Читать книгу Не время для смерти - Андрей Васильевич Жолобай - Страница 12

Звук. Поначалу сознание споткнулось именно об него. Хек… И дрёма рассыпалась на тысячи мелких осколков. Хек… Будто упорный дровосек колошматит орудием труда по крепкому дубовому кряжу, старательно выдерживая ритм и силу удара. Хек… Потревоженное воображение рисовало картину разлетающейся по сторонам щепы, массивный колун на длинном и узком топорище в мускулистых руках. Хек… Окружающее пространство постепенно заполнялось прочими звуками: птичьим щебетом, шорохом листвы на ветру, рычанием…

Рычание?! Картинка слегка плыла перед широко распахнутыми глазами. Небо скрывалось за густой листвой, нависшей над головой кроны. Казалось, листья забираются друг под друга, словно прячутся от невыносимо яркого солнечного света. В ноздри проник запах свежей травы и… Кровь! Зрение, наконец, сфокусировалось. Шея противно захрустела, поворачивая голову в поисках источника звука. Хек…

Непослушное, чужое тело повиновалось с изрядным запозданием. Бессильные руки упирались в выступающие из земли древесные корни, сползали по ним, в плотную, незнакомую с плугом землю. Наконец-то, спина почувствовала шероховатые выступы коры. Я сделал глубокий вдох. Хек… Еще один раздражающий хруст шейных позвонков и глаза обнаружили в конце концов то, что так напряженно искали. Хек…

Разум определил место действия поляной, и я не смел с этим спорить. Достаточно сложно назвать полем боя крохотный пятачок, диаметром не более полутора десятка шагов. Импровизированное ристалище по периметру окружала мрачная щетина леса. Посреди поляны одиноким клыком возвышался дуб. Ветви могучего дерева укрывали тенью практически всю свободную от прочих деревьев территорию. Наперекор классику, ни златой цепи, ни кота, а тем более ученого, возле дерева разглядеть не удалось. Открывшаяся моему взору картина изобиловала волками. Память лишь определила название хищников, отказываясь предоставлять информацию о том, доводилось ли мне ранее сталкиваться с пресловутыми санитарами леса. По-видимому, для понимания опасности сложившейся ситуации вполне хватало инстинктов.

Крупный, даже на фоне необъятного дерева, мужчина размахивал топором. Хек… Хищник пересекался со сверкнувшей на солнце сталью и, ломая траекторию прыжка, нырял в траву. Хек… Новый взмах и еще одна жертва катится по земле, сминая изумрудное покрывало растительности. К человеческой фигуре устремляются сразу три серые тени. Контуры животных размазываются в стремительных прыжках… Я изо всех сил сдерживаю рвущийся из горла крик. Где-то на задворках сознания успевает промелькнуть мысль, что мои вопли принесут мало пользы, отвлекая, вступившего в схватку со стаей, здоровяка.

– Р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а, – разносится над поляной рокот человеческой глотки.

Звук просачивается сквозь частокол деревьев и возвращается отголосками эха. Мужчина раскручивается вокруг собственной оси, словно бросается в дикий необузданный танец. И завершает его вязью дарующих смерть сложных и прекрасных элементов. Хек… Лезвие топора встречает первую серую тень. Хек… Очередного хищника сбивает наземь мощный удар обухом. Хек… Остро заточенный конец топорища вонзается в широко распахнутую пасть последнего представителя дерзкой троицы.

Ох, не лесорубом веет от могучей фигуры, словно ртуть перетекающей вокруг одинокого дерева. Поразительная скорость, плавность и точность движений. Секунда, может быть две и все по новой. Хек… Очередной четвероногий бедолага не миновал своей участи. Серая шерсть вновь мелькает среди высокой травы, взмывает над поверхностью. Хек… Последний прародитель домашнего питомца кубарем уносится в колючий кустарник у самой кромки окружающего поляну леса.

Человек тяжело опирается на топор, вытирает со лба пот. Снимает с пояса флягу, выщелкивает пробку и подносит ко рту. После чего, раздраженно отшвыривает пустую, судя по всему, емкость в траву. Могучая грудь натужно вздымается под темным полотном мешковатой одежды.

Мой взгляд жадно фиксирует детали, а сознание старательно формирует из них образ. Верхняя часть гардероба мужчины напоминает одеяние священника. Тщательно зашитое во многих местах или даже сшитое из множества отдельных фрагментов. Грубые швы рваными шрамами топорщатся на плечах, груди и спине. Глубокий, до самой грудины ворот стянут шнурком и почти полностью скрыт бородой. Длина одеяния едва доходит до половины бедра. Коротковато для рясы. В поясе кусок веревки препоясывает материю на могучем торсе. Закатанные по локоть рукава, оголяют мощные, со множеством вздувшихся вен предплечья. На коже рук видны какие-то татуировки. На шее болтается шнурок с массивным явно ручной грубой ковки распятием. Длинные волосы, борода, крест и подобие рясы, – возможно, это сочетание деталей и создало в моем воображении образ священника. Для полноты образа байкера, не хватало лишь железного коня. И я бы не взялся судить окончательно, какая же из двух ипостасей ему ближе. Стремительный танец мужчины скорее веял угрозой, чем смирением.

Смертельно опасной пластикой движений какого-нибудь мастера боевых единоборств во времена интернета никого не удивишь. Насмотрелись. А эти ноги явно тренировались хозяином не один день. Как плывут шаровары над поверхностью травы, как уверенно и в то же время аккуратно, пританцовывая, ныряли и выныривали из зеленого покрывала короткие, до середины икр, сапоги. Ни одного лишнего движения, будто мужчина наперёд знал, как поведёт себя стая…

Крохотный шажок и вот он в нужном месте, чтобы встретить острие клыков топорищем, глубокое приседание и хищник проносится над головой, распоров брюхо об острую сталь… Впрочем, я, даже продублируй волки все свои прыжки в том же порядке вновь, не смог бы повторить выполненную здоровяком пляску смерти. Знать и уметь все же совершенно разные понятия.

Я набрал в грудь как можно больше воздуха, собираясь окликнуть победителя. И поперхнулся. Картинка на поляне вдруг пошла рябью. Будто кто-то отвернул принимающую антенну в сторону от передающей вышки. Колебания скатывались в траву, искажая все, кроме фигуры человека, лицо которого искривила гримаса досады. Падение волн учащалось, смешивая траву с древесным стволом, листьями, трупами волков и кровью. И только теперь стало очевидным, что волки на поляне с самого начала были представлены в двух ипостасях. Первая – это те, которые атаковали человека. А вторая – волчьи трупы, валявшиеся вокруг мужчины в усеянной кровавыми брызгами растительности. Чуть ближе к кромке леса из-под волчьей туши торчала пара сапог. Присмотревшись, я понял, что хозяин с обувью так и не расстался. И, судя по полной неподвижности, не расстанется уже никогда.

Сознание раскручивало цепочку событий в обратном порядке дальше. И я, наконец, обратил внимание на то, что хищники атаковали и умирали совершенно бесшумно. Ни рычания, ни скулежа подранков. Лишь «хек» – смесь выдоха, который приходился на момент удара и звука самого удара. Шелест травы, треск кустарника, рвущегося под тушей поверженного зверя, рычание человека. И ни одной свежей капли крови от погибших на моих глазах животных.

Рябь слилась в одну сплошную завесу и лопнула, словно мыльный пузырь. Поляна вновь обрела резкость и свежую стаю хищников. Здоровяк поплевал на ладони, взвалил на плечо топор и внимательно осмотрел неподвижное пока что кольцо визитеров.

– Р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а, – понеслось над поляной, и серые тени метнулись навстречу своей судьбе.

Хек…

Еще дважды рябь перезапускала сюжет у одинокого дерева. Еще дважды человек досадно морщился и тяжело переводил дух.

Солнце катилось к закату, тени становились гуще и мрачнее. Очередной хищник встретился со сталью топора, воздух над поляной поплыл легкой рябью, но стая больше не появилась. Мужчина вскинул топор на плечо и уверенным шагом направился в мою сторону.

За секунду до этого, я был уверен – моё присутствие осталось незамеченным. Довольно узкий коридор между деревьями позволял наблюдать за развернувшимся на поляне сражением без каких-либо трудностей. Но ни волки, ни человек на меня внимания не обращали.

Мужчина остановился у человеческого трупа. Нагнулся и без лишних церемоний, отшвырнул волчью тушу в сторону, сорвал с пояса погибшего флягу. Емкость утонула в огромной ладони здоровяка. Щелчок большого пальца и пробка, завершив, полет, повисла на шнурке. Пил бородач на ходу, судорожными большими глотками. Я же убрал руку подальше от обнаруженного ранее куска ветки. Против топора таким сильно не отмашешься, зачем зря провоцировать бородатого громилу.

Пока я гадал, как бы избежать судьбы волчьей стаи, мужчина остановился в нескольких шагах от меня. Воткнул на место пробку и швырнул флягу к моим ногам. Глядя на здоровяка, я не посмел противиться ни его приглашающему взгляду, ни требованиям организма. Неважно, что за гадость придётся глотать, она явно будет полезней для моих внутренностей, чем лезвие его топора.

Пальцы с трудом вытащили плотную пробку, ноздри расширились, но я не позволил запаху прервать процесс дегустации и тщательно зажал нос. Бывают такие моменты в жизни, когда лучше не понимать, что может ожидать тебя за очередным поворотом. "Вот, новый поворот…" и я не намерен гадать о том, что он мне несет. Глоток и по горлу в пищевод прокатилась обжигающая внутренности волна. Как там надо пить спирт-то на вдохе или на выдохе? Ох… Слезы покатились из глаз россыпью соленых брызг. Тяжелая ладонь хлопнула несколько раз промеж лопаток, выбивая из груди долгожданный выдох. Мужчина отобрал у меня флягу, отхлебнул и блаженно зажмурился.

– Ну, вставай что ли, знакомиться будем.

Мысли о том, что после ядреного пойла мне уже не подняться, сменили другие, полные стыда. Лишь только бородач ухватил меня за плечо и с легкостью потянул вверх, ноги уверенно утвердились на земле. А я тут же постарался прикрыть собственную наготу руками, насколько это вообще возможно. Как оказалось, сервис доставки не предусматривал одежду для своих клиентов, а шок и эпическая схватка с волками не позволили обратить внимание на досадные мелочи сразу.

– Пределы, они такие, – подмигнул мне здоровяк.

– Пределы?

– Успеется, – отмахнулся он, – будет время ещё для разговоров. Уходить надо. Граница близко. Прохором меня зови, если, вдруг, что.

Он развернулся и двинулся обратно к поляне. А я засеменил следом, вдыхая разнообразие витающих в воздухе запахов и прикидывая, где бы раздобыть одежду. Ноздри не без труда различали ароматы леса, столь крепко несло потом и кровью. Впрочем, каждая новая жизнь начинается именно с этого букета, с чего же моей быть исключением.