Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 8

На противоположном полюсе в рассуждении комфорта и роскоши находились уже упоминавшиеся выше составы Международного общества спальных вагонов и скорых поездов. Их иллюстрированный буклет вкрадчиво сообщал: «Международное общество спальных вагонов предоставляет возможность пассажирам нижеуказанных скорых поездов пользоваться вагонами, конструкция которых в смысле изящества и удобства не оставляет желать лучшего», останавливая внимание читателя лишь на самом беглом очерке их внутреннего устройства: «В вагонах этих имеются кровати с простынями и одеялами, клозеты, уборные, отделения для дам и для семейств»[116].

Благодаря реликтам сословного характера нашей литературы сохранилось немало описаний поездов этого типа, среди которых известнейшее, вероятно, то, что изображает не сам состав, но его уменьшенное подобие:

В железнодорожном агентстве на Невском была выставлена двухаршинная модель коричневого спального вагона: международные составы того времени красились под дубовую обшивку, и эта дивная, тяжелая с виду вещь с медной надписью над окнами далеко превосходила в подробном правдоподобии все мои, хорошие, но явно жестяные и обобщенные, заводные поезда. Мать пробовала ее купить; увы, бельгиец-служащий был неумолим. Во время утренней прогулки с гувернанткой или воспитателем я всегда останавливался и молился на нее. Иметь в таком портативном виде, держать в руках так запросто вагон, который почти каждую осень нас уносил за границу, почти равнялось тому, чтобы быть и машинистом, и пассажиром, и цветными огнями, и пролетающей станцией с неподвижными фигурами, и отшлифованными до шелковистости рельсами, и туннелем в горах. Снаружи сквозь витрину модель была доступнее влюбленному взгляду, чем изнутри магазина, где мешали какие-то плакаты… Можно было разглядеть в проймах ее окон голубую обивку диванчиков, красноватую шлифовку и тисненую кожу внутренних стенок, вделанные в них зеркала, тюльпанообразные лампочки… Широкие окна чередовались с более узкими, то одиночными, то парными. В некоторых отделениях уже были сделаны на ночь постели[117].

Благодаря обстоятельности Общества мы можем составить исключительно полное представление о внутреннем устройстве, быте, функциях и персонале его поездов: дело в том, что все его служебные инструкции выходили отдельными брошюрами, педантично подававшимися в цензуру (пока она была) и, следовательно, откладывавшимися в библиотеках. Среди них – «Инструкция буфетчикам» (СПб., 1901), «Инструкция для содержания и ведения кухни при вагонах-ресторанах и вагонах-буфетах» (СПб., 1912), «Общая инструкция для агентов, которым поручено содержание освещения системы „Стон“» (СПб., 1899), «Общие технические условия на постройку вагонов для России» (Тверь, 1912), «Правила для начальников поездов или бригад и для ресеверов» (СПб., 1911), «Правила для чистильщиков» (СПб., 1911), «Правила подъемки и ревизии вагонов Международного общества, приписанных к парку русских железных дорог» (СПб., 1910) и др.

Каждое из них, естественно, представляет свой особенный ракурс для взгляда на вверенное адресату транспортное средство. Так, например, заповеди чистильщика (который, согласно правилам общества, должен быть не моложе 21 и не старше 35 лет, «грамотным, т. е. уметь читать, писать и считать, иметь удостоверение о хорошем поведении и паспорт»[118]) более чем выпукло рисуют детали вагонного убранства:

Медные и бронзовые предметы чистятся сначала алкофиелином, если они очень загрязнены, затем старательно полировочной мазью, чтобы не задевать деревянных частей.

С лакированной меди и бронзы стирается пыль, никелевые вещи вытираются досуха замшей и белилами.

Чашки в умывальниках из посеребренного металла, все металлические части в уборной чистятся белилами, разведенными водой. Шагреневая бумага, инкруста и граненые предметы обтираются влажной тряпкой или губкой, но не настолько, чтобы с них текла вода, затем все эти предметы вытираются сухой тряпкой. Если инкруста настолько загрязнена, что не очищается от произведенного мытья, чистильщик должен доложить об этом своему контролеру, который примет на этот предмет соответствующие меры.

Лакированные деревянные предметы, которые не очень загрязнены, вытираются сухой тряпкой, преимущественно суконкой. Чистильщик должен стараться вычистить от пыли все щели в украшениях, все углы, которые образуются в плоскостях, и фризы, для этой цели чистильщик должен иметь тонкую палочку с намотанной тряпкой.

Если лакированное дерево и граненые предметы очень потускнеют и очень загрязнятся, призывается лакировщик и маляр. Безусловно воспрещается чистильщику употреблять другие материалы, кроме переданных ему контролером для чистки деревянных и граненых предметов. Потолки просто обтираются пуховкой (метелкой из перьев). Мытье потолков хотя бы простой водой, требующее специальных знаний, чистильщику строго воспрещается.

Зеркала и стекла в окнах чистятся с помощью белил, разведенных водой: чтобы хорошенько вычистить все отверстия и щели, пользуются щепочкой с намотанной тряпкой, которую иногда смачивают спиртом, в случае если остались следы от лака[119].

Далее с тою же степенью подробности излагаются действия чистильщика при прибытии поезда на конечную станцию: по поиску (и тщательному пересчету) забытых вещей («на чистильщика, который этого не исполнит, падет подозрение в бесчестности»), по проверке инвентаря и пересчету постельного белья, пополнению запаса напитков, которые должны быть в вагоне, пользованию пылесосом («аппарат Vacuum Cleaner»), чистке отхожих мест и ночных горшков, имеющихся в каждом купе, полировке плевательниц и пепельниц, техническому обслуживанию ламп (масляных, газовых и электрических – сосуществовали ли они в пределах одного вагона?) и уходу за отоплением – водяным или паровым. Последний штрих – «перед отъездом он должен наблюдать, чтобы путеводители О<бщест>ва были чисты и лежали в шкапу на видном месте, и от времени до времени заменять печатные объявления новыми в отделениях спального вагона. <…> После сдачи вагона, чистильщик находится в распоряжении контролера и помогает, если нужно вносить в вагоны ручной багаж пассажиров, но ему строго воспрещается приставать к пассажирам для получения „на чай“ за эту услугу.

После отхода поезда он ожидает распоряжения контролера и, если получает разрешение уйти, удаляется с поклоном»[120].

Особенно информативны в этом смысле «Правила для начальников поездов», в которых среди прочего перечисляется персональный состав бригады, обслуживающей состав в дороге:

1) Кондуктора, сопровождающие спальные вагоны или салоны.

2) Багажисты, которым поручена укладка и выдача багажа в дороге, когда это предписано специальными инструкциями для поездов «Люкс», при которых они находятся.

3) Повара и их помощники.

4) Ресторанные официанты и их помощники.

5) Электротехники и их помощники, а также рабочие, если таковые состоят при поезде[121].

Далее эта немаленькая книга (отпечатанная в русском и французском вариантах на превосходной бумаге) предусматривает, входя в мельчайшие детали, все возможные ситуации, могущие возникнуть в практике начальника поезда – от цвета перчаток обслуживающего персонала (у официантов белые, у прочих черные) до провоза собак: «Хозяин собаки должен иметь железнодорожный билет для собаки и, кроме того, письменное разрешение от одного из агентств Общества или дежурного контролера при отходе поезда»[122]. Рискуя наскучить читателю (ибо наш умозрительный состав до сих пор так и не двинулся в сторону Адриатики), мы не будем вдаваться в подробности внутреннего устройства поездного быта, каким он видится из под форменной фуражки, ограничившись перечислением глав этих монументальных правил: «Несение службы перед отходом поезда и вагона ресторана», «Вагоны-рестораны», «Спальные вагоны, прицепленные к поездам „Люкс“», «О приемке продовольственных товаров», «О приеме белья и напитков», «Составление меню; извещение пассажиров о существовании вагона-ресторана в составе поезда; раздача билетов для вагона-ресторана», «Общие предписания об обязанностях перед отходом поезда», «Несение службы в пути при вагоне-ресторане» – и т. д.

Впрочем, о вагоне-ресторане все-таки следует сказать особо: в Международном обществе особенно гордились тем, что пассажиры на всем протяжении дороги, а не только на станциях могут быть обеспечены полноценным питанием. К поезду Санкт-Петербург – Варшава вагон-ресторан прицепляли (а на обратном пути отцепляли) в Режице, чтобы избежать его малоосмысленного ночного пробега; впрочем, в составе московского поезда он присутствовал постоянно. В воспоминаниях его памятливого пассажира остались «пропеллер вентилятора на потолке, и деревянные болванки швейцарского шоколада в лиловых обертках у приборов, и даже запах и зыбь глазчатого бульона в толстогубых чашках»[123]; благодаря многочисленным правилам и инструкциям мы прекрасно знаем высочайшие принятые там требования к гигиене и дисциплине, но, увы, ни одного образца меню нам раздобыть так и не удалось[124].

После всего сказанного выше может показаться удивительным, что цены на проезд в поездах общества не слишком отличались от тарифов обычных поездов, а порой бывали и ниже. Так, проезд первым классом в поезде Международного общества от Москвы до Варшавы стоил 39 рублей 18 копеек, из которых 23,5 составляла собственно цена билета, 8,3 – надбавка за скорость, а 7,38 – цена спального места[125]. Таким образом, дорога обходилась всего на 2 рубля дороже, чем путь в первом классе скорого поезда, – и то если не покупать в последнем плацкарту, а надеяться на свободное место.