Читать книгу Восьмая жена Синей Бороды – 2 - Ариша Дашковская - Страница 4

Эниана выглянула в окно. Снаружи было мрачно, и уже не верилось, что совсем недавно светило солнце. Из-за потоков дождя, стекающих по стеклу, ничего нельзя было рассмотреть. Вода нашла щель между стеклом и стенкой кареты, и теперь сочилась снизу окна, оставляя темные следы на обивке.

Карета ощутимо прибавила скорость, видимо, Джером решил как можно быстрее добраться до ближайшего селения или хотя бы миновать лиственный лес, раскинувшийся справа. Между тем ветер с каждым мгновением крепчал. Он со свистом обрушивался на карету, расшатывал ее, ронял на ее крышу обломки сучьев. Карга не находила места в клетке, тревожно вскрикивала и хлопала крыльями, и Энни выпустила ее, устроила у себя на коленях, сложив руки как гнездышко.

Вспышка молнии озарила карету, а через миг грянул гром.

– Не бойтесь, гроза скоро закончится.

– Я не боюсь. Мне жалко Джерома.

– Это его работа, – пожал плечами Кристиан.

– Какой вы бессердечный! – фыркнула Энни.

– Хотите его подменить?

– Нет.

– И толку тогда Джерому от вашего сочувствия?

В отсвете новой молнии ухмылка Кристиана показалась зловещей.

Какое-то время они ехали молча, слушая пугающие завывания ветра, треск ломающихся веток и шум дождя. Звуки сливались в настолько жуткую симфонию, что у слушателей было только одно желание – быстрее бы она закончилась.

Новым аккордом мелодии стал оглушительный треск. Карета резко вильнула в сторону, а в стекло что-то ударили ветки и заскрежетали по корпусу. Энни невольно вскрикнула, но ее голос потонул в испуганном ржании лошадей.

Карету тряхнуло так, что если бы не мягкая обивка стен, то затылок Энни непременно обзавелся бы шишкой. Одной рукой она потерла ушибленное место и тут же вцепилась в диванчик, другой прижала Каргу к себе покрепче. Лошади словно взбесились, и теперь карета неслась с такой скоростью, что, казалось, вот-вот опрокинется.

– Вы умеете молиться? – спросил ее Кристиан.

Энни кивнула.

– Тогда пора начать. Одно чудо уже произошло – нас не раздавило упавшее дерево. Если Господь услышит вас, то произойдет второе – мы не разобьемся.

Эниана надеялась на то, что рано или поздно лошади устанут и остановятся, что Джером справится с управлением, и карета не налетит на какое-нибудь препятствие. Однако ее надежды не оправдались. Карета неслась, подпрыгивая на ухабах и опасно кренясь на поворотах, ровно до тех пор, пока не врезалась в дерево. При этом карету тряхнуло так, что Энни упала с диванчика и ударилась лбом о колено Кристиана. Карга успела отскочить на безопасное расстояние, и Энни ее не задела.

– Вы как? – участливо спросил Кристиан, наклонившись к ней.

– У вас колени острые, – пожаловалась Энни, потирая лоб.

Кристиан помог ей подняться. Энни осторожно села на диван. Помимо лба, она хорошенько ударилась ногой.

– Мы не разбились, – подвела итоги Энни. – И карета остановилась.

– Я посмотрю что там.

Кристиана чуть не сдуло сильным порывом ветра, струи дождя хлестали по лицу и шее, попадали за шиворот и стекали холодными ручьями по спине.

Поле слева превратилось в болото. Дорога была сплошь усеяна сломанными ветками. Деревья угрожающе раскачивались и стонали, чувствуя свою беспомощность перед бурей.

Ситуация с упряжкой оказалась довольно удручающей. Одна из лошадей при столкновении кареты с деревом порвала постромки и умчалась прочь. Вторая, по словам Джерома, повредила ногу. Сам Джером выглядел измотанным, промокшим до нитки, и еле держался на ногах. Лицо его пересекала красная отметина – хлестнуло веткой упавшего дерева, чудом не выбив глаз. Одной беды ему удалось избежать – рухнувшее дерево не повредило карету и не травмировало лошадей. А от второй не уберег. Карета лишилась колеса и заимела внушительную трещину на боковой стенке. Часть позолоченного декора отвалилась.

– Надо искать помощь, когда буря утихнет, – сипло проговорил Джером и, подумав, добавил: – И молиться, чтобы никакое дерево не раздавило карету.

– Давайте, быстрее внутрь, – поторопил его Кристиан.

Когда они вернулись, оба были мокры. С их одежды и волос потоками стекала вода. На мягком ковре расплылись лужи.

– Вам нужно переодеться, – заявила Энни.

Мужчины переглянулись, и Джером пробормотал:

– Как-то не по-людски это, при женщине.

– Мне выйти?

– Нет, я не то имел в виду, – замялся Джером. – Я посижу так, пока одежда не высохнет. Вы и так сделали доброе дело, позвав меня сюда, – он с благодарностью посмотрел на Кристиана. – На голову не капает и насквозь не продувает. Это уже хорошо.

– Вы заболеете, или хуже того умрете от простуды.

– Она права, – согласился Кристиан, расстегивая пуговицы жюстокора.

– Вы можете не переживать, я смотреть не буду, – Энни подобрала ноги и отвернулась к стене.

Сразу же за ее спиной началась какая-то сумятица. Кристиан попросил Джерома подняться, чтобы можно было достать сухие вещи и одеяла из отсека дивана. В тесной карете переодеться двум мужчинам одновременно было не очень просто. К тому же оказалось, что одежда герцога не подходит Джерому по размеру. Вещи кучера остались в его котомке под козлами и, вероятно, безнадежно вымокли. Поэтому Кристиан не придумал ничего лучше, чем предложить Джерому закутаться в одеяло и подождать, пока его вещи не высохнут. Старик отнекивался как мог, но в конце концов уступил хозяину.

Когда переодевание закончилось, Энни повернулась к ним, и путники стали обсуждать, как им поступить. Решили, что как только погода наладится, Энни и Кристиан пойдут в ближайшее селение и попросят помощи, а кучер останется с лошадью и повозкой.

Буря утихла только на следующее утро.

Энни не выспалась – не столько из-за ветра и шума дождя, сколько из-за храпа Кристиана и непрекращающегося бормотания кучера. Джером искренне верил, что если он перестанет молиться, то какое-нибудь дерево непременно рухнет на них, а то и вовсе ветер опрокинет карету.

Утром Джером сонно пробормотал:

– Благодарю тебя, Господи, за то, что сохранил нам жизнь! – и тут же уснул.

Через какое-то время солнце, светящее в окно, разбудило Кристиана. Он потер затекшую шею и сразу огорошил злую, зевающую Энни тем, что нужно наскоро позавтракать и отправляться в путь. Они поели вяленого мяса, погрызли засохших булочек. Часть еды они взяли с собой, а часть отложили для Джерома. Оставлять Каргу на попечение старика Энни категорически отказалась. Птица могла испугаться, что хозяйка пропала, и улететь. Энни не хотела тащить с собой клетку, а Кристиан сказал, что он и так несет узел с едой и вином. Потому Энни обвязала грудь крест-накрест шалью, чтобы можно было устроить в получившемся кармашке Каргу.

Ворона поначалу сидеть в приготовленном для нее месте не хотела. Как только дверца кареты отворилась, она выпорхнула на улицу и сделала несколько больших кругов в небе. Налетавшись, она нагло опустилась на плечо хозяйки и глазела по сторонам.

Энни подумала, что к тому времени, как они добредут до места, будут мало похожи на господ. Грязь быстро налипла на ее бархатные туфельки, а подол платья запачкался. Ноги намокли. Простудиться, гуляя с мокрыми ногами весь день, как раз плюнуть. Энни осмотрелась – вплоть до горизонта никакого намека на жилье, только бесконечные лес да поле.

Шли они не быстро. Приходилось обходить лужи и обломанные ветром ветки деревьев. Некоторые ветки были настолько громадны, что преграждали путь. Приходилось либо перелазить через них, либо обходить по полю. Чтобы добраться до кареты с помощниками, потребуется расчищать дорогу.

Хорошо хоть погода, набушевавшись вволю вчера, сегодня была добра и ласкова. Пригревало солнце, щебетали птицы. Ветер, будто и не крушил ничего накануне, беззаботно играл волосами Энианы.

За весь день путники присели отдохнуть всего один раз. Расположившись на поваленной ветром сосне, они перекусили и немного посидели на нагретом солнцем стволе.

Только к вечеру они увидели стадо коров, пасущихся на лугу, и спросили у пастушка, долго ли добираться до ближайшего села. Он указал рукой на холм, мол, идите, обогните холм и все увидите сами.

Валясь с ног от усталости, они побрели в указанную сторону и с облегчением увидели за холмом деревню. До красивых домов из красного песчаника, прихотливо расположенных среди зеленого луга, оставалось совсем немного. У Энни открылось второе дыхание, и она зашагала быстрее, подгоняя герцога. Он явно не привык к долгим переходам и еле шевелил ногами.

На дороге им попалась немолодая женщина, она гнала хворостиной коз.

– Доброго вечера, мадам, не подскажете ли, где я могу найти старосту и место для ночлега?

– Доброго вечера. А вы у меня можете остановиться, у меня есть и комната свободная, и готовлю я вкусно, и староста в двух домах от меня живет. А в трактир не ходите. Там хоть и переночевать можно, да дорого, и клопы вас закусают. А кухарка там готовит так, что кошки дохнут. И вино разбавляют. А бывает, что и недопитое гостями в кувшин сливают и снова продают. Ой, козы мои! – спохватилась женщина и, подобрав юбку, побежала за ушедшими далеко вперед козами.

– Где искать-то вас? – окликнул ее Кристиан.

Она оглянулась на бегу и махнула рукой:

– Вон тот двухэтажный дом у колодца. Там кошка на ступеньках. Скажете Олафу, что вас пригласила Сесиль.

Подойдя к дому, Кристиан и Энни высказали друг другу мысль, что женщина выбрала странный ориентир. Колодец находился на равном расстоянии от двух домов одинаковой этажности. Кошки на ступенях ни одного из них не было. Они остановились в замешательстве, решая в какой из них лучше постучаться. Но тут дверь одного из домов отворилась, оттуда вышел седой мужчина в меховой жилетке, а следом за ним выбежала черная кошка и улеглась на пороге.

– Вы господин Олаф? – поздоровавшись, спросил Кристиан.

– Да, это я, – Олаф внимательно посмотрел на герцога.

– Госпожа Сесиль сказала, что в вашем доме мы можем рассчитывать на ужин и ночлег. Меня зовут Кристиан де Бриенн, а это моя невеста Эниана де Рени.

– Ну, если Сесиль сказала, так и есть. Проходите в дом, – старик гостеприимно распахнул дверь.

Кристиан красноречиво взглянул на запачканную обувь.

– Разувайтесь, я почищу ее, – перехватил его взгляд хозяин. – Успеет высохнуть к утру. Одежду Жаклин почистит. А Сесиль, когда вернется, подумает, что можно дать вам на замену. Вы, гляжу, порядком устали. Поднимайтесь по лестнице, там комната свободная есть. Вторая дверь. Сын как ушел в солдаты, с тех пор пустует. Идите, идите, а я Жаклин накажу ужин готовить.

Последние слова хозяина дома смутили Энни. Она представила, что там будет одна кровать, и ей придется отвоевывать ее у Кристиана. В его рыцарские качества она не верила.

Однако ее опасения оказались напрасными – в комнате было три кровати. Видимо, хозяева промышляли тем, что сдавали ее проезжим. Здесь было весьма уютно и чисто – одинаковые покрывала с вышивкой, стол со стульями, платяной шкаф, занавески на окнах, подвязанные атласными лентами, помутневшее от времени зеркало на стене.

Первым делом и Энни, и Кристиан рухнули на кровати, ворона, довольная тем, что ее больше не укачивает, взгромоздилась на спинку стула. Ноги Энни гудели от долгой ходьбы. Судя по тому, с каким блаженством Кристиан растянулся на кровати, с его ногами происходило то же самое.

Долго лежать им не дали. Раздался осторожный стук в дверь, когда Энни ее открыла, на пороге стояла госпожа Сесиль.

– Олаф сказал, что вашу одежду нужно привести в порядок.

– Да. Мое платье грязное, а чулки мокрые. Но мне не во что переодеться.

– О, не переживайте, я дам вам платье Жаклин на время, пока будет сохнуть ваша одежда. Куда сложнее будет подобрать наряд для вашего жениха.

– Мне ничего не нужно, – отозвался Кристиан. – Единственное, чего бы мне хотелось поскорее, увидеться с вашим старостой. Вы можете подсказать, где его искать?

– Думаю, вы сможете пойти к нему после ужина. Вчера была сильная буря. Господин Жильбер сейчас объезжает виноградники, чтобы оценить ущерб.

Сесиль окинула задумчивым взглядом Эниану и, пообещав в ближайшее время занести вещи, удалилась. После чего Энни выпроводила Кристиана из комнаты и сняла платье и мокрые чулки. Энни с сожалением посмотрела на стопы. От того, что в ее туфельках весь день хлюпала вода, пальцы распухли, а на мизинцах надулись огромные мозоли.

Когда Сесиль постучала, Энни сгребла в кучу свои вещи, и распахнула дверь. Однако за дверью оказалась не хозяйка, а Кристиан. Энни непонимающе уставилась на него. Впрочем, и он не отрывал от нее глаз.

– Без платья вы тоже хороши.

Коротенькая сорочка выше колена не скрывала ни ровных стройных ног, ни худеньких плечиков, ни тонких ключиц, ни выступающих холмиков грудей с заострившимися от холода сосками. И Кристиан безо всякого смущения разглядывал все, по его мнению, интересное, что предстало перед ним.

– Где мадам Сесиль? – рявкнула Энни. Ее щеки заливала краска, но от гнева, а не от стыда.

– Она куда-то спешила, – пожал плечами Кристиан. – Я увидел ее, пока прогуливался по коридору, и предложил занести вам платье.

– И она согласилась?

– Как видите, – только сейчас Энни обратила внимание на коричневый сверток в его руках. – У нее не было оснований мне отказывать. Вы без пяти минут моя жена. Так что мадам Сесиль могла вполне обоснованно полагать, что между нами царит любовь и взаимопонимание.

Энни протянула руку:

– Давайте платье.

Забрав сверток, Энни всучила ему ворох одежды.

– Зачем мне это? – растерялся Кристиан.

– Передайте мадам Сесиль. Вы ведь сами решили примерить роль посыльного.

Чтобы не слушать возражений, Энни захлопнула дверь перед его носом.

Платье пришлось напяливать наскоро. На то, что Кристиан будет смирно ждать под дверью, пока она переоденется, она уже не надеялась. Покрутившись перед зеркалом, Энни решила, что выглядит весьма сносно. Платье было большевато в груди, но, к радости девушки, регулировалось завязками. В нем Энни была похожа на юную пастушку. В принципе, в Ольстене она так и ходила, если не намеревалась встречаться со всякими напыщенными герцогами.

Выйдя в коридор, Энни удовлетворенно хмыкнула – Кристиан уже избавился от ее вещей.

– Недурно, недурно, – отметил Кристиан ее появление и чуть тише добавил: – Но без платья было гораздо лучше.

Энни молчала и, сузив глаза, сверлила его взглядом.

– Знаете что, – продолжил он дразнить ее, – пожалуй, после того как вы вернетесь в Ольстен, я заведу себе горничную. Голубоглазую, с золотыми вьющимися волосами. Наряжу ее в коричневое платье. Такое же, как у вас…

– Да хоть камердинера! Зачем мне это знать? – рявкнула Энни, которую мало волновали грязные фантазии герцога.

– Пойдемте ужинать. Мадам Сесиль уже накрывает.

Перед лестницей он подал ей руку. Энни, скривившись, приняла ее.

– Не дай Бог, споткнетесь и убьетесь. И как я это переживу? Вот после свадьбы, пожалуйста.

– Планируете стать молодым вдовцом? Не дождетесь! – прошипела Энни.

– Да я не планирую, – заверил он ее, смеясь. – Но и не исключаю такой возможности. С вашим-то гадким характером.

– Вы пытаетесь меня задеть? – Энни еле сдержалась от того, чтобы не расцарапать ему руку.

– Нет. Вы просто голодны, и оттого не понимаете мой юмор. Открою вам секрет, дамы от него без ума.

– Вам льстят. Вероятно, так же, как и насчет остальных ваших достоинств.

– Это вы недооцениваете, – рассмеялся Кристиан. – Другая на вашем месте только радовалась бы, а не мечтала бы тайком о старых плесневелых баронах.

– Вы так мило смотритесь вместе, – улыбаясь, заметила Сесиль, поджидающая их у конца лестницы. – Вы просто созданы друг для друга. Проходите в обеденную. Стол накрыли, ждем только вас.

В обеденной за столом уже сидели Олаф и Жаклин – миловидная, простая девушка.

– Ничего, что мы так, по-семейному? – спросил Олаф. – У нас нет отдельного стола для гостей. Да и Сесиль считает, что совместные завтраки и ужины помогают путешественникам не чувствовать себя одинокими. Но если вас смущает наше общество, то Жаклин подаст вам ужин наверх или можете сходить в «Красную корову»…

При этих словах Сесиль взглянула на мужа почти с угрозой.

– Но я бы не рекомендовал. Готовят там не так, как моя дорогая Сесиль.

И правда, стол был накрыт превосходно: в центре его на блюде возлежал гусь, запеченный с яблоками, от одного взгляда на который непроизвольно текли слюнки, на закуску предназначался мягкий козий сыр, запивать полагалось вином.

Хозяйка прокомментировала каждое блюдо. По ее словам, для гостей она подала все самое свежее и лучшее.

Когда путешественники расположились за столом, Сесиль спохватилась и поставила мед:

– Это к сыру, так вкуснее.

– У вас часто останавливаются? – спросил Кристиан, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Осенью, когда созревает виноград, наша комната для гостей не пустует. В остальное время по-всякому бывает, – ответила Сесиль. – В основном это торговцы. Покупают вино здесь и продают потом на ярмарках. Попробуйте, наше вино прекрасно. Такого больше нигде не найдете.

– Вы же не торговцы? – спросил Олаф.

– Мы едем из Ольстена, – ответила Энни, потому что Кристиан в это время был занят поеданием румяной гусиной ножки. – Вчера мы попали в грозу. Наша карета сломалась. А лошадь убежала. Теперь нам бы найти того, кто сможет помочь.

– Страшная была буря, – согласно покачал головой Олаф.

– Нас чуть не раздавило упавшим деревом. А потом карету едва не разнесло в щепки. И только благодаря горячим молитвам госпожи Энианы, мы сидим перед вами, – Кристиан с наигранным обожанием посмотрел на Энни, а она больно пнула его по ноге в отместку.

– Ваша невеста сущий ангел, – умилилась Сесиль.

– Да что я? Наш кучер молился всю ночь не переставая.

– Кстати, о Джероме. Чем быстрее я увижусь со старостой, тем скорее он окажется здесь. Мы в тепле, у нас над головой крыша и вкусная еда на столе, а он мерзнет.

– Вы такой добросердечный, – восхитился Олаф.

– Простите, вы сказали «я увижусь», а не «мы»? Вы собираетесь к нему отправиться сами? Без меня? – спросила Эниана.

– Именно так. Я отправлюсь к старосте, а вы, моя дорогая, будете заниматься тем, что у вас лучше всего получается – молиться.

– Ну уж дудки!

Олаф и Сесиль переглянулись, а Жаклин переводила удивленный взгляд с Кристиана на Энни.

– Хорошо, мы пойдем к старосте вместе.

– Олаф покажет вам дорогу.

Кристиан расплатился с хозяевами за два дня пребывания сразу после ужина. В этот раз он не торговался, чем удивил Энни. Но и цена, запрошенная старичками, была значительно ниже, чем на прошлом постоялом дворе за ночь на сеновале.

Дом господина Жильбера находился по соседству. Сам Жильбер был тучен, а его одутловатое лицо откровенно свидетельствовало, что в жизни он повидал много всякого и его на мякине не проведешь. Энни господин Жильбер воспринял как приложение к Кристиану и даже не удостоил ее взгляда. Пока мужчины разговаривали в кабинете, Энни прохаживалась в гостиной и рассматривала обстановку под пристальным взглядом то ли помощницы по хозяйству, то ли супруги Жильбера. Если бы не эта женщина, Энни уже давно стояла бы под дверями кабинета подслушивая.

Разговор шел не так, как хотелось Кристиану. Жильбер запросил слишком много. Столько Кристиан заплатить не мог. Его кошель внушительно похудел за последние два дня. Уговоры и посулы на Жильбера не действовали. Дарить приезжим двух лошадей, даже самых задохлых, он не собирался. В том, что деньги за лошадей никто не вернет, он был убежден.

Кристиан из кабинета вышел один, злой и взъерошенный. Жильбер не стал провожать посетителей, решив, что те сами найдут выход. Кем бы они не представились, на этой земле и в этом доме он единственный хозяин.

– Все из-за вас, – буркнул Кристиан, – мы заплатили за ночь в сарае, как за королевские покои. Теперь мне нечем платить за лошадей и ремонт кареты.

Легкое чувство вины закралось в душу Энни, она и представить себе не могла, что у Кристиана настолько туго с деньгами.

– Если всетиз-за меня, то мне и решать проблему, – задумчиво произнесла она, – и я знаю, что предложить старосте.

Она уверенно направилась к кабинету, но Кристиан догнал ее и рванул за локоть на себя:

– И думать об этом не смейте!

– Вы о чем?

– Вы собрались предложить ему себя.

– Что? – Энни вытаращила глаза. – Да как вам такое вообще могло в голову прийти!

Она высвободила локоть из его хватки и, не постучав, вошла в кабинет.

Жильбер сидел за столом, уронив голову на руки.

– Господин Жильбер, – тихонько позвала она его.

Он поднял голову, на его лице тут же отобразилось недовольство.

– На жалость решили надавить? Мы тут люди простые, говорим как есть, без обиняков. Мы рады помочь всем. Но у нас беда. Вчерашняя буря попортила наши виноградники. А мы здесь все сплошь виноделы. Не будет урожая, не будет заработка. Любые руки сейчас на счету. Народ будет спасать то, что еще можно спасти. Я попросил у вашего друга разумную плату за помощь, которую мы окажем в ущерб себе, но он желает получить ее даром или за красивые обещания. Мы люди простые, но не глупые.

– А если мой отец даст вам четырех лошадей вместо двух? Наши владения в Ольстене в паре дней пути отсюда.

– Кто ваш отец?

– Граф де Рени.

Жильбер скептически оглядел Эниану – ее внешний вид не соответствовал его представлениям о графинях.

– Если там и есть графы, то мелкопоместные. Как ведь бывает, граф есть, а лошадей-то у него может и не быть.

– Ваше недоверие оскорбляет меня. Возможно, вас смутил мой вид. Но моя одежда мокра после вчерашней грозы. Добрая госпожа Сесиль одолжила мне свое платье. Что уж говорить, как оскорбился и удивился бы герцог Уэйн, узнав, что и его причислили к мелкопоместным нищим графам. Придется написать ему, как хорошему другу нашей семьи и попросить о помощи. Пока письмо доставят, бедную лошадь съедят дикие звери, карету ограбят разбойники. Конечно же, герцог поможет нам, но каково же будет его негодование, когда он узнает, что нам отказали в такой малости.

Эниана с видом, полным прискорбия, медленно направилась к выходу, надеясь, что пока она дойдет до дверей, Жильбер успеет сообразить, кто такой герцог Уэйн. Жильбер и правда в это время соображал, но на ум приходили только страшные истории об этом человеке, не раз услышанные за бутылкой в тавернах. К тому моменту, как Энни коснулась ручки двери, его мыслительный процесс завершился. Жильбер рассудил, что не стоит злить герцога. Мало ли, вдруг часть пьяных баек окажется хотя бы наполовину правдой.

– А вы его точно знаете? – осторожно спросил Жильбер.

– Я могла бы не отвечать на ваш вопрос. Мне не нужно ничего никому доказывать. Но вы можете взглянуть на это, – Эниана сняла с шеи цепочку с кольцом и показала Жильберу.

– Вы все не так поняли. Мы же не отказывали вам в помощи. Просто здесь бывает столько разных негодяев. Поневоле потеряешь доверие к людям. Завтра же с утра я соберу небольшой отряд, и мы разберемся с тем, как починить вашу карету.

– У вас найдется бумага и чернила? Я напишу герцогу Уэйну, чтобы он отблагодарил вас.

Староста долго рылся, прежде чем отыскал в столе бумагу, чернильницу и перо.

Энни присела к столу и начала писать, догадываясь, что ушлый Жильбер нарочно встал за ее спиной, чтобы читать каждое слово.

«Ваша светлость, вы всегда были моим спасителем и благодетелем. Верю всем сердцем, что и сейчас вы не откажете в помощи. Мы с герцогом де Бриенном попали в сильную бурю неподалеку от Эверни. Наши лошади сбежали, а карета пострадала при столкновении с деревом. Добрые жители Эверни с готовностью и радостью оказали нам помощь, починили карету, дали четырех лошадей. Буду признательна вам, если вы пришлете старосте господину Жильберу четверку лошадей, как только получите это письмо. Мой отец возместит все ваши расходы. С огромной благодарностью за вашу заботу о нашей семье, Эниана де Рени».

Как только она поставила последнюю точку, Жильбер нетерпеливо протянул руку.

– Нет, – улыбнулась Эниана, – письмо вы получите сразу после того, как с готовностью и радостью почините нашу карету и дадите нам пару хороших лошадей.