Читать книгу Фатум. Том второй. Кровь на шпорах - Андрей Воронов-Оренбургский - Страница 7

В очаг общего кутежа, туда, где звенела монета, щедро подбрасывались дрова веселья, подносимые в виде запыленных бутылок вина из погреба Муньоса. Мужчины и женщины душили друг друга губами. Поцелуи – слюнявое чмоканье – изгонялись укусами, откровенности – тумаками, а выстрелы пробок грозили перейти в настоящую пальбу, если найдутся такие смельчаки. Однако ни папаша Муньос, ни его супруга покуда «не потели»; они знали: до неприятно-стей в «Золотом початке» еще далеко.

За столом, где разместились слуги майора, на блюдах валялись обглоданные кости птиц вперемежку с рыбьими. Запах жаркого и острых подливок смешивался с более терп-ким ароматом текилы17, плескавшимся в кружках пирующих. Дона Диего за столом не было. Зато на коленях у братьев Гонсалес и Мигеля прохлаждались три девицы: без туфель, накрашенные и навеселе. Они без конца хохотали, срывая поцелуи, кокетливо отбиваясь от шаловливых рук широкоплечей троицы. Но ожидание более основательных альковных ощущений бесило мексиканок. Прикладываясь к кружке, они то и дело перемигивались и переглядывались, по-козьи поводя глазами, в которых так и читалась откровенная страсть, жажда ласк и дублонов.

– Да, милые, мясо у вас подают, как в тюрьме – хо-лодное! – пьяно заметил, ковыряясь в зубах, Фернандо.

– А вы когда прискакали сюда, жеребцы? – оголив жирные смуглые ляжки, хохотнула его подружка. Ее белые крепкие зубы впились в оранжевый пористый бок солнечного апельсина. Салатное платье, что обтягивало ее, буквально трещало по швам; под мышкой и на бедре ткань уже раздырявилась, и в прорехи лезла рваной квашней плоть.

– А то ты не знаешь? – Фернандо поднял кружку.

– Ну, вот поэтому оно и горячее, как у покойника знаешь что?..

Женщины вновь засмеялись, глядя на обескураженного испанца; тот сидел молчаливой скалой, натянув на глаза широкополую шляпу, и… улыбался.

– Вы часто бываете здесь? – Алонсо прижал к себе мексиканку.

– Только когда нам нужны настоящие мужчины…

– Ха, значит, вы сидите с теми, кого хотели.

За столом вновь загоготали, застучали кружки, как вдруг…

– А ну-ка, сладкозадая, подвинься, – Алонсо бесцеремонно смахнул с колен девицу с тугими лоснящимися косами.

Мимо застолья проходила дочь Сильвиллы с подносом снеди. Контур ее грудей отчетливо вырисовывался через ткань. А ее особенная походка заставляла волноваться сильную половину. Ногу она ставила на носок, заученно, но прелестно подтягивая красивые икры.

Обслужив пару мутно видящих друг друга через бутылку, Тереза задержалась, как рыбка у приманки, перед зеркалом. Критически осматривая себя, она ловким движением взбила смоляные кудри на висках.

– Какие у нее знатные ножки! – мечтательно простонал Алонсо, глядя на брата.

– А по-моему, ее груди забивают весь горизонт.

Алонсо усмехнулся и крутнул сломанным кривым пальцем у виска.

– Дурак, по мне их никогда не бывает слишком много.

– Пожалуй, – охотно согласился старший.– Такая —приятное зрелище для любого… Может, она тоже не прочь развлечься с нами?

Фернандо отрицательно качнул головой:

– Ты спятил, брат… Не любой мужчина достоин этой сеньориты. Эта бестия нам не по зубам.

Подружка Алонсо, заслышав разговор, надулась, но склоку не затеяла. Напротив, заизвивалась, пытаясь околдовать глазами неугомонного Алонсо, прижалась к нему круглым животом и принялась целовать в губы, точно клея марку языком.

– Да погоди ты лизаться, кошка! Сними лучше это чертово пончо! Может, тебе и холодно без него, но я уже умываюсь потом.

– Только пончо? – она глупо хихикнула и подмигнула, сжимая его бедро.– А почему бы нам не заняться всем сразу? Ну, ну! Не молчи. Скажи, что будет делать дальше мой герой?

– Для тебя – ничего!

Алонсо, не на шутку задетый за живое словами старшего брата, поднялся из-за стола и, отыскав взглядом свою зазнобу, загремел саблей.

– Эй, ножки! – он облокотился на стойку. Его восхищенные глаза блуждали по девушке, на лбу вздулась вена.

– Меня зовут не ножки.– Гибкие руки продолжали споро споласкивать порожние кружки.

– С ума сойти, какая ты гордая, – он чиркнул спичкой и запалил сигару.– Мне нравятся твои зеленые глаза… и нравились бы еще больше, если б ты улыбнулась мне. Ты свободна сегодня?

Она лишь хмыкнула в ответ, не удостоив его взглядом.

– За себя не отвечу, но ты-то уж точно свободен… Отойди, не мешай! – она резко отпрянула в сторону, прекрасно понимая, что его мозолистые, в шрамах пальцы не случайно шоркнули ее плечо.

– Но-но, не шуми, красавица. Такая как ты, по моему взгляду, тянет на всю пятерню. Клянусь свитком Матфея, я бы отдал все пальцы на левой руке, чтобы полежать на тебе…

– Брось, чем будешь в носу ковыряться?

– Дьявол! Да ты вулкан, а не девка! Всю жизнь мечтал о такой. Ладно, ладно, не перчи словами… О, черт, да не дергайся ты всякий раз, как необъезженная лошадь…

– А ты не протягивай лапы!

– Послушай, – Алонсо горячо зашептал.– Мы проделали адский путь и очень устали. Сегодня на ночь мне нужен кто-то смазливый и сладкий, вроде тебя. Я хорошо заплачу и приодену… Помни, что я солдат и умею развлекать женщин. Клянусь гардой моей сабли, если б я был собакой, то облизал бы тебя всю.

– Эй, кобель! – Тереза не скрывала своего раздра-жения.

– О, сеньорита! – Алонсо пьяно осклабился и хлопнул себя по расшитому гульфику.– Кто будет веселиться?

– Ты, – не поднимая глаз, отрезала она.

– Я?

– А кто же?

– И где? – он весело цокнул языком.

– На дворе с моими свиньями!

Девушка негодующе тряхнула волосами, собираясь уйти, когда пальцы Алонсо, будто когти коршуна, схватили ее за локоть. Данное прикосновение уж точно не было случайностью. Лицо Терезы залила густая, темная краска. Второй рукой он попытался ухватить ее за грудь – это был грубый понукающий жест. Она вскрикнула и отшатнулась назад, пытаясь освободить запястье, но оно точно попало в капкан.

Алонсо хотел было притянуть красавицу силой, когда твердый голос майора, словно удар эфеса, отрезвил его.

– Ну ты, храбрец, похоже, на тебя пора надеть больничник!18 Отпусти сеньориту и пошел вон! Что? – голос де Уэльвы не терпел возражений.– Либо ты, брат, изволишь блюсти честь и достоинство своего господина, либо – ко всем чертям!..

Алонсо метнул обиженный взгляд, но перечить не посмел. Его жилистая кисть медленно разжалась, голова втянулась в плечи.

– Дон, да она зубаста, как пиранья, и ненавидит мужское племя.

– Не племя, а семя, амиго. Ладно, пошутил, и будет. Всё хорошо, что хорошо кончается, Алонсо.– Диего хлопнул его по плечу.– Но еще раз замечу – пеняй на себя.

– Слушаюсь, мой господин.– Слуга, виновато пряча глаза, невнятно извинился перед Терезой и разочарованно зазвенел шпорами к своему столу.

На душе скребли кошки, но Алонсо был исправный малый и попусту на бочку с порохом не лез.

– Вы в порядке, сеньорита? – испанец обаятельно улыбнулся.– Имею честь представиться: дон Диего де Уэльва.

– А вам-то что? – она вытерла руки и исподлобья глянула на офицера.– Тоже скучно стало?..

– Почему вы до сих пор не улыбнетесь, Тереза? Вы всё еще сердитесь? Простите моего слугу, право, он глотнул лишнего, вот и распустил руки.

Девушка вздохнула.

– Ладно, чего уж там… Вот невидаль. Каждый день кто-нибудь, да тянет лапы. Врать не буду, – она одарила Диего смущенной улыбкой, – я, конечно, люблю, когда мне делают комплименты, но не руками. И вам я тоже не верю, дон Диего. Вы такой же волокита, я угадала?

– Не совсем, – он прямо посмотрел в глаза.– Просто вы мне нравитесь.

Тереза язвительно прищелкнула языком:

– Да вижу я вас насквозь, все вы в одно перо. Вот говорите мне любезности, а ведь у вас, сеньор, наверняка где-то есть семья?.. Не совестно вам?

– Хм, а я-то было подумал, что вы со своими способностями действительно обо мне всё знаете, – майор лукаво подкрутил ус.– Нет, Тереза, у меня нет семьи, да, пожалуй, и друзей. Я одиночка, если не считать вон тех трех развратников, – он с улыбкой кивнул на своих слуг.

Повернувшись к нему, она оперлась на локоть и, без кокетства глядя ему в лицо, удивленно произнесла:

– Значит, кроме коня и слуг, у вас нет друзей?

– Нет, – хмуро обрубил дон, помогая ей перевернуть увесистый бочонок пива.

– Но почему? Вы… не любите людей?

Майор помолчал, точно прислушиваясь к щемящим переборам гитары или вспоминая что-то, и, пристально глядя на свои кружевные обшлага, сухо ответил:

– Потому что их убивают…

Оба изрядно помолчали. Диего почувствовал, что лицо его горит – и не только от выпитого вина. Она смотрела на него в упор и улыбалась. Ей нравились его смелые соколиные глаза, дерзкие усы и боевая стать. Нравился и голос: приятный, удивительно глубокого тембра. Сдержанность и весомость слов незаметно пьянили, медленно, но неотвратимо повергая ее в какие-то неведомые ощущения.

Когда майор осторожно взял ее за тонкие пальчики, она тихо сказала:

– Мне время быть на кухне, а не вертеться возле вас…

Девушка кивнула и пошла прочь, распахнув одну из дверей, ведущих во двор, обернулась и еще раз взглянула на Диего, как бы говоря: «Не слишком ли вы быстро погоняете, сеньор?»

Дверь хлопнула.

Де Уэльва, плюнув на все условности, направился следом.