики такие?

– Не знаю… да, наверное… – он ещё не видел Антона с бородой, и мог лишь представить, что ударившись в церковную жизнь, тот наверняка бороду отпустил.

– Да вона там дом, направо и по тропинке. У них ещё забор завалился весь…

Дверь отворил высокий парень с всклокоченной бородой.

– Чё надо? – неприветливо спросил он.

– А Антон здесь живёт? – неуверенно поинтересовался Глеб.

– Заходи… Жрать будешь?

– Ну… если вы будете, то – можно.

– Я – буду… Иди пока, вон в той комнате он…

Глеб зашёл в комнату. Антон сидел у иконы с кисточкой в руках. Творческий беспорядок, как в его питерской мастерской, только теперь кругом фото икон и храмов, а не Уорхола¹⁷, рок-групп и обнаженки.

– О! Глебка! А тя как занесло? Пургой?

– Да вот… К старцу за благословением рукополагаться ездил. А на обратном пути, думаю, дай заеду. Ты ж сам адрес мне прислал.

– А, ну да… И чё старец?

– Ну, вроде благословил, но как-то непонятно… почти ничего и не сказал, всё отвлекался на других, а со мной всё походя. Говорит: «Надо самим учиться принимать решения и ответственность за них нести, отвечать за то, что выбираете» Но это понятно всё, да и не мне он это говорил…

– И где священнослужить собрался?

– Отец Георгий, тоже из наших, зовёт к себе на соседний приход. Там и дом дать обещали, и места чистые… Ты ж знаешь отца Георгия?

– Ещё бы! Мы ж у него храм расписывали, первая наша работа с Виктором и бригадой! Хороший батюшка, строгий, православный, без всего этого либерального и католического, но и не без приколов… Ему, знаешь, храм вернули в нормальном таком состоянии: стены, окна, иконостас даже почти цел, только крыша текла и роспись на стенах пооблетела…Так вот, заходим, а над иконостасом надпись: «Живи, душа!!!» Как транспарант на Первое мая! Мы аж обалдели, чё за рок-н-ролл? Оказалось, отец сначала местного художника, что в клубе киноафиши писал, позвал храм расписать, тот и спросил: «Чего, батюшка, рисовать?» А Георгий ему: «Да чё сердце русское в творческом порыве подскажет!» Тот и налепил… Собственно, он больше ничего и не сделал, богомаз этот деревенский, – в запой ушёл… К нам потом захаживал, всё поучал по-ветерански, как надо храмы расписывать, и на пиво стрелял… Ну а мы-то хорошо поработали… и отдыхали славно, самогон там, эх!… И жили душа в душу, Виктор даже посетовал: «Эх, братцы! Жаль, что мы не пидоры, а то-б так и жили!»

– Этот Виктор? Хозяин дома? Злой он какой-то…

– Да это мы с ним посрались на днях. Теперь он меня от кухни отлучил за непослушание и кражу последней бутылки пива. А я не крал! Выпил просто без заявлений для прессы. Но это у нас так, время от времени… То молимся, то пьём и ругаемся, чтоб гордыня не обуяла…

– И как у тебя так всё поменялось? Ведь в Питере богемная жизнь была, всё пучком, работы продавались, тусовки прикольные…

– Ты не знаешь разве? Я ж подтарчивал¹⁸ всё время. Как-то пришёл домой с концерта, Курёхин¹⁹ так отмачивал классно… Я перед концертом дунул²⁰, а после ничего, кроме колёс²¹ не нашёл… Pink Floyd²² поставил Wish you were here. Там на обложке человек с пламенем за спиной. Вот как-то меня потащило да так, что я таких маленьких огненных человечков увидел, и так мне захотелось таким же стать… В общем, поджег я мастерскую свою. Хорошо – там панк один спал. Он проснулся и меня вытащил. Говорит: «Всё зло от хиппей! Недаром Джонни Роттен²³ на майке Pink Floyd «ненавижу!» написал…» М-да… а я после пожара в монастырь подался. А там – к отцу Зинону²⁴ попал. От него и иконописи научился, и древлему благочестию. Мы ж по-старому молимся. Акафиста²⁵ только три признаём, зато канонов²⁶ много… Знаешь, вся эта богемщина – сплошной дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия и ничего больше. Нормальные люди долго-то не выдерживают там. Либо ссучишься, либо сопьёшься, либо копыта двинешь, либо всё разом… В церкви – благодать! Здесь не так всё… Порой физически эту радость чувствуешь и простоту настоящую… и это совсем другое, чем весь этот драг и драйв с эзотерикой и понтами.

– Это – да…

– Идите жрать, пожалуйста, – раздался грозный голос Виктора.

– Чё? И мне дашь? – удивился Антон.

– Подруливай давай! Только не тормози.

– О! Я ж говорю – человек! – обрадовался бывший питерский художник, быстро вытирая кисти. – Иди, садись, а я за тобой, руки отмыть надо…

– Очи всех на Тя, Господи уповают… – начал на кухне молиться хозяин дома.

Сели за стол Виктор и Глеб, хозяин стал раскладывать картошку.

– Слышал, ты в попы собрался и за благословением ходил?

– Да.

– Ты б лучше не к монастырским, а к отцу Павлу съездил.

– Я слышал о нём.

– Он сидел за веру, и на приходе много чего видел, жизнь знает, и не только церковную… Я к нему поехал, спрашиваю: «Батюшка! Я бригадир иконописцев, денег беру с попов по полной, скидок не даю» А он мне: «Бери! Попы нынче богатые: пьют, курят, б…уют… Бери!»

– Что?! Так и сказал?

– А то! Он за словом в кармане не лезет! Чё видит – то и говорит! А видит, порой, не то, что все видят.

– Всё! Отмылся! – с энтузиазмом сказал Антон, живо придвигая стул и накладывая картошку, – спасибо, Вить!

Тот внимательно смотрел, как товарищ накладывает в тарелку, и, когда ложка уже была поднесена к антонову рту, вымолвил:

Да, слушай, ты ж причащаться завтра собрался? А я картошку сливочным маслом заправил… Хошь – ешь, хошь – нет…

Глеб навсегда запомнил то безмятежное наслаждение, с которым бригадир смотрел на медленно опускавшуюся ложку и так и оставшийся открытым рот Антона.