Читать книгу Исход. Роман - Артём Бенцлер - Страница 10

*

Я остановился перед главным входом в Офис. Сверху падали мелко-нарубленные дробные капельки, разлетающиеся словно ошмётки из-под небесной тёрки и мгновенно просочившиеся мне под воротник, стоило мне только покинуть тёплый кокон метрополитена. Набрякшая от воды сутана, мокрая и тяжёлая, облепила туловище, давила, сжимала, обрекала на сырость и восстание волосяного покрова на руках. Я и забыл, что в этом секторе вечно идёт дождь. Не иначе как небеса за что-то прогневались на эту высоченную махину, сплошь из непроницаемого стекла и тусклого металла, эдакую современную Вавилонскую башню версии 2.0. Больше года назад в городе прозвучала череда взрывов, снёсших с его поверхности здания почти всех крупных корпораций. В их числе был и Офис – общежитие для невольников пятидневной рабочей недели, популярный рассадник мокрых подмышек, дедлайнов, таблиц… (чего ещё?) …нервно-дёргающихся кривых на графиках и диаграммах, а также печально известное на весь свет убежище для добровольных висельников – налоговых инспекторов, брокеров, менеджеров, продавцов, маклеров, банкиров – подвешенных на своих потрёпанных полиэстеровых галстуках, которые в любое время суток плотным кольцом обжимают их тощие шеи, к сдаче квартальной отчётности или к индексу Доу-Джонса. Год назад… Да, это было год назад… Я видел, как от внезапно сработавшей взрывчатки (была целая серия громких хлопков), здание ощерилось бородавками выбитых окон, зависло на миг, как бы не тронутое смертоносной червоточиной, которая в данный момент разъедала его изнутри (я тогда смотрел на YOUTUBE прямой эфир с места событий), покрылось коростой огня, даже как-то распухло всё, а потом извергло из своей пасти, словно из жерла вулкана, потоки расплавленного металла и лопающегося стекла. Конструкция не выдержала и Офис сложился в одну большую груду хлама, состоящую из грязи, копоти и обломков, на которую так красиво падал рождественский снег. Я не сказал, что это было на Рождество? Да, это случилось прямо на Рождество. Не иначе как кощунственный акт религиозного иноверца, подумал я тогда.

В новостях подтвердили мои догадки, объявив, что это дело рук радикально настроенных восточномиксовых фундаменталистов, взявших на себя ответственность за теракт. Это одни их тех парней, что то и дело берут на себя ответственность за всевозможные теракты, обеспечивая Восточному миксу и его приверженцам неувядающие рейтинги в СМИ и горячее место в прайм-тайм на всех центральных телеканалах. Такой медийной известности, какой обладают эти бородатые мужики с автоматами наперевес, не может позволить себе даже Президент. А новый Офис, возникший на месте разрушенного и ни чуть не отличимый от прежнего, а где-то даже чуточку лучше, боты-строители воздвигли без малого за один год. На страховые средства, разумеется. Как и остальные взорванные здания. Корпорации и тут всех обошли. Деньги решают не всё, но в действительности они решают практически всё. Ну, конечно, чуть что, так сразу виноват Восточный микс. Так эти радикалы вечно чего-то там взрывают. Или, по крайней мере, обещают взорвать. В этом мире не всё так просто устроено. Меньше смотри телевизор. Они угрожают спокойствию общества, Хасан. В тебе говорит пропаганда. Христианская пропаганда. Да брось ты! Нас стравливают. Эти теракты никак не связаны с радикалами. А ты откуда знаешь? Знаю… Ладно, давай отложим спор на потом, нам пора.

Я приложил ладонь к сканеру. Через мгновение двери разъехались и я быстро нырнул внутрь здания. В фойе было немноголюдно и тепло. Во всю пышет рабочий день. Все муравьи, добросовестные обитатели этого многослойного дома, сидят уже по этажам в своих тесных конторках, возят мышками по пластиковым коврикам и набирают на клавиатуре символы (ничего не напоминает?). Терпеть не могу проекты, подобные этому. Я знал, что меня здесь ждут, поэтому смело шагнул к щитку, загораживающему вход, и растерянно остановился, не зная, как поступить дальше. Сбоку от меня примостился пожилой, скорее даже не первой свежести мужчина с нездоровым цветом лица, с блестящей жирной кожей, с мелкими «оспинками» на носу, со лбом, изрытым глубокими впадинками, весь какой-то измотанный, серый, уставший, настоящий живой мертвец, весьма скверно пахнущий нестиранными рубашками и запахом застарелого пота. Под мышкой он бережно сжимал пухлый портфель, туго набитый бумагами и канцелярией. Но про бумаги и канцелярию это всего лишь мои догадки, mes chers amis10 (это же так пишется?).

Мужчина потянулся к своему щитку и вытащил оттуда тоненький ролик. Я скосил глаза в его сторону, ожидая, как же он дальше поступит. Уверенной рукой тот засунул его себе в рот, совершил пару активных фрикций за щёками и ловко соскрёб налёт с языка. Меня чуть не стошнило. Через несколько секунд загорелся зелёный сигнал, означающий, видимо, что всё в порядке, створки разъехались, пропуская работника к лифту. Я тоскливо посмотрел на соседний щиток с одиноко свисающим там подозрительно приапическим роликом. Символично до безобразия. Если посмотреть на это глазами дедушки Фрейда. Но, как говорится, «иногда сигарета – это просто сигарета». Не помню, кто это сказал. Пожалуй, процедура идентификации понравилась бы представителям Языческого микса, в своих эскатических ритуалах воспевающих культ животворящего фаллоса. Я потянул за провод, поскоблил слизистую рта, стараясь не впасть в состояние крайней брезгливости. Офис принадлежит такой крупной Корпорации, уверен, здесь всё продумано в плане дезинфекции и стерильности, особенно после тех вирусных атак прошлого… Загорелся разрешающий сигнал и механический голос вдруг чётко произнёс: «Добро пожаловать… (заминка, скорее всего, сверка информации о внешних посетителях) … падре Артур! Вас ожидают на 501 этаже». Щиток отъехал, освободив проход. Беспрепятственно проникнув внутрь, я оказался перед металлическими створками лифта, тускло мерцающими в разреженном свете светодиодных ламп, но не перед тем, на котором поднялся мужчина с портфелем, а перед другим, огороженным от остальной части фойе прочной двойной оградой. Попав в стилизованный стальной саркофаг, я обнаружил там настенные крепления для четырёх пассажиров. Ярко горевшее табло «Пристегните ремни» отбрасывало зловещие красные тени. Кабина для сверхскоростных перемещений. Под ложечкой неприятно засосало. Всё дело в том, что я не очень люблю стремительные взлёты и уж тем более – неожиданные падения. Сорвавшись с такой высоты, на которую способен забраться этот лифт, он посмертно станет твоей увесистой могильной плитой без опознавательных знаков. Теперь я живее представил ощущения Ноя, когда он впервые ступил на площадку ковчега и отправился в неизвестном направлении навстречу опасностям. Две руки. Две ноги. Каждой твари по паре.

…Боже, как же давит приближение церемонии! Кто она? Как выглядит? Да не всё ли равно, брат. Мои губы хотят касаться только одной женщины. Брось!.. Мои внутренности перекручены… внутри всё клокочет… Пустяки, Артур! Ева! Не драматизируй. …я птица… птица в клетке… Будь мужчиной. …прутья сдавили мне грудь… невозможно дышать… Нам нужны деньги. И дом. …это как-то неправильно… Прекрасный дом в хорошем секторе. …несправедливо… И сад. Представь только, собственный сад! И никаких ночных перестрелок и бомжей в подворотнях. Со вздохом я аккуратно зафиксировал свою фигуру в чёрном одеянии прислужника божьего двумя вертикальными лямками и одной поперёк туловища. Набрав на панели «501», я судорожно схватился за боковые скобы. Но мои опасения были напрасны – равномерно набирая скорость, лифт бесшумно взлетел вверх, не раскачиваясь и не вибрируя при движении. Против воли ком завтрака выказал попытку к бегству: рваные говяжьи волокна и кусочки капусты, плавающие в мутной кашице из соляной кислоты и кофе, настойчиво подпрыгнули к горлу, но мне всё же удалось сослать их обратно в кожаный мешок желудка. Наконец, откуда-то сверху мелодично пропели: «501 этаж. Этаж религий. Отстегните, пожалуйста, ваши ремни. Осторожно, двери открываются!» и я на ватных ногах как можно скорее покинул этот высокотехнологичный панцирь.

Как же высоко я забрался! Но, если подумать, это вполне логично и закономерно, что один из самых верхних этажей с ужасно дорогущей арендой помещений целиком принадлежит религиозным Корпорациям. Немного помешкав, я решил двинуться налево по коридору, не знаю, с чего я взял, но так мне показалось верней. Мне надлежало отыскать дверь с табличкой «Церковь Святого Instagram. Департамент планирования». Это мой Святой Грааль на сегодня. Я огляделся. Что за царство вездесущего стекла? Просто на дух не выношу Офис. Повсюду кишащие работниками прозрачные параллелепипеды комнат. Вся их жизнь как на экране в режиме онлайн-трансляции. Как они умудряются трудиться в таких условиях, выставленные напоказ перед всеми и друг перед другом? Что это вообще за культ преклонения перед смесью из кварцевого песка, извести и соды? Или это латентный вуайеризм современности? Стекло разлагается миллион лет. Подумать только, целый миллион лет. Человечеству суждено в ближайшем будущем погибнуть от нехватки ресурсов, планета оскудеет и станет бесплодным, сплюснутым у полюсов, шариком, бездумно бороздящим просторы Вселенной, или, быть может, ядерный взрыв уничтожит всё сущее, а стекло так и будет валяться уцелевшими осколками где-нибудь на дне океана, свидетель присутствия и былого величия человеческой расы.

Я вертел головой и медленно брёл по коридору, с удивлением рассматривая причудливые надписи на дверях опенспейсов: «Свидетели Истинного Селфи», «Общество священников-хипстеров», «Церковь Массового хайпа», «Собрание Фолловеров ЗОЖ и ПП», «Храм неопределившихся» и прочие. Вот они – культурологические знаки, отметины и символы нашей эпохи. То, чего мы добивались и то, чего мы заслужили. А мы действительно это заслужили? Кто дал уста человеку? Кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? Не Я ли, Господь?11 Так Он и сказал. Et cetera. Никто насильно не принуждал. Как там? Прими, Господи, всю свободу мою. Возьми память, разум и волю мою… Как там дальше? …Все, что имею или чем располагаю, все мне Тобою даровано, и потому предаю все в полное Твое распоряжение. Единственно любовь Твою и благодать Твою мне даруй, и буду богатства преисполнен, и никогда не попрошу я ничего другого. Аминь.12

Наконец, чёрные, словно грачи во фраках, буквы: «Церковь Святого Instagram. Департамент планирования». Я тяжело вздохнул и, потянув за полупрозрачную ручку, просочился внутрь отдела. На меня тут же уставились все присутствующие там чётные пары глаз, которые мгновенно считали моё одеяние.

– Вы по какому вопросу, падре? – вопрос заставил мою барабанную перепонку вибрировать, передавая звуковые колебания дальше по назначению. Они спрашивают по какому я вопросу. Нет, они спрашивают какого-то падре. Ты и есть падре. Я и есть падре.

– Меня зовут Артур. Мой номер ZFDD55617. Мне назначено получение Государственной жены на полдень.

– А, это вы! Добрый день, Артур! Мы вас ждали, проходите! – с этими словами приветствовавший резво метнулся из-за стола, задребезжав стоящей на нём чашкой чая на блюдце (какой анахронизм!), и знаком приказал следовать за ним.

– Проходите, проходите, – он открыл передо мной ещё одну стеклянную дверь, очередной монумент, запечатлевший героическое плавление песка при температуре 1700 градусов по Цельсию. – На улице дождь, как обычно, да уж… Надеюсь, вы не сильно промокли? – не дожидаясь ответа, сотрудник исчез, неслышно прикрыв дверь у меня за спиной.

В этой второй, довольно-таки аскетично обставленной комнате находился только небольшой стол по центру, со стоящим на нём голографическим монитором, несколько пластиковых стульев с широкими изогнутыми спинками, один у стола, другой – чуть поодаль, бесплатный рекламный календарь на стене, хмурый служащий, спокойно разглядывающий технократический пейзаж за окном, и невысокая молодая женщина в самом дальнем углу, сидящая в неудобной позе на очень низкой скамейке. На вид около тридцати или даже чуть больше. Видимо, моя невеста. Я нервно сглотнул. Нелюбимая. Как же мне быть? Я ведь отдал сердце другой. Через несколько минут я буду несвободен. Столько лет ждал и всё зря. Тугой тяжёлый узел еле протиснулся по моей намертво сдавленной глотке. Неотвратимость – вот как это называется.

– Присаживайтесь, падре, – служащий уселся за стол и уткнулся в монитор, что-то внимательно рассматривая на его вогнутом экране.

Оставляя мокрые следы на полу, я молча устроился на незанятом стуле, беспокойно заёрзав на его жёстком сиденье. Стулу, конечно, всё равно. Вот бы и мне так – нацедить в себя безразличия, отхлебнуть сполна усталость металла. Незаметно наблюдаю за той женщиной в дальнем углу. Моя суженая, ты ведь тоже устала? Ведь нам ещё не поздно встать и уйти. Найти другую работу. Зачем тебе всё это? А мне, а мне-то зачем? Деньги. Деньги?.. Дом. Сад. Стабильность. Еда. Личный водитель (возможно). Но… Но что нам потом делать друг с другом? Или процесс уже необратим? Завертелись, заскрежетали несмазанные шестерёнки гигантской бюрократической машины. Возможно, мне, как этому стулу, всё равно. Да, наверное, мне всё равно. Какая тут, в принципе, разница… Что-то поменяется? Ничего. Будь мужчиной. Но я не мужчина, я священник. Тем более, Артур. Смирись и прими это. Ещё не поздно уйти… У тебя будет жена единой с тобой веры. Что тебе ещё нахрен надо? Иуда продал Христа за 30 сребреников, а я продаюсь за хлеб и кров. Послушная жена, Артур, на дороге не валяется. Пророк (да благословит его Всевышний и приветствует) сказал: «Мирские блага – это временное удовольствие, лучшим из которых является праведная жена!»13. Да-да, я всё это знаю. Все эти Божьи установления. Постановления. Распоряжения. Все эти присказки, пословицы, поговорки, страшилки… «Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа»14. Вот видишь, Артур, ваш бог тоже иногда бывает прав.

Женщина тем временем исподтишка бросала на меня тревожные взгляды. Она не осмеливалась в открытую глазеть на меня, а лишь тайком, украдкой, рывками пыталась рассмотреть из-под опущенных ресниц. Наверняка, ей сообщили немного: только моё имя, идентификационный номер и социальное положение. Остальное Государственные жёны узнают либо от новоявленных мужей после бракосочетания, либо из досье инспектора. На самом деле, быть Государственной женой не так уж и плохо. В нашем обществе это престижная и высокооплачиваемая профессия, наряду с пиарщиками, блоггерами, маркетологами, наёмными убийцами и капитанами летательных кораблей. Туда не так-то просто пробиться. За приличную ренту женщины притворяются жёнами тех, кому не повезло в любви, выходят замуж за хронических холостяков, одиноких вдовцов, геев, желающих консервативно-традиционную, пусть и фиктивную семью, становятся жёнами политиков и бизнесменов, которым некогда искать себе приличную партию. Мужчина просто выбирает женщину по каталогу, заключает контракт с Государством, обещая содержать жену в достатке и ласке, и получает скромную, хозяйственную и любящую спутницу жизни. Раз в месяц, но бывает и реже (регулярность посещений целиком на совести инспекторов) Государственная инспекция приходит на дом с контрольной проверкой. Если что-то пошло не так, приставы сразу изымают супругу и дело передаётся в Суд.

– Ознакомьтесь внимательно с брачным контрактом. Особенно с пунктом 5. «Права и обязанности сторон» и пунктом 6 «Ответственность сторон». После этого вот здесь и здесь поставьте подписи и можете забирать свою жену, Артур. И так сказать, поздравляю новобрачных с крепким союзом! – служащий, наконец, оторвался от своего монитора и, как мне показалось, фривольно при этом улыбнулся. Какая-то неприятная, скользкая сальность хромым шакалом пробежала по контуру его неровных губ. Догадываюсь, о чём подумал этот плотоядный сатир. Всё так же молча расписавшись в документах, несколько ошарашенный произошедшим, не мешкая и не оборачиваясь, я быстро кивнул своей супружнице и быстро покинул отдел, желая как можно скорее оказаться наедине у себя дома, чтобы в тишине осушить чашу с терпким церковным вином, на краткий миг распития исцеляющим если не дух, то хотя бы душу. Женат и на ком? На каторжанке, напрасно продающей волю свою за гроши безбедного существования.

Я шёл по длинному, уродливому коридору, шёл поспешно, нет, бежал, а она (да, нет сомненья, всё та же фигура маячит из-за плеча), она следовала за стремительно летящим подолом моей влажной сутаны, я видел её тень, её, не сутаны, рядом с собой, впереди себя, сбоку, сзади, везде, я чувствовал её дыхание на своём затылке, она прожигала меня своими огненными колодцами глаз, жгла, испепеляла мою спину, лохмотья волос, хотя это и невозможно, я знаю, мне всё кажется, кажется, я накручиваю себя, да, накручиваю, взвинчиваю винтовой лестницей свои нервы, свои напряжённые измочаленные нервы, волокна натянуты, трещат, рвутся, бахромой болтаются, мои разодранные провода, а она не отстаёт ни на шаг, невысокая, маленькая, оглушённая не меньше меня, а может всё это притворство, жеманная хитрость, коварство, рукоблудие напоказ, она (да, она сама!) это выбрала, да, выбрала, давайте будем честными на этот раз, выбрала быть кем-то, кем не является, принимать от чужого, чужедушного, т.е. душою чуждого, в потёмках с ним надолго, а может быть навсегда, и в своей-то порой не разбираешься, а тут, а тут спать с ним (т.е. со мной), принимать его подношения (т.е. мои подношения), а будут ли они, будут, будут, конечно, всё же контракт, инспекция, долг и божок за пазухой, злобный, карающий, брать от него (т.е. от меня) деньги, холёную сучью ласку холодную и дом, очаг, всем женщинам бы по очагу, сущность такая, дитё на полу, муж пьяный спит на диване, кастрюля кипящая, полная варева, на горячей плите, всё как у всех, всё как у всех, не хуже не лучше, но не её это всё, ненастоящее, поддельный хрусталь в деревенском серванте, копия пиратского диска из прошлого, были же диски, но не её это все, но как бы её всё равно, мнимый муж, мнимые дети, мнимая жизнь понарошку, купленная у костлявой старухи за пригоршню лет. Ненавижу. Лгунья. И я лгун. Противно. Иди, торгуй собой на базаре. Расхватают не глядя.

Задыхаясь и расталкивая людей, попавшихся мне на пути, я вывалился наружу, на сырой густой воздух улицы. Она осталась чуть позади, у безразличных стеклянных дверей Офиса. Как всегда крапал дождь. Серые акварели облаков медленно проплывали над головой, уносимые вдаль силой ветра. Никакого метро. Я просто не выдержу ехать с этой в замкнутом пространстве подземного корпуса. Судорожно покопавшись в потайном кармане сутаны, я вытащил смартфон и вызвал такси. Так мы быстрее доберёмся до дома.

Т Е П Е Р Ь Н А Ш Е Г О Д О М А.