Читать книгу Адаптация мигрантов. Роль библиотеки. Методические рекомендации от специалистов-практиков - Андрей Кашкаров - Страница 19

Наиболее конфликтогенной зоной Российской Федерации, где споры между отдельными этническими группами носят жесткий, радикальный характер (сие происходит традиционно в течение нескольких веков), является Кавказ; очевидно неспокойная обстановка в этом регионе, заставляющая что называется, понервничать власть предержащих, а главное – людей, живущих здесь, обусловлена целым рядом факторов. Ведь характер каждого народа в большей или меньшей степени определен его историей, данный факт играет важную роль в процессе формирования национального сознания и культуры, а значит и форм взаимодействия в обществе межэтнических групп.

На Кавказе традиционно конфликтуют этнические группы, как правило, это соседствующие титульные народы с претензией на статусные притязания по изменению этнической иерархии. Часто тип такого конфликта – статусный, с перспективой перерастания в этнотерриториальный.

Для многих кавказских народов – это последствия реальной политики «замирения» горцев, проводимой русскими императорами посредством усилий А. П. Ермолова (и его последователей) в течение 1817–1864 гг. «Ни один камень не должен выпасть из русской короны, вставленный в нее кровью наших предков» – Ираклий Баратынский (брат Евг. Баратынского), генерал-лейтенант (1850) своими словами вполне иллюстрирует государственные интересы. Политики, которая, к сожалению, привела к массовой, и во многом вынужденной миграции осетин, адыгов, черкесов, кабардинцев, чеченцев и других этнических групп, к изменению этно-демографической структуры региона. Цель моего исследования не оценочные суждения этой политики (есть и «плюсы» и «минусы» и даже государственная необходимость, но история не терпит сослагательного наклонения), как могло показаться во первых строках искушенному читателю, а анализ современной ситуации и путей смягчения межгрупповых конфликтов на Кавказе; причем без учета исторических событий, имеющих огромное наследственное значение для народов не только кавказских, такое исследование мне представлялось бы неполным.

События, связанные с переживаниями «национального унижения», сохраняются в коллективной исторической памяти лучше, чем светлые страницы прошлого («хорошее помни, и плохое не забывай» – грузинская поговорка), и на стадии этнической мобилизации естественным образом актуализируются, подкрепляя обиды и претензии, непримиримость в конфликте со своим «обидчиком». Еще более сильный эффект, приближенный по времени, оказывает память о насильственных «высылках» (1944) с исконных земель в казахстанские степи, в ходе которых погибли безвинные люди. Закон о реабилитации репрессированных народов лишь частично смягчил трагедию, постигшую чеченцев, ингушей, балкарцев, тем более, что часть их территории уже оказалась занятой не пострадавшими от репрессий соседями (в частности, осетинами и кабардинцами), которые не собирались ее возвращать прежним «хозяевам», как и любая нормальная семья, обжившая свой новый дом.

Корни современных этно-территориальных конфликтов между отдельными этническими группами были заложены не только самим фактом депортаций, но и в правовом отношении необеспеченной реабилитацией пострадавших.

Конфликты на Кавказе и по сей день имеют различную степень насыщенности, но много общего. К примеру, для кабардино-балкарского конфликта характерна напряженность в отношениях между соседствующими общностями, выдвижение требований элитами, тем не менее, не сопровождающихся массовой этнической мобилизацией.

Вплоть до начала перестройки стихийные требования со стороны пострадавших пересмотреть сложившиеся после их высылки границы рассматривались исключительно как антисоветские выступления и подавлялись на стадии формулировки. Потенциально конфликтную ситуацию смягчало то, что в партийно-советской структуре власти кавказских автономий были в определенной мере представлены все малые народы.

Естественным образом в хозяйственном укладе кавказцев произошли существенные изменения: часть горцев, чьим традиционным занятием было овцеводство и ткачество, «спустилась» в долины, получила образование, пополнила слой местной элиты. В республиках в составе СССР развивалось производство (я опираюсь на то, что знаю – остатки цементного завода до сих пор можно видеть по дороге из Грозного в Старые Атаги), а культурно-исторические памятники не уступают по художественному оформлению российским, к примеру, стела по дороге в Урус-Мартан от Атагов.

Известный композитор и певец Юрий Антонов несколько лет проработал в Грозном, и в интервью отзывается о чеченцах как о потрясающе гостеприимных, талантливых и «душевных» людях. Мне не хочется пересказывать новейшую историю заново, но из того, что случилось дальше, несложно постичь – как современные формы межгрупповых конфликтов, если их не предупреждать, могут пагубно отразиться на людях.

Латентная конфликтогенность обусловлена различным этническим происхождением и даже религиозными предпочтениями основных этнических групп «многонациональных» республик на территории Кавказа (соседствуют мусульмане и православные), есть разделение и на другие общности, к примеру, кабардинцы вместе с адыгейцами и черкесами принадлежат к этнической общности «адыгэ», балкарцы же – алано-тюркского происхождения и родственны осетинам), и, кроме того, социально-психологическим комплексом «меньшинства» у части населения Кавказа.

Следует также учесть факт буферизации связей этнического типа.

До сих пор поводом к обострению ситуации на Кавказе служит незавершенность территориального разграничения населенных разными народностями районов и наличие «спорных» земель. Но проблема эта (без критичной остроты) свойственна многим территориям, к примеру, с. Богдашкино Октябрьского района (ныне Татарстан) делит надвое речка. С одной стороны ее поселились русские, с другой – чуваши. И те, и другие имеют свои школы и мини инфраструктуру, и те и другие переходят по мосту речку «абсолютно без аппетита», и называют одно и то же село по-своему; другое название села – Пухтель. Я там был в гостях; к тому же оттуда родом мой отец, реальный ветеран ВОВ, закончивший ее в польском городе Гдыня. Этнические конфликты в Богдашкино-Пухтель случаются редко.

Межличностные и групповые конфликты случаются также по поводу принадлежности имущества и земельных угодий, и таких примеров по всему миру очень много. Тем не менее, модель сосуществования по соседству двух (и более) различных культур – для совместного использования природных богатств, может и не лучшая в части потенциальной возможности конфликтности, но утрировать и именовать ее «бомбой замедленного действия», я бы тоже не стал.

Противоречия между основными этническими группами в рамках Кавказа имеют на сегодняшний день не столько межнациональный, сколько политический характер, помноженный на традиционную тейповую организацию родов. Полагаю, одним из путей их разрешения может послужить расширение автономных прав относительно малочисленных народов и предоставление реальных возможностей местному самоуправлению.

Если кратко рассмотрим Федеральный закон № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления», то увидим картину печальную: к примеру, глава сельского поселения вместе с депутатами того же уровня по всей России облачен весьма ограниченной властью, если, конечно не считать за достижение властные полномочия по организации и содержании пожарной команды, регулированию количества уличных светильников, «наблюдению» за свалками мусора и «сходами» в удаленных селениях (есть и еще вопросы в компетенции главы, но они такого же «космического» масштаба).

На мой взгляд, расширение полномочий муниципальных властей минимизирует риски конфликтности и создаст здоровое соревнование на предмет улучшения жизни людей. А соревнование (как ни странно) – это хороший стимул не к разобщению народов, а к их консолидации, взаимопроникновению культур и применению положительного опыта, накопленного соседом, то есть – приведет к развитию народов и народностей, а значит, ослабит напряженность, мотивирует к результативной работе, купирует риски миграционных процессов. Но…так это видится мне, не раз бывшему на Северном Кавказе, и желающему видеть весь ваш край цветущим и гостеприимным.

Все сложные исторические процессы взаимовлияния этносов и культур наложили определенный отпечаток на этнопсихологические особенности народов Кавказа, на национальный характер горца, начиная от фамильных преданий и легенд до современной организации жизни в ауле. Здесь в главы муниципальной власти выбирают односельчан уважаемых, авторитетных, старейшин, и это не фикция. Этнопсихологические характеристики, включающие этнопсихологические инварианты, соответствуют социальным ожиданиям населения и определяются в процессе социологических и этнопсихологических исследований базовых ценностей. И, казалось бы, «зачем бы не жить в мире?».

Однако реализация на практике этнопсихологического подхода к управлению этническими различиями и миграционными процессами может столкнуться с серьезной проблемой. Она заключается в недостатке специалистов, умеющих решать проблемы этничности…как на Кавказе, так и за пределами его географии, ибо более эффективно решит проблему авторитетный представитель аналогичной этногруппы, нежели пришлый «инопланетянин», владеющего актуальными исследованиями этнопсихологических аспектов малых народностей не вполне, поверхностно и, что самое ужасное – лишь теоретически. Знание этнических традиций, генеалогические корни, понимание необходимости толерантного отношения и межэтнического взаимодействия разных народов – лучше дается местным.

Психология общения. Корректность прежде всего

Специфика проблемы межгрупповых конфликтов в ее междисциплинарном характере, поэтому этнопсихологические знания необходимы не только этнографу, социальному психологу, но и социологу, педагогу, воспитывающему на своей земле новое поколение кавказцев. И здесь нельзя мыслить без учета исторических фактов. Поскольку риторический вопрос Чернышевского «что делать?» остается актуальным в части смягчения межгрупповых конфликтов и совершенствования межэтнического взаимодействия, я эмпирически исследовал возможные причины конфликтов в частности на Северном Кавказе.

Современные чеченские подростки – те дети, глаза которых я видел в двух метрах от себя в Гойтах, Урус-Мартане, Старых Атагах и Итум-Кале в январе-марте 2000… Я ехал на броне, уставший, закопченный и чумазый, в комьях грязи и полинялом бушлате, в котором ни за что (на тот момент) не отгадаешь его первобытного колера. Тогда я был русский «капер» (как нас называли) – мародер и неверный (хотя кроме последнего определения, пожалуй, ни с чем не соглашусь, ибо вряд ли я даже кого-то подстрелил по специфике службы). Но детям – все равно, не объяснять же… Мне казалось, что так смотрят только на меня; нет, это обман зрения. Такие, как я, смешались у них перед глазами длинными колоннами людей и бронетехники, медленно ползущими по селам. Немигающие и непокоренные глаза детей, стоящих вдоль дорог (некоторые толпились из любопытства, а некоторые при деле – торговали плохо очищенным бензином в трехлитровых (!) банках) мне не забыть – волки; смесь отчаяния и готовности драться. Дети эти сейчас взрослеют. Многие потеряли родных.

И уже поэтому традиционно огромная роль возложена на педагогов, работающих на Кавказе, в части помощи, обучения и воспитания толерантности представителям разных этнических групп, как залог предотвращения любых форм межгрупповых конфликтов на Кавказе.

Исход из всего этого, профессиональная работа библиотекаря с потенциальным читателем из Северо-кавказского региона должна строится в угоду корректности с обязательным учетом всех приведенных факторов влияния.