Читать книгу Не время для смерти - Андрей Васильевич Жолобай - Страница 6

Познавать себя – увлекательнейшее занятие, когда ты молод, не сломлен и порох в твоих пороховницах ещё не превратился в ягоды целлюлита. Пламя в груди, лед в суждениях и мир у твоих ног. Немного сложнее, когда тебе за тридцать, а пороховницы отсутствуют напрочь, словно и не были предусмотрены изначальной конструкцией, как и прочие части человеческого тела.

Наш персональный, на двоих с Викой, создатель всего сущего оказался не только талантливым парнем, но и, к тому же, достаточно терпеливым. Он долго пытался доказать, что моё беспокойство о собственных мыслях напрасно. Мол, они в полной безопасности. Поскольку какой-то там раздел того, что от меня осталось, отвечает за мыслительный процесс. Но совершенно другой раздел мозга – за мою речь. И якобы считывание идёт только со второго раздела, потому что именно он посылает соответствующие электрические импульсы, которые, в свою очередь, обрабатывает специально разработанный для коммуникаций со мной прибор. Прототип мыслесканера, который использовался на ранних стадиях общения, искажал информацию и затруднял ее расшифровку. В связи, с чем основательно затянул процесс моей реабилитации и в итоге был отключён. За ненадобностью. Поскольку сознание приспособилось и прекрасно транслирует речь на передающее устройство. На всякий случай я оставил за собой право сомневаться. Доверие слишком хрупкая штука, чтобы разбрасываться им без особых на то причин.

Два года гении технической сферы и медицинские светила бились над моим серым веществом в ожидании ответа. Бесконечное множество опытов, океаны фармакологической химии – все ушло в никуда. Надо признать, что этот факт был воспринят мной не столь радостно, как самим рассказчиком. Уж Антон-то наслаждался моментом по полной. И я его искренне понимал.

В свои двадцать три года он победил в нескольких конкурсах по программированию, был замечен хедхантерами корпорации и приглашен участвовать в «грандиознейшем проекте всех времён и народов». Каком именно, юноша скромно умолчал. Мне была не понятна причина подобной скрытности. Кому способен разболтать мозг в банке?

Нет, конечно все было гораздо сложнее, чем обычная трехлитровая емкость, в которой моя любимая мама консервировала в своё время вкуснейшие помидоры. Но, парень честно признался, что и сам не сумел постичь глубины технической и медицинской составляющих данного чуда. Сопровождалось это признание таким объемом терминов, по мнению Антона из, как минимум, смежных научных областей, что я развел виртуальными руками в стороны и прекратил морочить нам обоим головы. Тем более, что в моем случае приходилось морочить всего себя, без остатка.

Бытует мнение, что мозг – это такая же мышца, которую необходимо тренировать. В какой-то мере я с этим согласен. Без сомнения орган этот гораздо более сложный, чем бицепс и подходить к его тренировкам необходимо более утонченно. Но не тренировать совсем – значит не развивать и не развиваться. В моем случае очень подходит слово вообще. Ведь я и мыслю, и существую лишь в одной ипостаси.

Поводов для радости хватало, но иногда накатывало, и печаль все-таки брала своё. Например, когда Антону удалось убедить меня в том, что медицина не шагнула настолько далеко, насколько требовалось для обретения новой плоти. Вырастить вокруг моего сиротливого органа тело по-прежнему могли лишь писатели фантасты. Не оправдало надежды и клонирование. Я, конечно, не овца и со мной пришлось бы повозиться основательней. Но все же, чем вы люди заняты? Помимо производства новых встроенных в тело айфонов и лексусов на воздушной подушке.

Антон утешал и боролся с моей хандрой, подкидывая все новые и новые задачи. Мы играли в шахматы, обсуждали футбол, делились впечатлениями по поводу очередного кинематографического творения. В конце концов, он не выдержал и признался, что выход есть. Но, что за «дырку» он обнаружил в сонме сомкнувшихся вокруг меня обстоятельств, не сообщил. Маловразумительные отговорки, сбивчивые объяснения и уверения в том, что необходимо подождать, дали настолько мало, насколько хватит лишь для зарождения одного совершенно бессмертного чувства – надежды. Странная это штука. Она умудряется выжить там, где жизни нет в принципе. Благодаря надежде сознание цепляется за малейшее отклонение от гибельного вектора, интерпретирует и искажает любую доступную информацию в пользу фантомного хеппи-энда.

Шел всего третий день моего, со слов «создателя», плюс-минус стабильного существования. «Творец» признался, что около пяти лет посвятил созданию Вики. Если представить себе, что изначально он работал над прототипом ориентировочно двадцатилетней модели, то соседке уже смело можно праздновать юбилей в четверть века. О Вике мы говорили много. Опасаясь утечки информации, юноша не смел делиться достижениями с коллегами и, обнаружив в моем лице благодарного слушателя, наконец-то смог выплеснуть накопившуюся сладость триумфа. Помимо прочего, Антону были интересны все мои впечатления о его творении. Роль лакмусовой бумажки немного смущала. А ещё я стеснялся ложных воспоминаний, которыми, словно наживкой, соседка провоцировала «поклевку» спящего разума. Как далеко бы не шагнуло человечество в своем развитии, голод в прямом и в переносном смысле по-прежнему был способен прорвать блокаду тонкого слоя цивилизованности. На чем и построила Вика основную часть своей терапии. Может быть именно поэтому больше приходилось говорить Антону, а мне краснеть и отмалчиваться. Уж больно пикантной была наживка, на которую Виктория выудила моё сознание из отрешенного забытья.

Создать самообучающуюся программу Антону удалось за год до ее подселения ко мне. Но теоретические способности творения, на практике проявлялись плохо. Несмотря на то, что заявленный потенциал искусственного интеллекта, который корпорация в дальнейшем планировала внедрить в качестве управляющей программы в новую Среду, зашкаливал ориентировочными показателями. А именно из операционной системы этого ИсКина Антон позаимствовал большинство революционных решений, позволивших осуществиться проекту ВИКА. Его детище в штыки воспринимало внешнюю нагрузку второстепенной информацией, если эта информация не носила прикладной характер. Сухие цифры «кушались», но не «переваривались». Не развивали самосознание виртуальной девушки. И надо признать, подозрения, что в итоге он зря рискнул карьерой ради кражи корпоративной собственности, добавили значительное количество седых волос в густую шевелюру юноши.

Первые подвижки случились лишь тогда, когда создатель отказался от научного подхода и решил «кормить» Вику сказками. Славянские, азербайджанские, молдавские, итальянские, немецкие и французские образцы народного творчества усваивались ангелом с большей охотой чем какая-нибудь тригонометрия. И все свободное время, которого у юного гения оказалось в избытке, он посвятил развитию своего детища.

Сказки приходилось читать вслух. Иначе Вика не проявляла энтузиазма. Антон обвешивался всевозможными датчиками и читал так, как никогда ранее даже на уроках литературы, когда преподаватель требовала особо выразительного чтения. Именно эмоции, которые он транслировал Вике во время чтения, и зацепили ее цифровую сущность за живое.

По счастью к большой работе Антона подпускали редко. Все чаще руководство использовало юношу в качестве генератора свежих оригинальных идей. И лишь изредка позволяло воплощать ему свои же предложения в проекте. Как правило, ему не удавалось доводить работу до логического завершения. Стоило кому-либо из старших товарищей раскусить очередной креатив юного гения, как проект сворачивался и передавался в другие более надежные руки. По сути зависимые, менее свободные и не столь талантливые, но гораздо более преданные руководству. Что для проекта, по мнению правления корпорации, носило основополагающий характер. И позволяло юноше обладать большим количеством свободного времени.

Секретность. Грифы, печати и обрекающие на всевозможные кары приписки в отношении вероятных нарушителей корпоративной тайны – гирляндами запретов вились вокруг каждой идеи парня. Узнай, руководство корпорации о Виктории, и она не миновала бы этой участи. От одной мысли о том, что виртуального ангела отберут и отправят на доработку кому-нибудь другому, Антону становилось плохо. Расставаться с Викой он не желал, а потому тщательно оберегал тайну ее существования. К счастью, у руководства хватило сообразительности не тушить юношеский пожар созидания своим чрезмерно практичным подходом.

Антон получил доступ к серверам Среды. Одной из заброшенных и практически забытых, но до сих пор пользующейся некоторым спросом. Все эти новые игровые платформы, насыщенные событиями: непрекращающимися войнами, приключениями и загадками, – плодились на рынке услуг со скоростью митоза у новорожденного. И среда первооткрывательница давно утратила популярность. Как и соответствующее оборудование для неполного погружения, на смену которому повсеместно внедрялись Вирт-капсулы.

На заре открытия Вирта, разработчики столкнулись с множеством проблем, которые не способно было решить неполное погружение. Среди них и виртуальное протезирование. Как оказалось, мозг человека, утратившего конечность в реальности, отказывается отращивать ее в Вирте. То есть безногих ногами Среда не наделяла, а если исключение все же имело место, то новообретенные конечности носили характер скорее декоративный. Причина была в первичном сканировании. В связи с чем, в человеческую жизнь вошло понятие страхового сканирования. Ежегодные, а порой ежемесячные или даже ежедневные копии сберегались на специальных серверах и гарантировали страхователю достойное существование в случае наступления страхового случая. А так же гарантировали корпорациям бесперебойный поток пользователей и страховых взносов.

Но, исключения все же случались. Дети, утратившие полную функциональность в реальности, зачастую полностью восстанавливали себя на просторах Вирта. Может быть, благодаря их вере в саму возможность подобного чуда. А может и по другой причине, которую ученым еще только предстояло выяснить. Но не взрослые. И уж тем более не родившихся с нарушением в опорно-двигательной системе. Впрочем, и тут дети своей врожденной непосредственностью порой удивляли и позволяли Среде отрастить им недостающее.

Не знаю, благими ли намерениями был выстлан путь человечества. Но страховое сканирование обеспечило возможность удовлетворительной жизни в Вирте, даже тем, кто вследствие травм и болезней более не мог полноценно существовать в реальности. Но, как оказалось, то, что жизненно необходимо одним, не прочь приобрести за большие деньги и те, у кого в реальности проблем не возникало.

И пока остальной мир по тем или иным причинам всеми силами стремился в Вирт, я греб против течения в надежде отыскать «дырку», способную вернуть меня к жизни вне цифровых казематов.