Читать книгу Кочевье - Антология, Питер Хёг - Страница 12

…повесился на галстуке в шкафу

был моросящий петербургский вечер

скрипели половицы наверху

чуть шторы колебал осенний ветер

горела лампа

для чего зачем?

чернильница перо четыре строчки

«прощаться не с кем друг

прощаю всем

достаточно пожалуй

ставим точку».

во мне забыли катетер удаляя опухоль мозга

я стал мыслить эспиненциями собранными

в волюнтивные гроздья

теряя речь как коммуникатор бессвязного ушел

за образы обреченного разума

чужое в мозгу с металлическим привкусом обрело

свою жизнь

в безыскусности искуса

жевать слова как нечто влажное испускающее соки

вполне несуразного

небытия в присутственном месте

вот есть некое я

сидит на насесте

несет яйца как капсулы времени

кудахчет безмозгло

и гребень на темени

темень в сарае одинокая птица глядит на звезду

что в безночье лучится

а вкруг нее в затемненном зале кружат вертела

пока жив – надо жарить

она в руках несла

агат

янтарь и жемчужные нити

глаза из стекла

тело все радугой вито

по облаку шла

траву заплетая на вереск

была так мила

что ветер срывался об берег

с волны на волну

за пеной на парус далекий

ушла в белизну

и время за нею

поблекло

а что бы вдруг купить себе трамвай

без рельсов так

поставить возле дома

спускаться по утру пить сладкий чай

и приглашать случайных и знакомых

неторопливо в утренний туман

глядеть и наслаждаться

чем?

не знаю

абстракцией что вот стоит трамвай

а рельсов нет

мираж какой бывает

наверное в пустыне

караван

идет и наблюдает в небе воды

играет с облаками океан

и плещут чайки

призракам свободы

– о чем-то мечтаете?

да представляю.

старого карлика в колпаке красном

с трубкой его улыбка

– довольно жутка?

да

он из тех лет, знаете до Гримов.

когда писали еще на пергаменте в кельях

– а он?

ловил голубей продавал пилигримам ощипывал перья

– и только?

еще продавал ночные кошмары и старым и малым.

по ночам на дороге знаете жутко прилег у костра

а тут он ухмыляется малютка. дети пугались

– какая жалость

мелочь. он дружбу водил со всякой нечистью.

и делал ее глазу видимой

– да необыденно…

свеча

окошко слюдяное

вечор спустился

у окна

в непозволительном покое застыла полная Луна

листва шумит

ночные птицы о чем-то с ветром говорят

душа ль покоем насладится

когда бы жить век – два назад

да все забава

света грезы

минувшей сказки тишина

но все ж Шекспира помнят розы

и Одиссея ждет волна

жизнь как чайная церемония без чая

ритуал соблюден традиция жива

смысл отчалил

плещется где-то мимо портов и гаваней

он в смыслодвижении

пустые головы ртами пьют чай

в немом упоении

абстрактно. как трамвайный билет

летящий на гео-орбите

конкретно водяры купить.

нажрался и спишь под ракитой

проснулся и двинул в сельмаг – полет и свобода

и вечность в крылатых мозгах сольется с природой

подростки падают с крыш электричек Ник Кейв

говорит – загробного мира нет а этот всего лишь

набор разноценных привычек

лубок из которого скука изъяла сюжет

цинизм мне гадлив а скепсис – для дохлых тюленей

искание смерти – бесполым ублюдкам мечты осталось

поверить что в зернах притертых сомнений таятся

цветы не знакомой еще красоты

романтики странны и может быть чуть старомодны

но мода – обертка

конфеты всегда для своих

мы может быть выйдем из кокона в вешние воды

дерьмо оплывет а закат будет сладок и тих…

соблюдая музыку полагаясь на музыку

отдавшись гармонии вечного звука

способен принять и безумие безмолвия

все дело в доверии доверять – наука

музыкант не важен главное композиция

правит тот кто стоит за пюпитром и этот —

создавший симфонию

он ведает смыслом и дарует бессмыслицу

кому-то в вечность другим на агонию

важно и то что дальше за снятой тканью

веселым саваном и черным фраком

сопровождают вверх вниз музыканты оркестров

Иеговы Будды Деметры и конечно

Аллаха

кто правит гармонией кроме Кроноса?

для крика кукушки и то существенно время

как и плеску реки на ветру

нужна только музыка и ей все исполнится

от улыбки Баала ребенку до Матери Плазмы

где-то там наверху

почему бы и нет?

вот зайду включу свет

я один в твоем доме

мне слегка неуютно

буду видимо ждать не считая минуты

постараюсь привыкнуть к твоей форме комфорта

дом твой чудная смесь ну а я так реторта

постараюсь смотреть не чужими глазами

что мужчина? – дрова

это женщина пламя

дом не платье в котором ты мне так знакома

это что есть ты

постараюсь быть дома

я желаю нечаянной вечности

что умыта веселой беспечностью

там где смерть только гость неприкаянный

и где Авель вином поит Каина

где по саду с веселым журчанием

льют ручьи обещая молчание

всех стремлений никчемных и тягостных

и где Змей предвкушение радости

я хочу водопада в мгновении

зелень ветра по синему времени

всех легенд соцветения в вереске

мне желать

так по мне и отмерится

только ветром сыт и светом день безоблачен и пуст

проходящим летом в Лету отпускаю сплином грусть

гласных нет шершавым небом бредит мыслями язык

сердца дикая утроба крови ждет как сна старик

выцветает вкус июля нет имен в календаре

скачут зебры на ходулях

лает шавка во дворе пахнет прелью

..это ново

ветхий ужас все живет

два билета до Содома

– эй, Паоло! поезд ждет

оливы… спят? но мы-то нет

и собираем с листьев свет

он сух

дожди в Киото все ушли и льют на сакуры

в пыли Пелопоннес и Крит

лесной пожар

земля лежит как сонный путник у костра

и только море как вчера

так нежно пеной бьет и влет —

– что дождь?

когда-нибудь придет

нелепо

слепы

вот и год

вот

и пряный дождь застыл на проводах

и рельсы так блестят и одичало

случайный поезд в брошенных полях

скользит куда-то в поисках вокзала

и жизнь встряхнулась утром в шпалах

мед блестит на солнце янтарем играя

нелепо вот и год

который год

кружится жизнь пчелой

и улетает

Луна

банально как одна

а с ней конечно тишина

ночная

наверно где-то соловьи

свистят

допустим о любви

для дурака и для шута

Луна

обидно как проста

она

вот волосы со льна

Шекспир

конечно очень мил но так заезжен

кто не знает его Офелию

ныряет за ней Лаэрт несчетный раз.

Шекспир давно не греет нас

но как же

склянка сердца бьется

и как в пещере отдается

сумрачным эхом тишина

она

доподлинно одна

здесь лучше музыка и краски

ни я ни мир не верят сказке

но бьется сердце

как стакан

как свежей кожи барабан

живое мясо с тела рвется

и нежно

тихо так смеется

Джон Рид? – забыт

а с ним и 10 дней сошли туда где пыльные архивы

и пальцы – тени в поисках теней

о чем бы? – смех

считали – живы

он в общем был довольно популярен

и признан так на уровне Гомера

смешная эра

бродили люди в бородах и пиджаках лиловым

красили бульвары и грозили

что все сметут буквально в прах

смели и их забыли

Египет стал намного интересней

а так все пресно. в Пресне

меняет время запах

запах – мозг

твердеет пластилин дубеет как полено смеются звезды

впрочем – все нетленно

чуть обмельчала речь и прет Восток на Запад племенами

дерьмо и пламя

усмехнуться

лечь

и изучать санскрит он не технологичен

как следствие – вне времени приличен

есть счастье быть неправым

так обыкновенно

не прав и все

ведь правота мгновенно в банальность обратима

а обратно

дороги нет

что право неприятно

у меня отсутствует цветное зрение

как вывод я не подвержен старению

в черно-белом мире абстракцией старость

все в четких границах

работа – усталость

наслаждение – тягость

богатство – бремя

где полюса два там отсутствует время

нет шкалы протекания и наполнения

есть нечто подвижное – самодвижение

приятие круга в исходный квадрат

аз есмь творец

и небесный суть град

мадам оставьте жарить сало

имею к вам поговорить

так вижу чувств осталось мало

не так порхать как чисто быть

мадам оставьте помидоры

я к вам за жизнь а вы салат

согласья нет за слово споры

где та любовь что мармелад?

мадам я женщин понимаю

не говорите – понимал

когда ж вы от меня устали

так я скажите раз – пропал

во мне ж таки нутро пылает

по страсти – чистый Герострат

вам хоть сейчас апорт из рая.

куда не слышу? – понял

в сад…

подарок твой истерика и боль

подарок мой иллюзии в корыте

бывает исцеляет алкоголь

звучит вульгарно?

– но вопрос открытый

а впрочем?

монастырское вино

прогулки по затерянным аллеям

и по утру открытое окно

на колокол и аромат елея

пусть будут стены

ветхи как роман

написанный еще до Гуттенберга

и все ночами слушать океан

как клавиши

fortissimo

allegro

капля воска крошит лед

мысль за разумом живет

и доподлинно известно

всяк не ищущий – найдет

есть белый зов и здравствуй Лондон Джек

привет Кулау черный человек

на прокаженных островах довольно жарко

поднимем парус и отходит барка

к Юкону на Аляску там вся кровь

на жажду на снега на жизнь как новь