Читать книгу Перворожденный - Артур Хэйл - Страница 11

Гудвин напряг восприятия, пытаясь расслышать, нет ли поблизости этой таинственной девушки. Он осторожно, почти бесшумно ступал по улице, проходя между домами. Наконец почувствовал беспокойное дыхание.

Девушка не слышала, как Гудвин подкрадывался к ней. А подошел он сзади.

– Ты цела?

Она вскрикнула, обернулась. Первое, что пришло ей в голову, – бежать, но она быстро сообразила, что это не лучшее решение.

– Д-да, ц-цела, – заикаясь, проговорила она.

– Тебе стало страшно от того, что ты увидела там?

– У нас, в Аттриафиде, еще и не такое случается. А что они от тебя хотели? – Она спросила об этом как-то виновато, во всяком случае, Гудвину так показалось.

– Если честно, я и сам не понял. Они не стали выслушивать меня, поэтому и я обошелся без разговоров. Ну, а ты? Как оказалась здесь?

– Где «здесь»? – в недоумении спросила она.

– На этой улице, – невозмутимо ответил Гудвин.

Она немного растерялась, а потом сказала:

– Ты бы лучше до дома меня проводил, а то вон что творится. Рубят, убивают всех подряд.

– Конечно, я провожу тебя.

Они пришли в тот район, где в основном стояли хибары и лачуги.

– Ты живешь здесь?

– Согласна, место скверное, но бывает и хуже, поверь. А как тебя зовут?

– Гудвин из Флюввица, я путешествую.

– Ясно, а меня зовут Генна.

– Что ж, Генна, вот ты и в безопасности.

– Тебе есть, где ночевать?

– Мне это не нужно.

– А-а! Уже уезжаешь. Оно и правильно, Аттриафид – не место для одинокого путника.

Гудвин резко отвернулся в сторону, как будто в голове у него кольнуло.

– Однажды я уже слышал такие слова, – сказал он.

– Ясное дело, что слышал. Ни для кого не секрет, что Аттриафид презирают во всем мире. А ты из Флюввица, говоришь? Ха, конечно, это в Варишехе – благородной, культурной и цивилизованной стране. Какого еще мнения там могут быть о нашей дыре!

Пока Генна говорила, он уже отстранился от своих мыслей, хотя ему вспомнились слова, сказанные вовсе не об Аттриафиде.

– Ну ладно, счастливой дороги, Гудвин!

– Я еще не отправляюсь в путь.

– Ты же сказал, что даже на ночь не останешься здесь.

– Говоря, что не буду ночевать, я имел в виду сон.

– То есть ты не будешь спать?

– Не буду. Мне надо найти кое-кого.

– Дело это гиблое, учитывая время суток. Если хочешь, можешь переждать ночь у меня, а утром разыщешь кого надо.

Генна не видела, как Гудвин расправился со стражей; девушка думала, что он каким-то образом сбежал от них, и, к слову, была этому рада.

– Хорошо, я могу и остаться.

Мебель в ее доме была очень ветхой и весьма однообразной: койка, пара расшатанных стульев, старенький покосившийся стол, накрытый серой скатеркой, и лишь невысокий лакированный шкаф имел хоть сколько-то приличный вид. Одним словом – нищета.

– Дом у меня не самый уютный, но ты располагайся, – дружелюбно сказала Генна.

Эта девушка отнюдь не блистала красотой: ее темные глаза были обведены синеватыми дугами, а кожа, утратившая свежесть, блестела. Тем не менее чувствовалось, что в ее непривлекательной наружности отражается жизнь, наполненная тяготами. Гудвин не мог не восхититься ее добротой и гостеприимством. Генна являла классический образ человека, у которого внешние недостатки восполняются внутренними достоинствами. Гудвин уже много месяцев не знал женщину физически, поэтому дурнота этой девушки была не столь приметна для него. И хотя у него еще оставались сомнения на ее счет, плоть брала верх. Физические потребности, в чем он успел неоднократно убедиться, не исчезли после перерождения.

– Я сейчас принесу тебе ужин, если не возражаешь.

Генна отошла к закутку, начала греметь посудой. Когда обернулась, Гудвин стоял позади нее. Она ничего не произнесла. Оба безмолвно смотрели друг другу в глаза.

Наконец он коснулся рукой ее живота, а она развязала шнуровку, на которой держался его плащ.

Гудвина, к слову, тоже нельзя было назвать симпатичным: он имел от природы резкие черты лица, долговязый и жилистый, волосы растрепаны, а после перерождения его глаза стали источать абсолютное безразличие и холод, что делало его совершенно отталкивающим.

Но Генна чувствовала, что Гудвин видит в ней человека, равного себе. Он и впрямь не возвышался над остальным миром, не кичился своим превосходством, хотя внешность и говорила об обратном. И Генна по малейшим признакам интуитивно распознала, что Гудвин терзаем жестокими метаниями души.

Он чуть наклонился, взяв ее одной рукой за спину, а другой – чуть ниже ягодиц, приподнял и отнес на кровать. Несмотря на ту силу, которой его наделили стихии, он был очень нежен с Генной. Она ждала и приветствовала каждое его касание, каждое движение. И оба испытывали наслаждение.

– Гудвин, а как тебе удалось скрыться от тех стражников?

– Я их всех убил, – спокойно ответил охотник.

– Что?! – Генна, поразившись услышанному, присела на кровати, опершись об изголовье. – Ты их всех убил?!

– Они напали на меня и хотели незаслуженно осудить, вот и получили по заслугам.

– И тела ты оставил прямо на улице?! Ты хоть понимаешь, Гудвин, что тебя ожидает? За тобой начнется охота!

– От их тел остался только прах – так действует мое оружие.

– Твое оружие? Какое?

– Я – охотник, я истребляю демонов.

– Что?!

– Я приехал в Аттриафид, потому что думал найти здесь много демонов. Мне сказали, что здесь обитает зло.

На лице Генны стояло полное смятение, а в голове крутились самые разные противоречивые мысли.

– Гудвин, я, конечно, ничего не поняла из того, что ты сказал. Но знаешь, почему я тебя позвала?

Он взглянул на нее с удивлением.

– Я знала, что тебя начнут преследовать. А в моем доме ты был бы в безопасности.

– Что-нибудь изменилось? – сухо осведомился охотник. – Твой дом стал небезопасен для меня из-за того, что ты узнала?

– Нет, не в этом дело. Я должна тебе кое в чем признаться.

Гудвин посмотрел на нее пристальнее.

– Те люди, стражники… я, как бы это сказать, знакома с ними.

– А если конкретнее?

– Вначале на тебя напали три человека, помнишь? Так вот, это мне предстояло стать их потенциальной жертвой. После я бы начала кричать, и тогда преступников немедленно схватили бы.

– Значит, стража пребывала в ожидании твоего сигнала? Получается, это была операция по поимке опасных преступников, а я ей помешал?

– Нет, – отвечала Генна, понизив голос, – это была операция по поимке кого угодно.

– Что?

– Пойми, Гудвин, купол постоянно должен пополняться новыми людьми.

– Что это за купол? Что там вообще происходит?

– Там проводятся публичные бои. Когда ловят опасного преступника, его помещают туда и на протяжении десяти дней он должен драться в угоду толпе. Каждый бой идет до смерти. Те, кто выживают, выходят, получив метку на руке в виде купола, разделенного шестом посередине, и становятся наемными убийцами, которых называют «бессмертные призраки». Они видят такое, что утрачивают всякую человечность, они лишаются души.

– Постой, выходит, даже самый злостный преступник может выйти оттуда живым и гулять на свободе как ни в чем ни бывало?

– Скажу тебе больше, чаще всего живыми выходят только самые лютые злодеи, а умирают в основном невинные.

– Зачем тогда это нужно?! – воскликнул Гудвин.

– Ты серьезно не понимаешь? Там вращаются огромные деньги, бои приносят большой доход влиятельным людям, ведь на бойцов регулярно делаются ставки.

– Но ты говорила, что туда бросают преступников. Как там вообще оказываются невиновные?

– Поначалу в купол отправляли только самых отъявленных негодяев, но затем стали бросать туда и менее опасных преступников. Купол – ненасытная утроба, он должен регулярно пополняться новыми бойцами. Поэтому начали незаконно обвинять обычных людей в том, чего они не совершали. – Она сделала небольшую паузу, после чего добавила: – В наши дни под куполом может оказаться любой.

Некоторое время Гудвин молчал.

– Стража пришла после твоих криков, – сказал наконец. – Выходит, это был спектакль! Ты заведомо знала, что произойдет! Ты понимаешь, что на моем месте мог оказаться невиновный человек, который, в отличии от меня, не дал бы отпор этим подонкам?!

– Гудвин, клянусь… – Глаза Генны наполнились слезами.

– На твоих руках кровь!

– Гудвин, пойми, – рыдала она, – нас заставляют… стража принуждает делать это, они притесняют нас.

– Значит, это их нужно отправлять под купол на потеху кровожадной публике!

– Гудвин! – прокричала она навзрыд. – Ты что, вообще ничего не понимаешь? Это происходит с руки влиятельных и могущественных людей! Ни я, ни ты, ни кто-то другой не в состоянии что-либо изменить!

– Все было обманом! – воскликнул охотник, схватившись за голову. – Шаман говорил, демоны беспощадны, а что тогда сказать о людях?! И я должен защищать мир от демонов? Но кто есть настоящий демон?! Что такое зло?!

– Мне очень жаль, Гудвин, прости!.. – в слезах умоляла Генна.

Но ему не хотелось слышать ее оправдания. Он чувствовал, что соприкоснулся с чем-то грязным и мерзким. И единственное, чего желал, – скорее покинуть это место, как и сам Аттриафид. Он немедленно встал, оделся и выбежал из ее дома.

Он и не представлял, что в эту самую ночь Генна зачала от него, но Гудвин узнает об этом слишком поздно. Он не предполагал, что она в одиночку будет растить мальчика и, несмотря ни на что, будет прививать ему любовь к отцу, который их оставил. Не знал, что Генна станет преданно защищать сына. Не знал, что у ребенка будет необычная судьба, ведь он был зачат от семени сверхъестественного существа. Он не знал, что Генна до своего последнего дня не будет терять надежды, что однажды Гудвин появится в дверях ее дома и она вновь сможет его обнять.

Спустя годы он узнает о своем ребенке, но Генны к тому времени уже не будет в живых – она умрет от опухоли. Вплоть до дня своей кончины эта женщина не скажет ничего дурного об отце своего сына.

Хотя она совершила немало проступков, ей удалось искупить свою вину.

Гудвин же будет ненавидеть себя, он захочет вернуться назад, в тот самый миг, когда она в слезах молила его о прощении, а он был настолько упрям и зациклен на себе, что не желал даже выслушать ее. Он захочет вернуть это время, еще раз посмотреть в ее глаза. Но не чтобы простить, а чтобы самому умолять о прощении.

Увы, иной раз упустив что-то, человек теряет это навсегда.