Читать книгу 2:36 по Аляске. Том I - Анастасия Гор - Страница 11

Я не помню, как Тото, – непричесанный пепельный брюнет еврейской наружности, который вечно бегает за Крисом, как собачонка (не потому ли его прозвали Тотошкой?), – проводил меня до корпуса с душем. Я запечатлела в своей памяти лишь то, как приятно вода окатывала тело, отвыкшее от домашних условий и согревающееся. На протяжении нескольких первых минут вода подо мной без конца окрашивалась в грязно-коричневый цвет с алыми проблесками – остатками запекшийся крови Верити и немного моей собственной от пореза. Тугая марлевая повязка с терпкой мазью на руке, которую я все-таки позволила наложить Мэл, значительно мешала мыться, но душистое лимонное мыло с лихвой исправляло ситуацию. Божественный запах! Ни в какое сравнение не идет с тем трупным, которым я успела вдоволь надышаться за это время.

Постепенно под воздействием пены и мочалки кожа моя становилась светлее, и, чем меньше нечистот на ней оставалось, тем яснее становился мой разум, избавляясь от ненужных мыслей, как от пестрой мишуры.

«Ни о чем не беспокойся. Наслаждайся крошечной частичкой цивилизации и обществом людей, пока это еще возможно. Ты найдешь семью. А сейчас просто расслабься».

Сложно было сказать, когда я принимала нормальный душ в последний раз. Под «нормальным» я имею ввиду не такой, где после отключения общего водопровода приходилось довольствоваться затхлой и ржавой водой из баков в деревенских домах да влажными салфетками. Душ же в лагере МЗВ был почти настоящим. Да, вокруг тоже гнила потрескавшаяся плитка, да и сама вода иногда шла наперебой – горячая с холодной, холодная с промежутками кипятка, – но все-таки это был душ. С тем самым цитрусовым мылом, травяным шампунем от жирного блеска и махровым полотенцем, в которое я обернулась после того, как окончилось мое получасовое омовение под теплыми струями жидкого блаженства.

Переодевшись в чистую одежду из рюкзака, я в таком же счастливом беспамятстве дошла до палаток. К тому моменту на улице уже стемнело, и мрак разгонял лишь высокий костер по центру поселения, возле которого играли тени других людей, ужинающих из металлических тарелок, набитых пловом и перечным мясом. Странно, но даже этот притягательный запах не пробудил во мне голод, увязший, по всей видимости, слишком глубоко в пучине моей усталости.

Я не запомнила и того, в какую именно палатку меня завели, на какую постель указали, потому что упала я на первую встречную и, уткнувшись носом в подушку, молниеносно уснула.

Да, кажется, все было именно так. Голова слишком гудела, чтобы размышлять здраво, и адреналин, вышедший из крови после встречи с Верити и лагерем, сменился сонливостью. Еще никогда я не спала так крепко, особенно в окружении незнакомых мне людей, но одно лишь осознание того, что это действительно люди, а не чудовища или трупы, утешала лучше всяких просроченных алкогольных коктейлей.

Все испортила лишь вспышка боли, от которой я проснулась, и пульсирующий жар, что следом растекся по всему лбу от висков и до самого затылка.

– Ауч! – вскрикнула я, тут же распахнув глаза и опустив взгляд себе на живот, на который упал кулек с печеньем, ананасовым соком и крекерами с маслом, прилетевший мне прямо в голову. – Какого черта?!

– С добрым утром, – хмыкнула Барби, стоящая в центре палатки со скрещенными на груди руками. – Это моя постель.

Я сонно сощурилась и, приподнявшись на подушке, удивленно огляделась, пока не поняла, что Барби указывает взглядом прямиком на место, где лежу я – на ту самую койку, на которую я рухнула в полудреме, даже не разобравшись, не занята ли она уже кем-то другим.

– И поэтому надо швыряться в меня завтраком? – буркнула я обиженно, потерев рукой горящий лоб. – Извини, я не знала, чья это кровать. К сожалению, экскурсия не входила в мой вчерашний урок по правилам пост-апокалипсического мира.

Барби раздраженно хмыкнула и проигнорировала мое замечание.

Впрочем, даже если бы я была в курсе, на чей постели сплю, то вряд ли для вчерашней меня это стало бы особым препятствием. Ночью мне казалось, что все койки одинаковые, а еще я даже не ожидала делить свою палатку с кем-либо. Нет, догадывалась, что придется, конечно, но все же… И почему я до сих пор не отвыкла от своей избалованности?

Я поспешно приподнялась, не сразу вспомнив, что уснула в одежде, и растерянно оглядела скомканное покрывало – малиновое с вышитыми ромашками. Переносицу наполнил цветочный аромат. Я сдавленно хихикнула, связав это с именем «Барби», и, заметив мою мимолетную усмешку, блондинка недовольно сощурилась и фыркнула, явно неудовлетворенная тем логическим умозаключением, что я совершила.

– Уже девять утра. Грейс ждет тебя снаружи. У тебя есть пятнадцать минут на завтрак. Поторопись!

Сверкнув на меня сапфировыми глазами, Барби развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась к выходу. Прямой хвостик на затылке, в которой были затянуты ее волосы, завилял из стороны в сторону на каждом шаге, подыгрывая в такт шуршанию балоневых штанов. Прежде я не приглядывалась к ее лицу вблизи, но теперь же заметила: ни грамма косметики, но и без того чистая кожа и броские черты. Виски с обеих сторон были выбриты, а перегородку аккуратного носа украшало маленькое колечко пирсинга. У нее в руках впервые не наблюдалось оружия, а оттого мне сделалось непривычно, ведь, пусть я и видела Барби всего пару раз, но военный образ прочно засел в моем воображении, словно влитой. Интересно, почему же именно Барби?.. Она уж точно не походила на кроткую малышку с обаятельной улыбкой.

– Обычно она милая, честное слово!

От неожиданности я едва не выронила из рук пакетик с соком и обернулась, тут же уткнувшись взглядом в миниатюрную, златовласую девушку с огромными, оленьими глазами карего цвета, стоящую напротив возле еще одной помятой постели.

– Меня зовут Флейта, – поспешно представилась она, протянув узкую ладошку. – И да, отвечу сразу: я играю на флейте. Я бы и тебе как-нибудь сыграла, но Барби говорит, что у нее уши вянут от музыки, поэтому не думаю, что это хорошая идея…

Я растерянно заморгала и, озадаченно приняв руку девушки, кивнула в знак приветствия.

– Флейта, – эхом повторила я, позабавлено ухмыльнувшись. – И после этого ты говоришь, что Барби милая?

Флейта засмеялась в ответ и пожала плечами.

– Ну, по крайней мере, она старается… Если не спать на ее постели.

– Это была случайность, – смущенно оправдалась я и осела обратно на матрас, распаковывая пакетик со сладостями. – Теперь мои дела очень плохи, да?

– Думаю, да, – Флейта криво улыбнулась и тоже отошла к своей койке, опустившись в ее изголовье. – Но, так как нас тут и без того мало, а тебя, судя по слухам, уговаривал остаться сам Роуз, она вряд ли будет долго ерничать.

«Роуз». Это значит Крис, верно?.. Да, точно.

Я закусила губу, пытаясь подавить какую-то нервную ухмылку, и откупорила упаковку с масляными крекерами. В животе урчало, но, стоило на язык упасть одной только крошке, желудок мой взвыл еще громче.

– Почему? – спросила, наконец, я с набитым ртом, когда большая часть содержимого пачки уже отсутствовала.

– Барби влюблена в Криса, – пожала плечами Флейта с такой непринужденностью, словно эта новость по обычаю была у них на повестке дня, а я же едва не поперхнулась. – А, так как Крис у нас ответственный парень, Барби это разделит и будет заботиться о тебе тоже. Скоро она станет плюшевой, как мишка из сувенирного магазина, вот увидишь.

– Ладно, – озадаченно протянула я. – А… Зачем Грейс меня ждет?

– Чтобы понять, где твое участие в лагере принесет больше пользы, – пояснила мягко Флейта и принялась аккуратно заплетать длинные русые волосы в шелковистую косу. От зависти я едва не задохнулась: как, черт побери, в таком мире ей удалось сохранить столь красивые волосы?! – Я, например, готовлю еду по нечетным дням и мою посуду.

«Прекрасное занятие для конца света», саркастично подумала я, но промолчала и только спросила вслух, дожевывая остатки сырного порошка от крекеров со дна упаковки:

– И давно ты здесь?

– Почти с самого начала.

Я хмыкнула и вздернула брови.

– Одна?

Лицо Флейты резко помрачнело, и я тут же осеклась, поняв, что спрашивать об этом не стоило. Поджав задрожавшие губы, от того сделавшиеся совсем тонкими и незаметными, она торопливо отвернулась и принялась заправлять одеяло в пододеяльник, лишь бы чем-то занять руки.

– Да. У меня нет родителей. Только старший брат, но он живет в Айдахо. Жил… точнее.

О большем я спрашивать не стала. Отставив почти допитый пакетик сока на тумбу, я поднялась и принялась поправлять одежду, но прежде, чем выйти из палатки, все-таки остановилась и неохотно выдала:

– Я тоже.

– Что «тоже»?

– Я тоже одна.

Флейта отвлеклась от сворачивания одеяла и, подняв на меня глаза, грустно улыбнулась уголком губ. Поспешно отведя взгляд, чтобы не пришлось вдаваться в подробности, участвовать в душе-излиянии о пережитых трагедиях и совсем опоздать на встречу с Грейсом, я быстро вынырнула из палатки.

Удивительно, что в лагере, где население составляло больше двадцати человек, протестировать меня попросили именно Грейса. Уж не назло ли? Однако парень покорно ждал меня возле медицинского фургона – единственного места помимо уличной душевой кабинки и собственной палатки, где я вообще успела побывать за эту половину суток в МЗВ. Выглядел Грейс, мягко говоря, недовольно, и, стоило расстоянию между нами сократиться до метра, как он тут же вскинул руки с зажатым в них деревянным планшетом и театрально воскликнул:

– А вот и подружка банши! И часа не прошло.

– Я завтракала.

– Поздравляю, а я вот нет. Поэтому давай поскорее определим тебя куда-нибудь и разойдемся, лады?

Я недоуменно нахмурилась, но, едва успела возразить или что-то ответить, Грейс развернулся на каблуках военных ботинок, которые выглядели так, словно были велики ему как минимум на пару размеров, и быстро засеменил вглубь лагеря. Растерявшись от такого обращения и прыти, я поспешила следом.

– Я тебе не нравлюсь? – спросила я в лоб, ступая рядом, пока Грейс утыкался взглядом в прикрепленный к планшету лист бумаги, старательно делая вид, что меня не существует.

– Мне никто не нравится, – ответил он и, оторвавшись от чтения, вдруг повернул голову на сто восемьдесят градусов. Сначала я подумала, что таким образом он опять пытается избежать контакта со мной, но спустя миг поняла, что дело абсолютно в другом: просто Грейс загляделся на пятую точку Барби, что делала разминку возле потушенного костра, вокруг которого, как я успела заметить вчера, обычно проходили трапезы.

Да, Барби действительно выглядела великолепно. Безупречно стройная и подтянутая, спортивная, она, кажется, могла бы даже сделать двойное сальто в воздухе, если бы только кто-то попросил. К ее очевидному сожалению, никто этого не делал. Затянутые в тугой хвост клубнично-белокурые волосы, глубоко посаженные синие глаза и чуть резкие, но изящные скулы. Будь я семнадцатилетним подростком, каким был Грейс, тоже наверняка бы споткнулась о лежащей на пути булыжник, пуская слюни, но, к счастью, мне было девятнадцать, и я была девушкой. А вот самому Грейсу повезло куда меньше…

Не лагерь выживших, а бразильский сериал.

– Никто не нравится, говоришь? – ухмыльнулась я лукаво. – Даже Барби?

Грейс передернулся и, взглянув на меня, поспешно принял прежнее выражение лица – сосредоточенное и серьезное, которое так мило контрастировала с его еще детской неряшливостью, почти под ноль состриженными волосами, казавшимися медными на солнце, и военной формой.

– Барби тем более, – фыркнул он вслух, хотя все говорило об обратном: щеки Грейса заметно покраснели. – Мы соперники. Вчера я убил своего четвертого банши, а на ее счету только два. Бесится небось, ха.

Я незаметно отвернулась и прыснула в кулак от смеха.

– Для ее соперника ты слишком много думаешь о ее чувствах, – заметила я насмешливо. – Вот только подожди… Сколько ей лет? Двадцать?.. Тридцать?

– Двадцать два, – выпалил Грейс прежде, чем успел подумать о том, как эта его пылкость в речах о Барби будет выглядеть в чужих глазах. Услышав мой очередной смешок, Грейс резко остановился и встрепенулся, впившись в меня таким взглядом, что всякое веселье тут же угасло: – Я уже начинаю жалеть, что прикончил ту банши раньше, чем она тебя слопала.

– Я же пошутила, Грейс.

– А я нет.

Я вздохнула и, когда парень продолжил путь, снова увязалась следом. Почему-то невзирая на этот «ежистый» характер (прямо как его прическа), он вызывал у меня почти умиление. И, словно заметив это, Грейс снова заскрипел зубами и отвернулся, только чтобы я не видела все еще не ушедший с его лица багрянец.

– Я, кстати, так и не поблагодарила тебя за спасение.

– В смысле?

Грейс остановился и недоверчиво взглянул на меня. Пожав плечами, я улыбнулась.

– Это же ты застрелил Верити… Банши, то есть. Спасибо тебе за это.

Я заметила, как мимика Грейса медленно сгладилась, и облегченно выдохнула. Кажется, гордость – его слабое место. Может, если выбрать подход, в этом лагере окажется дружелюбной не одна только Флейта?

– Только не вздумай распускать нюни, новенькая, – придя секундой позже в себя, хмыкнул Грейс как можно более жестко, а затем снова уткнулся носом в планшет. – Ладно, пора подыскать тебе вакантное местечко. Начнем!

А спустя почти три с половиной часа мы закончили. И…

– Поздравляю! Теперь можно официально объявить: ты самое бесполезное существо на свете, Джеремия Рейс.

Я тяжело опустилась на скамью и, поджав губы, возмущенно сощурилась, глядя на Грейса, закончившего заполнять бланк и теперь же ходящего передо мной взад-вперед с надменной ухмылкой на мрачном лице.

– И что мне с тобой делать? – взвыл он, удрученно качая головой. – Ты абсолютно ничего не умеешь! Ни готовить, ни стирать, ни охотиться, ни толком оказывать первую помощь… Я даже боюсь назначать тебя помощником Франки, хотя там всего-то и нужно колбы таскать да карандаши. Ты ведь угробишь его лабораторию, которую мы и так сооружали целый месяц! Твою мать, – раздраженно выругался Грейс, закатывая глаза и утомленно потирая пальцами виски. – Как ты вообще выживала все это время, а?!

Действительно, как? Ведь Грейс был прав: мы прошлись по всем ответственным пунктам, где в лагере нужна была помощь, начиная строительством ограждения и заканчивая кухней, и нигде не было для меня пригодного места, беря в расчет тот набор навыков, которым я обладала. То есть, никакой.

Я боялась крови, у меня с легкостью подгорал даже салат, я запросто могла затопить душевую – и все это даже не вставая с постели. Но вот в чем-то помочь выжившим – черта с два! Может, это ощущение никчемности – пинок под зад с подтекстом, что не следовало оставаться в лагере, и зря я сразу не отправилась в Орегон?..

Едва я успела озвучить эту мысль, как сознание мое перевернула мысль другая, вызванная прошедшим мимо Тото, несшим на спине свою снайперскую винтовку. А затем я напряглась и вспомнила, что даже когда Барби тренировалась возле костра сегодня, рядом с ней на траве лежал ее люгер, а под рубашкой Грейса даже сейчас можно было запросто разглядеть небольшой серебристый револьвер… В то время как Мэл из лазарета, Флейта и другие не имели даже своего личного ножа.

– А что на счет того, чтобы присоединиться к вам? – вдруг выпалила я и, поймав вопросительный взгляд Грейса, пояснила: – К разведывательной группе или охране. К таким, как ты, Крис, Барби…

Я не успела закончить, потому что Грейс подавился смехом, смерив меня таким взглядом, что я невольно принялась соображать, что такого успела сморозить. Но я-то была вполне серьезна! Однако Грейс упрямо считал иначе.

– Ты новенькая, Джейми, – выдохнул он с таким видом, словно разжевывал очевидные вещи маленькому ребенку. Впрочем, примерно так оно и выглядело со стороны. – Тебя здесь почти никто не знает, а потому уж тем более не доверит носить оружие. К тому же, ты едва ли умеешь стрелять…

– С чего ты решил, что не умею?

Брови Грейса многозначительно поползли вверх.

– Потому что твоему умению не уметь ничего позавидовала бы даже амеба.

Я рассерженно сжала губы и отвернулась, снова скользнув взглядом по Тотошке, отошедшему от нас на достаточное расстояние и двигающемуся в сторону жилых палаток.

Если бы я стала одной из оборонительного состава, то мне выдали бы, скажем, хотя бы травматику из того сейфа в полицейском участке, который, если верить болтвоне Грейса, вскрыл и притащил Крис? Да, несомненно, а это уже на один шаг ближе к тому, чтобы вскоре покинуть лагерь. Без оружия мне не осилить путешествие до Орегона и, пускай стрелять я действительно не умела, как и вряд ли смогла бы переубедить Грейса, зато я могла попросить об услуге лично того, кто этим оружием распоряжался.

Эта мысль пронзила меня на секунду быстрее, чем я увидела его, – Криса Роуза, – идущего вдоль леса с винтовкой наперевес. Недолго думая, я подорвалась со скамьи и под протестующие возгласы Грейса бросилась ему наперез.

– Надо поговорить, – воскликнула я еще за несколько метров до того, как настигла Роуза, и, когда он обернулся, непонимающе хмурясь, тут же выпалила следующее: – Я хочу быть в вашей команде… Я имею ввиду, в твоей. Хочу ходить на вылазки, заниматься охранной и бла-бла. Я все равно больше никуда не гожусь.

– И что заставило тебя думать, что ты сгодишься в самом ответственном деле МЗВ? – недоуменно поинтересовался Крис. – Уверена, что годишься для «бла-бла» и защиты?

Я сдержанно кивнула. Я не видела Криса со вчерашнего дня и, застав его сейчас, словно разглядела по-новому. Ранее, мучаясь с затуманенным шоком и усталостью рассудком, я не понимала, что именно уговорило меня остаться в лагере если не на совсем, то хотя бы на неопределенный срок. Я наивно верила, что причина кроется в моей проткнутой осколками ладони, в потребности перевести дух и в долгожданном социуме, но разгадка была куда примитивнее.

Голубые глаза. Терпкий, морозный запах с примесью лосьона после бритья и мандаринового шампуня, которыми пропиталась кожа Криса настолько, что я ощущала его даже на расстоянии вытянутой руки. Шероховатые отметины над переносицей и под шеей, грубые ладони в не менее грубых перчатках.

Я осталась здесь просто потому, что мне понравился Крис. Не знаю, в каком именно смысле: как человек, как лидер или как мужчина. Ему просто хотелось верить, а еще хотелось думать, что он так же может довериться и мне.

Но эта надежда – воплощение чистой наивности.

– Я не могу, Джейми, – как можно вежливее произнес он, стараясь не оглядываться на Грейса, оставшегося стоять возле скамьи со скептическим прищуром. – Это… против правил. Да и кто может гарантировать, что ты не прострелишь себе колено в первый же день?

– Я умею стрелять! – вдруг заявила я решительнее, чем стоило бы, и, закусив губу, уже тише добавила: – По крайней мере, я быстро учусь. Кстати, экспериментально доказано, что женщины – лучшие снайперы! Все дело в правильной балансировке веса…

Выражение лица Криса неожиданно смягчилось, но не в том смысле, в каком бы мне хотелось. Его губы тронула позабавленная улыбка, такая, какая обычно растягивается и у меня на губах, когда я вижу игривого котенка, слишком глупого, чтобы понять, что котенок в зеркале – его собственное отражение. Крис выглядел так, словно перед ним был все тот же котенок. И это распалило меня только больше, особенно когда он сказал:

– Сможешь попасть в тот пень хотя бы один раз из трех – и ты в команде.

Мне в руки ткнулась винтовка Криса, которую он, стянув с плеча, полностью зарядил и решился передать мне. Я вздрогнула и напряглась, обомлев от тяжести оружия в собственных пальцах, когда все-таки неуверенно переняла его.

Винчестер, казалось, весит целую тонну, и я едва не пригнулась вместе с ней к земле, с трудом удерживая. Да уж, мои мышцы были явно не в том тонусе, которого требовало данное занятие. Я сжала губы и кивнула, проследив за взглядом Криса, устремившимся в сторону обтесанного топором пня на кромке леса впереди. Двенадцать метров. Будет не сложно попасть, так ведь?..

– Один шанс, Джейми, – шепнул мне на ухо Крис, и я покрылась мурашками, когда он склонился ко мне, помогая принять нужное положение в полуприсяде с винтовкой на руках. – Другого не будет, поняла? Исключение из правил может быть только одно – если ты действительно чего-то стоишь.

«Еще увидишь, чего я стою!», импульсивно застучало в голове, и я сжала винтовку крепче. Мне необходимо это оружие. Необходимо добраться до семьи. Необходимо признание, статус в этом новом обществе… И я не знаю зачем. Я просто знаю, что хочу этого. И нет на сегодняшней повестке дня цели важнее.

Я сместила пальцы на курок и, прицелившись, выстрелила. Плечо дернулось от ударившей в него отдачи, но боль оказалась терпимой. Пуля пролетела мимо, не задев пня: об этом мне сказало всякое отсутствие шума и ошметок в воздухе.

Крис, отступив в сторону, сложил руки на груди и забыл о веселье. Интересно, о чем он думал в тот момент? О том, что я не справлюсь? Или молился, чтобы я не справилась?

Я задержала дыхание и снова выстрелила. Мимо.

«Давай же, последний шанс, Джейми. Один из трех. Ну!».

– Мне жаль, – произнес Крис через секунду после того, как третья пуля угодила в соседнее дерево. Я оцепенела, и поэтому Крис подошел сам, забирая винтовку назад. —Уверен, найдется еще тысяча других мест в нашем лагере, где ты сможешь пригодиться.

Я нервно ухмыльнулась, подавляя ком стыда и обиды, вставший в горле. Если бы Грейс только слышал последнюю фразу Роуза… Думаю, он бы рассмеялся громче, чем визжала Верити в тот роковой день.

– Увидимся на ужине, Джейми, – кинул Крис и, больше ни разу не взглянув на меня, быстрым шагом возобновил дорогу в ту сторону, куда так и не дошел из-за моего стремления «показать себя». А, нет, подождите… Не «показать себя», а «унизить себя», потому что еще никогда я не чувствовала себя никчемнее и безнадежнее.

– Кажется, я подобрал для тебя кое-что, – с легкой ноткой издевки произнес Грейс, вдруг очутившись рядом. – Пойдем, взглянешь.