Читать книгу Наши в ТАССе - Анатолий Санжаровский - Страница 33

Дежурю на выпуске А с милым Александром Борисовичем Денисовичем.

Дежурить с ним легко, приятно. Он прост, нечванлив, неспесив. У него нет этих глупых качеств самовлюблённости и самовозвеличения, без которых немыслим ни один средней руки тассовец.

Он даёт мне заметку из Рязани «Молодёжь и клубы»:

– Сделайте её в свете последних веяний. Фразы делайте проще, чётче, человечнее. Тут автор перечисляет доклады. Не делайте этого. Кавычки уберите. Скажите, что обсуждались такие-то важные проблемы. Не спешите. Время есть. Подумайте.

Вслед за рязанской я выправил луганскую информашку.

А одесскую заметку «Славная дочь Франции» я озаглавил «Цветы на могиле Жанны Лябурб» (к 50-летию её расстрела).

– А почему вы переиграли заголовок?

– Слишком суховат… Да ещё и проверить надо насчёт дочери.

– Верно. Сверьте, называет ли энциклопедия её дочерью Франции.

Мои опасения оказались не напрасными.

Александр Борисович пожал мне руку:

– Благодарствую! Вы спасли нас от такого ляпа…

Уже три.

– Вам не хочется поесть? – спрашивает Александр Борисович.

– Не прочь.

– Сходите вы поешьте, а потом схожу я.

Дело к вечеру. Поток информаций мелеет.

Можно расслабиться.

Мне лестно, что со мной он держится на равных.

– Ка-ак время всё стирает, – вздыхает он. – Еду вчера с женой на такси. Вышли. Навстречу идёт Молотов с супругой. Я хорошо его знаю. Я в Монголии семь лет был корреспондентом. Там сталкивался с ним и по работе, и по партийным делам. Идёт… Никто его не видит. Не замечает… А прежде какой был вокруг его имени ажиотаж! Время всему положило конец. Мне кажется, слишком круто с ним поступили. У всех бывают ошибки. А у нас р-раз! – он резко провёл рукой в воздухе две линии крест-накрест, – и перечеркнули всего человека…

Александр Борисович – филателист. У него уйма марок. Есть люди, у которых по тридцать тысяч марок. Бизнес делают на марках. У Александра Борисовича скопилось много монгольских марок. По государственной цене продал одному дельцу. Тот их, наверное, перепродавал.

По кремлёвской вертушке звонят из ЦК.

– Да, – отвечает Александр Борисович, – материал я прочёл. Давайте подумаем над заголовком. Под «Заявление ТАСС» этот материал не совсем идёт. Мелковат. «Серьёзное предупреждение»? Пожалуй, пойдёт… А-а-а… Да, да… Нет! Получится, как у китайцев. Согласен, это не заголовок. «Заявление советского контролёра»? Хорошо. Остановимся на этом… Да, информация «Чехословацкий гость в Москве» о секретаре КПЧ Йозефе Компны уже готова. Пошла по свету.

Интересна эта комната.

Сюда бегут со всей земли новости, отсюда они идут по свету. И всё так просто, спокойно, обыденно.

Здесь восемь телефонов-агрегатов, рация, двое часов на стене и штамп-часы для отметки времени на оригиналах, которые идут в технику.

Часы и карты – вот что особенно бросается в глаза.

Карты во всех комнатах. Только в одной нашей комнате пять. Всего же на нашем этаже около семидесяти!

Часы – всюду! Во всех комнатах, в коридоре, в столовой, в гардеробе! Время всему голова!

Обилие часов подчёркивает, как дорого тут время. Ведь время – деньги!

В ТАССе около 150 настенных часов.

Толкуем о последних шатаниях на лапинском Олимпе.

– Конечно, писать хорошо надо, – говорит Александр Борисович. – Сейчас главное… После всех этих веяний не перегнуть бы палку. Команда Лапина – разогнать людей. Только гении сразу не придут. Надо спокойно вести дело на улучшение. А пока под маркой улучшения летит в корзину всё!

Дали газетам первую поправку за сегодня:

«Не Баренцово море, а Белое».

И тишина.

– Вам бы не хотелось домой? – спрашивает Александр Борисович.

– Смотрите…

– Ничего особого не ожидается. Идите.

– Спасибо. Всего Вам наидоброго, Александр Борисович!