Читать книгу Наши в ТАССе - Анатолий Санжаровский - Страница 24

Обычное утро.

Медведев просмотрел все газеты и похвалил меня:

– Твой вчерашний актив дали «Правда», «Известия», Труд». Молодец! Постарался на орден. Так держать!

– Буду стараться, – пообещал я.

Тут вошёл Лобанов, и все уставились на него.

– Игорёк, ты откуда? – спросила Татьяна.

– Из парикмахерской, вестимо…

– А я думала, из камеры хранения.[54] Александр Иваныч, – капризно заныла она, – выгоните этого амнистированного.

– Не могу я, – со строгой шутливой подначкой отвечает Медведев, – вступать в распри с законом. Раз амнистировали, значит, человек исправился. Нельзя же наказывать человека за то, что он перековался в нашу правильную сторону.

Как короткая стрижка преобразила человека! Раньше скулы, прикрытые волосами, не так были заметны. Теперь же наш скуластый Игорёша похож то ли на Маяковского, то ли на разбойника.

– Готовлюсь ликвиднуть вашу чёрную кассу! – мрачно рубит он. – Зачем я вступал в профсоюз? Подвалю к его чёрной кассе. Я-то и лез в профи, чтоб поближе прорваться к чёрной кассе и – опаньки! – ободрать её.

Все вежливо поулыбались и занялись своими родными бумажульками.

Я замечаю у Татьяны на столе под стеклом фотографию маленького мальчика.

– Тань, – шепчу ей в спину, – у тебя под стеклом – это твоё чудное сочинение на вольную тему?

Она сердито крутнулась на стуле и с сердцем выпалила:

– Толюшка! С твоей святой искренностью можно сесть на скамью подсудимых! Неужели ты до сих пор не уяснил, что у меня кроме Юрки да собак никого нету? Дети… За больную струну дёргаешь и прощения не просишь.…

– Извини…

Подошёл Олег и, наклонившись, положил руку мне на плечо. Тихо проговорил:

– Под стеклом у Татьянки – это я за две минуты до войны.

– Гм…

Олег пошёл к своему стулу. Я посмотрел Олегу вслед и увидел на стене над его столом призывы, переиначенные заголовки: «Расскажем о родном Бузулуке», «Защитим Бузулукский бор», «Шумит Бузулук», «Бузулук на Выставке, на своём объекте»… Всё это про самого Олега, про город Бузулук, про речку Бузулук.

Всё-таки занятно…

Пока нет Медведева, чего б и не размяться?

– Ребя! – говорит Олег. – Что вычитал в «Неделе»… Австралиец Бурс купался в море. Акула отхватила ногу. После больницы он снова припрыгал на пляж. Полез купаться. На этот раз акула отхватила протез. Обманул акулу!

Владимир Ильич недовольно покосился на Олега. Кончай трёп!

Олег это понял и на обиде выкладывает:

– Ну что, Володь, прорежется время, и мы при ссоре будем здороваться спинами?

– Давай лучше заниматься прямыми своими делами.

Легла тишина. Да не навек.

– Ой! – шумно вздыхает Аккуратова. – Мой бедный Юрка остался без подарка. Вчера у него был день рождения. Шагомер хотела достать. Не смогла… Хорошо что хоть подружка поднесла ему календарь дат и событий всемирной истории. Вчера я проводила её в командировку в Чехословакию. Туда только коммунистов посылают. Вчера она встала как всегда. В пять тридцать. Погуляла со своей собакой и на самолёт.

Ия спешит доложить своё:

– Пять тридцать! Мне в это время снился сон, будто я над пропастью. Проснулась. Ноги упали с раскладушки. Стоят на холодном полу.

– И-и! Вот я сплю! – Татьяна постучала кулаком в ладонь. – Раз я грохнулась с раскладушки. Не слышала! Меня подобрали. Снова положили на раскладушку. И я снова не слышала…

В приоткрытую дверь Беляев показывает на стол Медведева:

– Где ваш добрый фюрер?

Олег потыкал пальцем вверх:

– На совете в Филях.

Беляев поворачивается к Артёмову. За столом он глубокомысленно обхватил свою обозревательскую голову руками.

– Для ГРСИДЗа[55] строгаешь? Для него только Перельцвайг хорошо умеет писать. А ты кто? Либо Артёмов, либо Павлов (псевдоним). И вдобавок нерусский.

И тут я как-то иначе взглянул на Ивана Павловича. Многое я не понимал в его поведении. В одно время он с тобой нормальный. В другой раз – мешок зла.

Когда у него зазвонит телефон, он всё бросает, пугливо хватается за трубку и, белея, снимает её лишь после второго звонка и подобострастно быстро говорит:

– Я вас слушаю.

Не обозреватель ТАССа, а лакей из захудалого кабака.

Тоскливо на него смотреть в эти минуты. Весь трясётся, мигает, бледнеет. Значит, это говорит кто-то из начальства. И Артёмов лишь торопливо кивает головой, поддакивает:

– Слушаю… Слушаю… Слушаю…

Даже к маленькому начальству он убегает рысцой.

Когда же у него всё в порядке, он сознаёт себя величиной и чинно распохаживает по комнате, воткнув руки в карманы.

В конференц-зале сегодня торжественное собрание. Через три дня отмечается День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Выступил знаменитый Лелюшенко.[56]

Он рассказал великий случай. Когда у солдата Ивана Скибы кончились патроны, он пошёл на танк с топором. Открыл люк, порубил головы всему экипажу.

На собрании спёкся конфуз. Не все ветераны получили награды. Не хватило. Краснопресненский райвоенкомат не обеспечил полностью медалями «50 лет Советской Армии и Военно-Морского Флота».