Читать книгу Русская идеология. За что и против чего стоит бороться русским людям - Андрей Савельев - Страница 19

Россия представляет отдельную цивилизацию – ядро православно-славянского мира. Этот факт мало из осведомленных интеллектуалов никто не оспаривает. Но в этом случае следует идти дальше в понимании цивилизационной особенности России – признать, что ее миссией не может быть повторение путей европейской борьбы за свободу и права человека или сведение представления о социальной справедливости к материальной уравнительности и элементарным нормам социального обеспечения.

Либеральная доктрина в своей предельном варианте реализуется в США – это реальный либерализм в его наиболее успешном варианте. Реальный социализм тоже имел место в мировой истории в виде СССР – самой успешной формы реализации марксистско-ленинской доктрины. Повторение этих модели в России также невозможно. Мы не можем оседлать мировую финансовую систему как США и поставить в зависимость от нее весь мир. Мы должны стремиться в тупик, который привел к краху СССР. Следовательно, речь должна идти о нелиберальном или несоциалистическом выборе России, о принципиально ином выборе. Причем не некоего «среднего» направления, а собственного исторического пути. В каком-то смысле противоположном «срединности», понятой как баланс либеральных и социалистических принципов.

В русской философии либерализм развенчан давно и надежно. В нем обнаружено отрицание за человеком какого-либо устойчивого содержания. Декларируя индивидуализм, либеральная политика вовсе не укрепляет личность. Либеральное правление лишено ярких индивидуальностей и сильных личностей во власти. Дикий рынок и парламент скорее понижают качества личности, нивелируют творческие проявления причастных к власти и политике людей. В либерализме народное представительство формализуется, в нем исчезает какое-либо содержание. В нем не продолжается, а отрицается государственность. Государство в таких условиях становится равновесием частных и партийных вожделений, как шаткий компромисс центробежных сил и неустойчивое единство публики, завороженной лицедейством политических актеров. Либеральная формальность может наполняться чем угодно. Более всего она приспособлена для бюрократии и олигархии, принимающим себе на службу любые лозунги.

К сожалению, сложилось так, что становление и развитие российского государства почти всегда ограничивало личную свободу, подчиняло личность государству, являющемуся у нас, как правило, орудием деспотичной власти. На российской почве «свобода» и «государство» почти всегда казались российским образованным слоям взаимоисключающими понятиями. Драматизм этого противоречия состоит в том, что стремление к свободе на русской почве не раз принимало форму анархии – разрухи в головах либеральной интеллигенции и неуважению к власти в социальных «низах». Анархия и деспотизм усиливали друг друга, препятствуя нормальному развитию российской нации.

Временный успех деспотизма в советский период, безоглядно растранжиривший привычку русских к сильной власти и мощному государству, должен был кончиться страшным крахом, откатом к первобытному своеволию и анархии.

Иван Ильин предупреждал, что лидеры новой смуты «приведут к тому, что Россия опять провалится в хаос и вседозволенность… Образуются до двадцати отдельных „государств“, не имеющих ни бесспорной территории, ни авторитетных правительств, ни законов, ни суда, ни армии, ни бесспорно национального населения. Из двадцати пустых названий каждое поведет с каждым соседним длительную борьбу за территорию и население, что будет равносильно бесконечным гражданским войнам».

Среди либералов, инициировавших варварские «реформы» в нашей стране, нашлось немало защитников этой анархии, которые вздумали утверждать, что переворот произошел бескровно и спокойно. Следует видеть наглую ложь этого утверждения, призывающего нас отвести глаза от очевидных фактов – разрушение государства, военные конфликты, терроризм, образование этнократических режимов, разорение страны, многомиллионные демографические потери, сотни тысяч беженцев и десятки тысяч жертв. Нет, либерализм, с его пониманием свободы как естественного и неотъемлемого права индивида выбирать между верностью и предательством, между совестью и бесстыдством, между добром и злом, полностью дискредитировал себя, продемонстрировав, что эта свобода образует пропасть между узкой группой лиц – самых бесстыдных и злых, самых отпетых предателей, нажившихся на народном горе, и основной массой населения России. Подсунутые народу принципы права, по котором страну можно растащить на куски, продать и предать, следует объявить полностью несостоятельными.

Либеральная идеология в России полностью себя дискредитировала. На совести либералов варварские экономические реформы, сочувствие чеченским бандитам, американизм, антигосударственность, антипатриотизм. Только огромные денежные ресурсы, полученные в период пребывания либералов в Кремле, позволяют им рекламировать своих лидеров и проповедовать свои экономические теории. Но расплата неизбежна. Тем не менее, ответственность конкретных лиц не может привести к тому, чтобы запретить и искоренить либерализм. Этот дракон просто должен сидеть на цепи под надежной охраной.

Преодоление либерализма должно противопоставить индивидуалистическому праву и индивидуалистической морали национальные ценности и интересы, формальной демократии, не давшей нам ровным счетом ничего, – реальную демократию местного самоуправления и ответственную функцию лидерства ведущего политического слоя, прогрессивному росту олигархических капиталов – общенациональный прогресс, рост качества жизни и духовное возрождение нации.

Коммунистов считают чуть ли не самыми последовательными противниками либерализма. Но это ложная оценка. Дело в том, что коммунизм возник как некая мутация европейского либерализма – исходно вся риторика и философия марксизма является целиком и полностью порождением Запада. Подхваченная архаической волной, она породила в России большевизм, который на практике отходил от декларируемых ценностей, но на уровне борьбы за умы ставил практически те же цели, что и либерализм – «удовлетворение все более растущих потребностей», «все для человека, все во имя человека» и т. д. И сегодня, когда коммунисты оказались в оппозиции, они порой произносят речи, удивительно похожие на речи либералов. Только различное с либералами отношение к советской власти разделяет их с коммунистами. Получается, что в грубом приближении взаимная критика связана лишь с тем, что сначала одна группировка находилась у власти, а теперь ее сменила другая. Существенных мировоззренческих разногласий нет. Просто потому, что либерализм и коммунизм произрастают от одного идеологического корня, из нероссийской почвы, от идей эпохи Просвещения, которая клонится к закату.

Кроме того, коммунизм и либерализм связаны общими грехами – разрывом традиции российской государственности и отступлением от собственных принципов после прихода к власти. И для тех, и для других Россия приемлется только как воплощение определенной утопии – социалистической или либерал-демократической. Поэтому коммунисты готовы защищать только «социалистическое Отечество», а либералы – только Россию, стремящуюся в мировое сообщество и интегрирующуюся в Запад. Для консерватора все это странно и противно. Для национал-консерваторов Россия – Отечество, вне зависимости от политического режима.

Русские философы прекрасно видели генетическую связь социализма с той общественной формой, которую он, якобы, был призван опровергнуть – с капитализмом. В его образе отражались прежние пороки, которые можно было назвать «социал-буржуйством», опустошающим народную душу мещанством. В социализме сохранилась ориентация исключительно на экономический интерес и неверие в духовную природу человека. Социализм, как и капитализм, видел в человеке только денежный мешок – пустой или наполненный. А потому социализм был лишь развитием заложенных в капитализме начал: материализм, безбожие, поверхностное просвещение народ, нелюбовь к духовной жизни, жадность к приобретательству, эгоизм.

Искажению государствостроительной работы способствовало внедренное в головы образованных слоев еще в советский период искаженной сущности государства, которому продолжали приписывать роль «надстройки». Поэтому все постсоветские реформаторы призывали к изменениям в экономике и совершенно не обращали внимания на государственный механизм.

С некоторых пор в российской политике то и дело возникает страстное желание завести партию социал-демократического или либерально-социалистического типа. Инициаторами таких проектов чаще всего бывают люди либеральных взглядов, но полагающих, что слишком уж откровенная практика преследование частных интересов губит либеральные ценности, вызывая к ним ненависть народа. Для этого придумаются проекты мягкой альтернативы либерализму, противостоящей ему лишь в частностях. На деле социалисты – те же либералы, но несколько менее циничные, а потому – и менее удачливые. Их социализм – это либерализм плюс «социальная справедливость», которая подобна пожеланию «дайте людям все» или «мы выступаем за все хорошее». Реальный же социализм в России – это коммунизм, коммунистическая партия, советская государственная система и все связанные с этим идейным выбором пороки.

Только национальные идеи, а не пролетарские или буржуазные, «тоталитарные» или «гуманистические», сплотят нацию, вернут ей уверенность, поднимут новое российское государство как великую мировую державу. Потому что только национальные идеи всерьез противостоят разрушению государства, порабощению нации бюрократией и подчинению олигархии.

Мы можем спорить о преимуществах «левой» или «правой» идеологии, большей или меньшей роли частной собственности, но для страны, которая сегодня решает вопрос быть ей или не быть как единое государство, главная проблема – выработка национальной идеологии. И такой идеологией может быть только идеология национального консерватизма.