Читать книгу Фатум. Том второй. Кровь на шпорах - Андрей Воронов-Оренбургский - Страница 16

– Чего рот раззявила, дура? Пошла! Пошла прочь, старая! Где он?!

Лицо Луиса исказилось. Там, внизу, в распивочном зале слышалось испуганное кудахтанье мамаши Сильвиллы, которое глушил медный глас…

– Сальварес! – сердце капитана бешено колотилось.—Откуда его черт принес?

По лестнице уже стучали каблуки, зло цеплялась за балясины сабля. Луис ругнулся сквозь зубы, сунул под по-душку заряженный трехствольник и замер.

Дверь скрипуче охнула: на пороге улыбался его младший брат.

Стройный, широкий в груди, загорелый и красивый как всегда. Большие карие глаза с нервным блеском смотрели колко. Высокий лоб с парой жестких складок венчала волнистая шапка волос, откинутых назад с дерзкой небреж-ностью.

– Гэй, Луис! Как же ты докатился до такой жизни? —Сальварес прошелся взглядом по кровавым бинтам.

В глазах его стояла ироничная усмешка, но в них же читалась и готовность мгновенно парировать любой скрытый удар.

Старший промолчал.

– Уж не твоя ли трущобная задрыга так приласкала тебя? Ой смотри, брат, эта стерва еще помажет дерьмом твою репутацию.

При упоминании Терезы кровь капитана зазвенела, глаза полыхнули:

– Полгода назад я сказал тебе: если мы окажемся на одной стороне улицы, ты перейдешь на другую. Так?

– Спокойно, Луис, игра не терпит нервозности.

– При чем тут игра? Я не шутил, Сальварес.

Младший захлопнул дверь и прошел в комнату, как ни в чем не бывало.

– Давненько же мы не виделись! У тебя есть время для меня?

– Зачем пришел?

Почувствовав, что у раненого напряглись мускулы, Сальварес миролюбиво поднял руку.

– Ты неизлечимо болен, брат, а вылечиться у тебя не хватает пороху. Ну да всё равно, мне чертовски приятно видеть тебя, старина, и даже хочется садануть под бок, как раньше, чтобы ты стал повеселее!

С этими словами, громко рассмеявшись, гость поднялся с табурета, но тут же замер. Рука капитана де Аргуэлло сжимала пистолет.

Глаза Сальвареса округлились:

– А ты быстр, Луис! – в голосе слышалась насмешка.

– А ты хитер! Вот так стой, и ни шагу вперед. Это будет лучше для нас обоих.

– Ну и дела! Вы только посмотрите, ангелы-хранители, как мой родной брат привечает меня.– С оскорбленным видом Сальварес снова уселся на табурет.– Ну, баста. Ты что же, так и будешь валять дурака? Знаешь же, в наших краях говорят: взял человека на мушку —убей… Может, всё-таки уберешь свой «тройник»?

– Охотно, но не раньше, чем ты уберешься отсюда к чертовой матери.

Все напускное добродушие слетело с гостя. Минуту они молчали, поедая друг друга взглядами, словно ягуары перед схваткой. Удары плеткой Сальвареса по голенищу звучали как удары хвоста перед прыжком.

Наконец по его лицу скользнула всё та же насмешливая тень:

– Неужели у тебя хватит духу убить меня?

Щека раненого гневно скакнула, затянувшийся рубец на груди дергало в такт сердцебиению, но рука продолжала держать пистолет привычно и твердо.

– Убить – не убью, но покалечу.– Из-под тонкой щетки усов влажно блестели зубы, и не понять было: то ли это насмешка, то ли угроза.

Младший ощутил во рту медный привкус. Медленно, очень медленно он отлепил лейтенантский китель от стены, на которую опирался, и процедил:

– Нет, я просто горжусь тобой, капитан! Да у тебя, похоже, мозги испеклись вконец с этой девкой! Но не забывай! Дом полон моих людей, а твои молодцы щупают шлюх по борделям, да макают свои фитили в их огонь.

– Здесь нас только двое: ты и я, – спокойно возразил Луис.– И если будет меньше, то сразу на двоих.

– Ладно зерна на ветер сыпать.– Сальварес разбавил перепалку звучным хохотом.– Давай о деле… В Саламанке я слышал от дель Оро, что ты снюхался с русскими и стал частенько торчать у них в форте. Стал другом господина Кускова? А как же честь Кончиты? Ты забыл о сестре?

– Каждый сам выбирает узду по зубам. Тебе, я слышал, нравятся кабальерос из тех, что не в ладу с законом?

Лейтенант ковырнул старшего брата взглядом и достал сигару.

– А мне плевать, с кем иметь дело, лишь бы Испания была цела!

– Но там, где ты, брат, всегда кровь!

– О тебе можно сказать то же самое, Луис. Ну вот что, я зверски устал, но, черт возьми, хотел бы, возвращаясь в Монтерей, привезти весточку от тебя.– Он протянул руку к висящей на стене бутыли; но не успели его пальцы сомкнуться на горлышке, как пистолет харкнул сгустком жирного дыма, и тугие водяные усы хлынули из ее боков.

Луис тут же снова взвел курок трехствольника.

– Быть может, так я смогу научить тебя хорошим манерам. А отцу передай: я люблю Терезу и от решения своего не отступлю!

Ошарашенный Сальварес, растопырив пальцы, медленно отступил к двери.

– Луис, а тебе не кажется…

– Нет!

– И это всё, что ты изволишь…

– Да. И вот что запомни, брат: твои волонтеры нужны нам только затем, чтобы гасить смуту и не допускать чужаков в Калифорнию, – красные бинты высоко вздымались.– Запомни это, и покрепче!

– Да уж, запомню! – младший скрежетнул зубами, ноздри его трепетали. Он круто развернулся и собирался уже уйти прочь, когда услышал:

– Как здоровье отца?

Лейтенант недоверчиво повернул голову.

– Как сестра?

Приободрившись от проявленного интереса, он решился переступить рубеж, который прочертили между собой уже давно, после ночных скандалов, свинцового молчания, пьяных сцепок и ругани.

– Тебе это правда надо? – глаза его влажно блеснули.– Или ты спросил ради меня?

Луис покачал головой:

– Нет. Ради своей совести.

Сальварес горько усмехнулся:

– Благодарение Господу нашему – дон Хуан здравствует… Кончита по-прежнему в монастыре…

– Погоди! – капитан бросил пистолет на подушку.—А ты какого черта делаешь здесь, в Мехико?

Сальварес загадочно улыбнулся, смахнув с мундира упавший волос, и подмигнул:

– Охочусь на мадридского волка.

– Что?! – барабанные перепонки Луиса заныли, в ране запульсировала низкая басовая нота.– Дьявол! Откуда ты знаешь о нем? Это моя добыча!

– Ну это еще надо посмотреть, кто будет удачливей на тропе, – ухмылка младшего застыла. Он видел, как род-ные с детства глаза полыхнули рубином, и понял, что крепко подцепил новостью брата.

– Эй, – скулы Луиса покрывала испарина.– Это можно решить и хорошо, и плохо…

– Пошел ты к черту! – Сальварес задержался у двери.– Ты перешагнул через волю отца, ты спутался с русскими, забыв о сестре, о клятве, что мы дали, когда Кончита из-за одного из них ушла в монастырь! Ты предал наш род, а теперь предаешь Испанию!..

– Заткнись, щенок! Думай, что несешь! – капитан вцепился пальцами в простынь. Черная вздувшаяся вена кроила красный лоб.– Значит, ты решил по-плохому, брат?..

– Клянусь молоком матери Иисуса, если мадридец уйдет от меня, я сдеру свои эполеты и принародно сломаю клинок.

– Не-ет! Ты не сделаешь этого, брат, – хватаясь за рану, взорвался Луис.– Он мой! Мой!

Но Сальварес уже шагнул за порог, на свет, засиявший на его эполетах расплавленным серебром.

Луис уткнулся в подушку и застонал:

– Мадонна! Неужели от душевной муки так же падают, как и под ношей?

«Отец! Тереза! Сестра! Брат!»

Он рыдал: петля Фатума настигла его. Окольцевала шею и так затянулась, что нечем стало дышать.