Читать книгу Фатум. Том четвёртый. На крыльях смерти - Андрей Воронов-Оренбургский - Страница 10

Весь остаток ночи они провели с оружием в руках. Вместе с драгунами Луиса ружья держали мужчины Сан-Ардо. Нынче у каждого была одна судьба. Тень нависла над всеми: и либо выстоять, либо сгинуть.

Когда начало светать, люди встряхнулись душой. Ночь пугала сильнее.

– Пусть хоть на одной ноге, да всё же выстояли! – слышались разговоры среди ополченцев.

– Верно, католики! Только так, братья! – пафосно восклицал сержант Аракая, сам холодея душой. – Всё невечно, и всё когда-нибудь прахом пойдет. Но Сан-Ардо покуда жив, хотя, если угодно Христу, то падет и ваше пуэбло… Завалит враг трупьем улицы вровень со стенами… Ну, так что ж… уйдем в Сан-Хосе иль в Монтерей… Главное, духом не пасть, а народ сбережет о героях память.

– Ладно уж, не до памяти… – хмуро отозвался шорник, сидевший рядом с Винсенте. Жадная проседь серебрила его густые черные волосы. Тяжелые венозные руки сжимали дедовский клавин19. – Лишь бы скорее… хоть как бы это кончалось. Какой из меня воин, сержант?

– Да ты ж своим кулаком быка свалишь, Фальсо! – возразил толстяк, но шорник только сплюнул:

– Я и думать-то о сраженьях боюсь. А уж как кровь проливать чью-то – хуже нет…

Фальсо мучительно вздохнул и посмотрел из-за плетня: река, как обычно, спокойно несла свои тяжелые воды.

– Ох и длиннющий же нынче день, а ведь только начался, собака… Ты бы спросил, сержант, у сеньора: долго нам так цепенеть в ожиданье? Дела ведь есть в доме.

– У нас, солдат, говорят: если в башке нет, то из зад-ницы не достанешь! – глаза Винсенте тлели презрением. – Видишь вон тех птиц?

– Грифов, что ли? – насторожился шорник.

Сержант утвердительно кивнул головой:

– А что они, по-твоему, желают, брат?

– Да ничего, – неуверенно пожал плечами Фальсо. – Сидят на ветвях и ждут.

– Вот и нам стоит ждать. А ты: «спроси капитана».

* * *

Так за разговорами, за томительным ожиданием наступил рассвет. Небесное светило взошло над черным хребтом Дьябло, украсив небо розовым оперением нарождающегося дня. Щупальца белого тумана стлались над лугами, словно пытались прилипнуть к камням и травам… Когда солнце взошло в зенит, плеснул звоном колокол, и все, кроме часовых, отправились на обед.

Дон Луис стоял перед зеркалом и тщательно осматривал свой мундир. Выстиранный и отутюженный Тиберией, он смотрелся свежо, почти как новый. Специальной барсучьей щетинкой Луис прошелся по своим усам и, оставшись довольным, стал подпоясываться ремнем…

– Ваша светлость, – за дверями треснул сухой голос Лопеса. – Извольте спускаться, стол накрыт.

– Иду! – капитан, сидя на стуле, надевал начищенные индейцем-слугой сапоги. С первого этажа доносилось то мирное позвякивание посуды, то торопливая возня прислуги, то аппетитные запахи жареной оленины и шиншима20, от которых во рту сразу появлялась слюна.

* * *

– Значит, уезжаешь? – Тиберия вышла из кухни с кувшином вина. Ее темные кудри были стянуты бисерным шнурком на затылке в пышный хвост. Одета она была в белый просторный хубон и длинную коричневую юбку.

– Да, – Луис торопливо кивнул головой, проглатывая непрожеванный кусок мяса. – Извини, что покидаю тебя, но жизнь движется быстро… я едва поспеваю за ней. Думаю, придет день, когда я всё же обгоню ее, и тогда…

– Тогда уже будет поздно… – Тиберия нервно поставила перед ним вино. – Нет больше горя, чем разлука с живыми… Мы больше не увидимся, Луис, я не переживу…

– В тебе говорят только эмоции. Успокойся, Тиберия. Садись к столу. – Он дружелюбно выдвинул стул. – Ты только попробуй абара21 или канжику22. У Лопеса просто волшебные руки.

– Позволь мне остаться так.

Тиберия гордо откинула голову, глаза ее были полны слез. Руки плотно скрещены на груди, словно ей было холодно.

– Я вижу, ты не из слабых, – капитан задумчиво наполнил вином свою кружку. – Поэтому хочу попросить тебя об одной услуге.

Тиберия горько усмехнулась, ирония тронула губы.

– Прошу, не дури. И не пытайся что-нибудь предпринимать… Ты поняла меня?

Тиберия не ответила. Луису даже показалось, что она вообще не обращает на него внимания, – глаза ее были сосредоточены на кружке, которая стояла перед ним.

– Хочешь выпить? Эй, подруга, что с тобой?

Тиберия моргнула, подняла глаза и посмотрела на него, будто только сейчас заметила, что он сидит за столом.

Капитан подозрительно посмотрел на нее. Любовница продолжала неподвижно стоять в своем длинном хубоне с низким вырезом, в коем хорошо были видны плавные округлости ее смуглых грудей.

– Эй, довольно дуться на меня, – он взялся за кружку. – Я солдат, Тиберия, – человек дороги… но, заметь, верующий в чудеса… Кто знает, – он усмехнулся. – Словом, за тебя!

– Остановись! – лицо ее вдруг исказила боль, ноздри трепетали.

Луис с досадой отставил кружку, и в это же время на веранду, грохоча каблуками и палашом, ввалился сержант Аракая.

– Команданте! Там, там!.. У дальней заставы… – панически заорал он. В выпученных глазах Винсенте читалось потрясение. – Убит шорник Фальсо! Кожа на лице, – сержант коснулся дрожащими толстыми пальцами своих непробритых щек, – точно сглодана… до кости.