Читать книгу Прелести - Андрей Школин - Страница 13

– Ну что, мыслитель, ты сегодня, кажется, собирался к Измайлову? Ещё не передумал? – Александр вышел из душа, растираясь махровым полотенцем. – Вставай, судьбу проспишь и не заметишь смены настроения. Опять летал?

Он ночевал у меня на Саянской. Отказался от дивана, постелил себе на полу, а теперь проснулся и бродил по квартире, не давая спать заодно мне тоже. Я, разумеется, не выспался.

– Сколько времени-то?

– Так уже полдесятого. За окном скворцы чирикают, солнышку радуются, а ты дрыхнешь, как бройлерный филин.

– Всего полдесятого?! Не-е… Нужно спать. Обязательно нужно ещё спать, – я сделал попытку закутаться в одеяло и перевернуться на другой бок, но Александр мощным рывком стянул с меня четырёхугольник тёплой материи.

– За это можно и в глаз получить!

– Что?! Иди умывайся, Ван Дам кухонный, – он засмеялся и откинул одеяло в сторону. – Пойду пока кофе заварю.

Подчинился. Залез под душ и при помощи холодной воды довёл себя до состояния полного пробуждения. Александр тем временем жарил яичницу и «колдовал над кофейной гущей».

– Неужели?! Проснулся?! Ура!!! Присаживайся, я уж тебя обслужу, не поленюсь. Кстати, почему холодильник такой пустой? Деньги кончились?

– Угу, – кивнул головой я, – кончились. Как кончается всё самое интересное.

– Занял бы у меня. Сочтёмся потом…

– А если не сочтёмся, ты меня в лягушку превратишь?

– Какой от лягушки толк? От лягушки никакого толку нет. Я бы тебя в полезное животное превратил. В канарейку, например.

– Какая же польза от канарейки? – проглотил, не жуя, жёлтый яичный глаз.

– Поёт красиво.

– И главное правильно поёт.

– В смысле? – не понял потенциальный «превращатель».

– Песни, говорю, поёт правильные. Измайлову тоже понравилось. Бы. Это «бы» я сознательно произнёс отдельно.

– Кстати, во сколько ты к Измайлову собрался? – Александр пил очень крепкий кофе мелкими глотками.

– Он предупредил, чтобы раньше часу дня не появлялся. К нему важные люди придут. Встреча какая-то серьёзная.

– А с тобой встреча, как бы, не серьёзная.

– Как бы, видимо, нет. Калибр не тот.

Мой гость ковырнул вилкой пустую сковороду, затем отложил эту вилку в сторону:

– Придётся его планы немного нарушить. Преподнесём сюрприз. Вместе поедем.

– Куда поедем?

– К Измайлову.

Я, в свою очередь, положил вилку на стол, поднял правую руку и, три с половиной раза чесанув за ухом, глубокомысленно произнёс:

– А-а… Ну да…

– Мы давно с ним не виделись. Думаю, обрадуется, – и Александр, отбивая ритм пальцами по краю стола, запел:

– Мы с вами встретимся, теперь уже случайно… Да и я, если честно, по нему соскучился. Серьёзно.

– А что до часу делать будем?

– Зачем нам до часу ждать? Пораньше поедем, часов в одиннадцать. Ну а насчёт денег, серьёзно, дать тебе сколько-нибудь?

– Не нужно. Помнишь, у Шукшина в «Калине красной», главный герой произносит: «Руки, ноги у меня ещё целы. Магазинчик какой-нибудь я смогу подломить». Так или примерно так.

– Ты что несёшь? Какой магазинчик?

– Это Шукшин, классика. Не я придумал. А если серьёзно? Ты бы, если хотел помочь, положил бы деньги «незаметно» под подушку, а я бы потом «случайно» нашёл.

– Сам придумал или тоже Шукшин? – Александр озадаченно посмотрел в пустую чашку из-под кофе. – Ну и фрукт. Цитрусовый. Незаметно. Под подушку…

– Между прочим, мне Измайлов работу предлагает. Думаю, хорошо платит. На скупого Измайлов не похож. Вот отнесу ему сегодня тексты песен, глядишь, ему понравится, он из меня поп-звезду вылепит, типа Николаева. Волосы отпущу. Бабки лопатой начну грести, тебе долг отдам. Кстати, а где ты деньги берёшь?

– Напёрстки на рынке кручу.

– Я так и думал.

– Что, не веришь? – Александр перевернул вверх дном три фарфоровых бокала, скатал из хлебного мякиша большой шарик и накрыл его одним из бокалов. – Видел, куда положил?

– Видел.

– Теперь смотри внимательно, – он принялся двигать бокалы наподобие напёрстков. – Я приехал из Америки на зелёном велике. Велик сломался, я здесь остался. Оп-ля… Под каким шарик?

Я смело указал на один из бокалов, куда точно закатился хлебный мякиш. В общем-то, вся манипуляция производилась довольно медленно, даже неуклюже.

– Ты точно уверен?

– Точно, – пожал плечами.

Александр медленно, медленно приподнял бокал. Шарик был там.

– Ну, ничего себе. Сам не ожидал. Как в том анекдоте про внутренний голос, – я несколько удивлённый, но всё же довольный успехом, виновато развёл руки.

– Да, в первый раз со мной такое, – он, точно не веря своим глазам, изумлённо вертел в руках и со всех сторон разглядывал злополучный бокал. – А ведь всё проделал, так ловко.

– Если честно, – я подбирал слова, стараясь не задеть самолюбие «фокусника», – ну, не слишком ловко.

– Даже так? Что ж, видно старею, старею. Утрачиваю былую форму… – Александр, поджав губы, покачивая в воздухе «несчастливым» бокалом в левой руке, правой не спеша, друг за другом, приподнял два оставшихся бокала. Под каждым из них находился точно такой же шарик из хлеба.

– О, ё… Мать тво… Тьфу!.. – я в сердцах сплюнул на пол и облокотился на спинку стула. Отвёл взгляд от стола, затем опять посмотрел на шарики.

– Поставлю ещё кофе, – Саша встал и подошёл к плите.

Когда отвернулся, я взял все три шара в руки и внимательно исследовал их. Хлебные колобки были идентичными. Совершенно одинаковыми по размеру и по форме. Кроме того, линии на стыке слипшейся массы у всех троих находились в одном и том же месте. Точно три глобуса, три одинаковых глобуса лежали на моей ладони. Тьфу!..

В одиннадцать часов мы вышли из дома на улицу.

– Лови, Андрюха, такси, – Александр поднял голову и уставился в синюю неопределённость неба. – Измайлов, наверное, заждался.

Через несколько минут сидели в салоне ярко-красного «жигулёнка». Я впереди, он сзади. «Жигулёнок» бежал резво.

– А что, ты действительно хочешь в Москве музыкальным бизнесом заняться?

– Я? Да какой из меня шоу-бизнесмен? Шутишь, что ли?

– Но ведь с Измайловым ты о чём-то договаривался?

– Ни о чём конкретном. Так, общие фразы.

– И в студии не хотелось бы поработать?

– Почему нет. Я в Красноярске работаю периодически.

– А в Москве?

– А в Москве возможности не позволяют. Правда… – немного помолчал. – Правда, есть в столице рок-группа такая – «Крематорий». Когда они по Сибири гастролировали, я им услугу оказал небольшую. Их лидер – Григорян Армен обещал в Москве со студией помочь, но я не стал навязываться…

– Ну-ка, ну-ка, что за история?

– Ничего особенного. По осени они в Красноярске выступали. Я зашёл в ГДК концерт посмотреть. Ко мне обратились устроители концерта и печально поведали, что пару дней назад к музыкантам в номер вошли незнакомые типы. Выпили, принялись играть в карты, музыканты соответственно проигрались. На следующую ночь те пришли за долгом. Пришлось «Крематорию» эвакуироваться в другую гостиницу. Там их также разыскали… Я вначале руки развёл, ну а потом коньячку в баре с их администратором долбанул и так мне жалко «Крематорий» стало… Время тогда в Красноярске неспокойное было. Осужденные одной из колоний строгого режима бунтовали. На крыше сидели. Жулики со всей страны в город съехались. Ну и Григоряна сотоварищи угораздило именно в этот момент гастролировать. В общем, взял я пару бутылок коньяка, поехал после концерта в гостиницу, выпил там вместе с музыкантами. Когда «злодеи» появились, поговорил с ними. Сочинскими оказались. Ну… В общем, больше они музыкантов не донимали. Григорян мне пластинку свою подарил. Все расписались. Пластинка сейчас у матери дома лежит. С подписью – «Сибирскому Робин Гуду в знак признательности от „Крематория“». Ну и, узнав, что я тоже что-то там «лабаю», видимо из вежливости, пообещал помочь со студией в Москве. Вот и всё. Ничего интересного.

– Ну, не скажи. Очень даже интересно, – Александр потянулся и хрустнул пальцами. – Далеко ещё?

Стёкла в доме, где находился офис, сверкали солнечными бликами и отражали зайцев, которые разбегались далеко по округе. Один из них наткнулся на меня, и я, ослеплённый неожиданным нападением, непроизвольно закрыл глаза рукой. Подошли к зданию и, не торопясь, вошли в него. Двое охранников двинулись было в нашу сторону, но, узнав меня, лишь кивнули головами. Мы поднялись по лестнице и направились к кабинету Измайлова. Когда вошли в приёмную, секретарь и начальник службы безопасности Сергей открыли рты, пытаясь предупредить, но Александр уже дёргал вторую дверь.

То, что произошло дальше, я не смог бы предугадать при всём моём воображении. Я бы лучше вообще остался на Саянской. Или технично, под каким-нибудь предлогом, по дороге «слинял».

Александр стремительно вошёл в помещение, где кроме Измайлова находились человек десять посетителей. Причём, посетителей, судя по их внешнему виду, весьма важных. Быстрыми шагами подошёл к столу, за которым восседал хозяин кабинета, и, схватив последнего за грудки, точно игрушку, сильным рывком перетащил через стол и бросил на пол. Затем резко приподнял ошалевшего Измайлова и ударом ладони по лицу заставил последнего упасть навзничь. Точно в кино всё происходило. В замедленном.

Присутствующие, включая меня, онемели. От неожиданности онемели. Замерли без движения. Опомнившиеся телохранители метнулись было к нападавшему, но Игорь приподнялся на руках и остановил их:

– Стоять! Пусть уходит, не трогайте его, – сел на пол и вытер ладонью кровь с лица. Александр молча, ни на кого не обращая внимания, вернулся к двери и, лишь поравнявшись со мной, произнёс:

– Оставайся здесь, – и, бросив взгляд на ошарашенных охранников, прошёл между ними.

Измайлов, обхватив голову руками, продолжал сидеть на полу. Состояние гостей описывать не нужно. Кто-то неуверенно спросил:

– Что случилось?

Но Игорь в ответ лишь махнул рукой.

Я упал в кресло и также погрузился в этот абсурд. Стал частью этого абсурда. Этой нелепой, дикой ситуации. И нелепость ситуации умножалась стократно каждую новую секунду.

Измайлов, наконец, поднялся с пола и кивнул охранникам, чтобы вышли. Те продолжали стоять как истуканы, как замороженные каменные идолы. Тогда Игорь схватил со стола графин и, с силой швырнув об пол, так что стёкла разлетелись по всему пространству кабинета, заорал:

– Пошли, на хрен, отсюда!!!

Охрану как ветром сдуло. Присутствующие также потянулись к выходу. Когда последний из них покинул кабинет, Измайлов выглянул в приёмную и недвусмысленно предложил оставшимся расходиться по домам.

– А-а…. – начал, было, Сергей, но шеф вытолкнул его вслед за остальными из приёмной и запер дверь изнутри ключом.

Запер дверь, вернулся в кабинет, упал в кресло, откинул назад голову и закрыл глаза. Закрыл и замер без движения.

Я вынул из кармана исписанные листы бумаги, провёл по ним ладонью и, свернув в трубку, подставил к глазу на манер подзорной трубы. Оглядев, таким образом, помещение, повернул «объектив» в сторону окна:

– Игорь, я тексты принёс. Будешь просматривать?

Прозвучало это, видимо, как издевательство. Однако Измайлов никак не отреагировал на «идиотское предложение».

Тогда я встал, подошёл к столу, положил стихи в пепельницу и, щёлкнув зажигалкой, которую нашёл там же, поджёг бумагу. Листки разгорались вначале лениво, но потом всё увереннее и увереннее. Вскоре над пепельницей поднялся танцующий регги столб огня. Огонь читал стихи и плясал под музыку песен скрытых за этими стихами. Я «грел руки» над импровизированным костром, а владелец офиса, открыв глаза, пожирал его взглядом, и живые протуберанцы пламени поглощались неподвижными зрачками.

– И в том краю я снова вознесусь…

– Мы молчим. Я стою спиной к Измайлову, не оборачиваюсь, но знаю – он сейчас продолжит.

– Снова вознесусь… Значит, будем наслаждаться тишиной. Тишина – единственное положительное из того, что имеем в этой замкнутой жизни. Так, вроде? – он щёлкнул языком. – Всё-таки, слишком быстро. Слишком быстро… Я рассчитывал на то, что ещё имею время. Жаль.

Огонь погас. От стихов остались лишь чёрные ингредиенты бумаги. И белый дымок…

– Ты ведь знал, что я тоже знаком с Александром?

– С кем? А… Я понял это, когда у Федяева ты воспроизвёл его фразу. Мне он тоже советовал тишиной наслаждаться. В своё время… Вот… Слушай, будешь пить? – Измайлов поднялся из кресла, потянулся, подошёл к бару и достал бутылку шотландского виски вместе с двумя фужерами. – Давно не пил, – он остановился, держа всё это в руках. – Представляешь? Я мечтал напиться в день, когда одержу свою главную в жизни победу, а в итоге, напьюсь, когда потерпел своё главное поражение. То есть, сейчас.

– Так серьёзно?

– Да брось ты. Серьёзно, не серьёзно… – он поставил фужеры на журнальный столик и разлил в них содержимое бутылки. – Этот день должен был прийти, и он пришёл. Плохо, что не успел довести до конца задуманное. Но я не жалею. Что хотел, я сделал. Иди, налил уже.

Выпили. Поставили на столик фужеры. В это время зазвонил один из телефонов. Игорь поднял трубку:

– Что? Ну, оставь ключи в машине и иди отдыхай. Что? Да кто её тронет? Иди домой, ты мне сегодня не понадобишься, – выключил телефон и повернулся в мою сторону. – Водитель беспокоится. Ещё по одной? – и, не дожидаясь ответа, разлил опять.

Я не любил виски, но тоже выпил до дна.

– У тебя есть чем-нибудь запить?

– А вон там, в баре, возьми, что захочешь, – он поставил свой пустой фужер. – Ты знаешь, я даже рад, что всё определилось. Падать, конечно, больно, но лучше упасть с меньшей высоты. Хотя, какая разница…

– Разница в чём? – я чувствовал себя полным профаном.

– В принципе, если бы представилась возможность начать всё заново, я бы опять полез наверх. В этом и есть весь кайф. Смысл. To be or not to be? А? Либо лезешь в гору, либо выполняй работу статиста. Ну а падения? Что ж… Ради одной секунды полёта, простительно упасть в любую бездну. Если опять появится возможность взлететь, я не задумаюсь ни на минуту. Только вверх!

– Лететь-то куда? И откуда? – раз я не понимал о чём разговор, то попытался хотя бы этот разговор поддержать.

Игорь в ответ лишь криво улыбнулся:

– Пришла пора возвращаться в исходную позицию. Хотя в этом тоже есть своя прелесть.

– Может быть, ты краски сгущаешь? В принципе, что произошло? Ну, ударил он тебя… Может, было за что? Александр говорит, что вы давно знакомы. Я же не знаю ваших отношений. Не думаю, что что-то страшное случилось.

Измайлов опять усмехнулся и налил виски в фужер:

– Можно было бы так предположить, если бы не одно обстоятельство.

– Какое?

– Один персонаж, наличие которого подтверждает, что я, всё-таки, прав.

– И кто?

– Ты.

– ?!

– Ты, ты, – хозяин помещения, не дожидаясь, выпил. – Когда я познакомился с Александром, на этом месте находился другой человек. И я видел, что с ним произошло потом. Свято место пусто не бывает.

– То есть, как на этом месте? Здесь?

– Да нет, что ты. Тот человек занимался другим делом. Он был учёным, и дела его шли просто блестяще. Он готовился совершить переворот в науке. Так вот, дела его шли блестяще до тех пор, пока я не появился. После того, дела пошли блестяще у меня.

– А учёный?

– Ученый? – Игорь смотрел долго, долго. – У него дела дальше никак не пошли. Он в окно выпрыгнул. С седьмого этажа.

– Сам?

– Сам, сам. Это я тебе точно могу гарантировать. И самое примечательное во всей этой истории то, что он также был знаком с Александром, и Александр, в своё время, «помог» этому учёному сойтись с крупным партийным функционером. После этого учёный сделал головокружительную карьеру, а партийный «босс», как ни странно, застрелился в собственной квартире. Ву а ля. Весело, да?

Я замер с фужером в руках. Затем выпил залпом и уселся в кресло.

– Да ты, никак, побледнел? Что с тобой? Радоваться должен. Я в своё время радовался. Тебе сейчас сколько лет?

– Двадцать четыре.

– Двадцать четыре? Мне немного больше было. Хотя возраст значения не имеет. Главное, чтобы человек что-то из себя представлял. Приятно играть с Личностью. А игрок он тонкий, – Измайлов говорил всё спокойнее, даже с каким-то наслаждением. – Что? Задумался? Не забивай голову. Я, поначалу, тоже пытался понять, что да как? А потом плюнул. Одно знаю – он приносит удачу. А всё остальное зависит от человека. Что он делает? Кто он такой? Не знаю. Но резко начинает везти. В любом начинании.

Я опять встал со своего места и принялся ходить по кабинету. Ходил. Ходил…

– Да не бегай ты. Сядь.

– Александр вчера сказал, что ты халявщик.

– Да? Действительно? – Игорь удивлённо изогнул брови. – И что, интересно, он ещё сказал?

– Про яблоки что-то…

– А-а… Про Сад Райский… Библейские легенды.

– А ты с тем учёным разговаривал?

– Разговаривал.

– И что, он про «партейца» рассказывал?

– Что?.. Был рядовым инженером. Стал крупным партаппаратчиком.

– То есть, у тебя две биографии, как примеры, перед глазами стояли?

– Вон ты, куда клонишь… Какие примеры? Да я до сего момента себя мыслью успокаивал, что это всё случайные совпадения. И учёный этот, и партеец, и Александр – случайность!.. Даже когда ты появился, и то надеялся, что мне это всё мерещится. Настолько нереально. Неправдоподобно. Смешно. Вот и посмеялся… Тишина – единственное положительное… А… Всё равно я прав. Ну кто, скажи, кто откажется подержать за узду лошадку – Фортуну? Кто? Если ты, конечно, человек, а не… – Измайлов щёлкнул пальцами, подбирая нужное определение, – а не насекомое. Впрочем, о чём разговор? У тебя всё впереди. Ты, по всем приметам, следующий кандидат. Примеришь свою уздечку к этой лошади. А уздечка уже у тебя в руках. Верь на слово. Мне теперь резона обманывать нет, – Игорь разлил по фужерам остатки и поставил пустую бутылку на пол.

– А кроме как с тем учёным, он тебя больше ни с кем не знакомил? – я не стал пока пить, остался стоять в центре кабинета.

– Нет. Зачем мне ещё кто-то? А почему ты спросил?

– Потому, что, кроме твоей фотографии, у меня имеется ещё три.

– Да? – Измайлов заинтересованно посмотрел в мою сторону. – Ещё три? Впрочем, какая разница, – и он выпил очередную порцию спиртного. – Слушай, как он меня сделал сегодня, а? Перед такими людьми. Прямо в точку. Для меня самое страшное – быть опозоренным и не суметь дать вразумительного объяснения. Хотя, он поступил против правил. Обычно, для подобных целей использует нового претендента. Но ты, видать, ещё не дошёл до нужной кондиции.

– И что? Теперь ты совсем не сможешь заниматься прежним делом?

– Да ты что? Игорь Измайлов. Такой крутой, такой быстропрогрессирующий, со мной уже в правительстве считаются, у меня пол-Москвы схвачено… И вдруг, на глазах у всех, этому супермену банально бьют морду, а он даже не пытается себя защитить? Кто со мной после этого захочет иметь дело? Так что, это всё, – он неожиданно схватил со стола тяжёлую пепельницу и с силой запустил ею в стену. Пепельница ударилась в какую-то картину. Та качнулась и упала на пол. Игорь некоторое время смотрел на поверженное произведение искусств, а затем махнул рукой и направился к бару. Достал оттуда ещё одну бутылку и, обернувшись ко мне, произнёс. – Вот и всё.

За окном кувыркался чудесный весенний день. Солнце забралось на крышу соседнего дома и оттуда дразнило разомлевших прохожих. Скворцы облепили провода и размышляли на тему: «А не совокупиться ли нам?» Коты разделяли их нетерпение, но традиционно ждали наступления ночи. Май заявил о своих правах основательно и заставил всех подчиниться собственным законам.

В раскрытую форточку ворвался взъерошенный воробей и, сразу не разобравшись, куда попал, присел на зеркало и принялся нас изумлённо разглядывать. Затем, вдруг, догадавшись в чём дело, метнулся было назад, но угодил в стекло и упал на подоконник.

– Открой окно, Андрей, – Измайлов кивнул головой в сторону воробья. – На улице теплынь, а мы сидим в духоте. Да заодно и этого архаровца выпусти. Верный знак, если птица в помещение залетела. Как раз по теме.

Я распахнул тяжёлые рамы, и воробей, радостно выпрыгнув наружу, тут же присоединился к стайке таких же комков серых перьев, вечно чирикающих и никогда не унывающих.

– Ну, а если всё-таки попробовать оказать сопротивление? – я продолжал стоять перед раскрытым окном. – Уйти на время в тень, накопить силы, переварить всё происшедшее, понять хоть что-то, ведь есть опыт…Может быть, Александр именно этого и хочет? Господи, о чём я говорю, какой бред… – немного помолчал и всё же вновь продолжил. – Я с ним общался. Ему вряд ли интересно тасовать колоду. Ему интересно, чтобы каждый переходил на новый этап развития.

– Кто каждый? Он с ним общался… А я что, не общался? Надо же, интересно… Да он тебе такую лапшу на уши повесит, что ты его Господом Богом посчитаешь. Благодетелем. Плевать он хотел на твой новый этап развития. Слова-то какие находишь: «Новый этап развития». О-е-ёй… Тебе же уже объяснял – я не первый, и ты не последний. И сколько таких вариантов – неизвестно. Кому оказывать сопротивление? Я его с тех пор, как учёный из окна выбросился, и не видел ни разу. Не видел, но он всегда, как будто за спиной стоял. И сейчас стоит. Он тебе никакие фокусы не показывал? Показывал? Вот и мне тоже. Это не просто фокусы. От некоторых в жилах кровь стынет. Натурально стынет. Да что говорить… – Игорь открыл новую бутылку и в очередной раз разлил по фужерам. – Пью, пью, хочу напиться, а не получается. Может, поедем куда-нибудь в людное место? Хочешь в ресторан какой-нибудь солидный, я его выкуплю с потрохами. Ведь я всё ещё, как-никак, Измайлов? А? – и он опять выпил.

– Поехали, – кивнул я головой. – Только, давай женщин с собой возьмём, у меня имеются на примете.

– Да зови, конечно. Кого хочешь зови. Друга своего, украинца, зови. Я его обидел, кажется? Пусть тоже с нами едет. Сегодня я гуляю.

Я набрал номер телефона Вадима и, несмотря на середину дня, застал его.

– Привет, чем занимаешься?

– Чем, чем… Проснулся. Голова с похмелья раскалывается. Вчера перебрал. Чего звонишь-то? Вспомнил, что ли?

– За рулём сможешь сидеть?

– У кого?

– У себя в машине.

– Ну, смогу, наверное…

– Короче, приезжай по адресу… Сегодня гулять будем. Измайлов приглашает.

– Кто?

– Измайлов.

– Иди ты на…

– Я серьёзно.

– А оно мне надо? С чего это я пить с ним буду?

– Ну не с ним, так со мной, какая разница? Приезжай, я жду.

Я положил трубку и допил свой виски. Виски мы пили, не разбавляя, большими дозами, поэтому неудивительно, что к приезду Вадика были уже «хорошими». Едва под окнами раздался гудок его БМВ, оба «расписные» вышли из кабинета и спустились по лестнице. Четыре телохранителя ждали Игоря внизу, но он бросил им: «На кой хрен мне охрана? Идите по домам», и вышел на улицу.

– Вот они ошалели-то. Первый раз меня пьяным видят, – усаживаясь за руль своего «Мерседеса», произнёс он. – Мы ещё повоюем. Всё-таки я Александру, если честно, благодарен. За многое. Ну, а слабым меня сделать не сможет даже он. Прежде всего, потому, что я сам себе этого не позволю. Унизить меня не удастся никому. Я знаю, что делать, – Игорь выжал сцепление, и мощная машина рванула с места. – Всё будет хорошо. Гуляем, Андрюха.

Целый день и часть ночи я, Измайлов, Вадим, Лолита, Марго и ещё две подобные им, на двух авто перемещались от ресторана к ресторану. Пили много. Игорь почти не пьянел, но во время одного из переездов уснул за рулём, из-за которого, несмотря на постоянные уговоры, не вылезал до последнего. Наконец, мы пересадили его в БМВ Вадима, поставили Мерседес на одну из платных стоянок и отвезли Измайлова домой к Лолите. Вадик забросил меня на Саянскую, мы выпили с ним ещё у меня дома, он уехал, и я, наконец-то, остался один.

Выключив свет, восседал на кровати, перебирая в пьяном мозгу события сегодняшнего дня. Александр, играющий в напёрстки. Хлебные шарики, с плывущими по окружностям изображениями материков и океанов. Учёный в белом халате возле микроскопа, причём микроскоп гигантского размера. Влетевший в форточку воробей с круглыми, почему-то красными глазами. Вадик, целующий в лоб Маргариту. Телохранитель Сергей в бескозырке и с маузером в руке. Цыгане, распевающие песню: «Мы жертвою пали…».

В конце концов, я бухнулся навзничь и почти сразу убежал в сон. Но вдруг вспомнил что-то, поднял подушку и пошарил под ней рукой. Неужели, правда? Вскочил, подбежал к противоположной стене, включил свет, и, не веря глазам, посмотрел на то место, где только что находилась подушка.

На белой простынке, точно прошлогодняя листва, синели, желтели и краснели разноцветные купюры российских рублей.