Читать книгу Черное пламя империи. Летопись Подлунного мира - Айрин Бран - Страница 20

***

Четвертый месяц весны стакар. Двадцатый шестой день месяца.

144 год от рождения империи

Сириль внимательно наблюдал за морем. Оно было спокойно и безмятежно, ничто не говорило о том напряжении, которое царило в городе и порту. Взгляд мужчины скользил по водной глади, пронизанной солнечными лучами, которые придавали ей зеленоватый бирюзовый оттенок, такой же, как и глаза Сириля. Лохат наблюдал за тем, как маневрировали корабли в бухте Лайи. Они готовились к атаке с моря, которая могла случиться в любое мгновение. Первые корабли ушли в море сразу после того, как к правителю города прибежал эльф, принявший магическое сообщение от своего собрата, отправившегося в столицу вместе с лохосами. Им хватило двух хор, чтобы разработать план обороны города, и вот уже целую хору он воплощался в жизнь. В границах Лайи остался один пехотный лохос, остальные были выведены за стены, и спрятаны в окружающих город лесах. В их задачу входило обрушиться всей своей мощью на тылы посмевших напасть на Лайю врагов. Корабли покидали тесную гавань, отходя от причалов и скрываясь за прибрежными скалами, оставив лишь небольшую приманку из пяти кораблей для тех, кто осмелится напасть на город с моря. Сириль наблюдал за тем, как уходили последние корабли, скрываясь за выступом скалы. Солнце медленно спускалось к скалистому берегу. Лайя замерла в ожидании неизбежной беды, которая надвигалась на нее неизвестно откуда. Им хватило нескольких хор, чтобы выстроить защиту, а теперь оставалось только ждать возможного удара.

Сириль обернулся, услышав быстрые, уверенные шаги за спиной. Правитель Лайи Эстилэй ат Красс Вигаль облокотился на перила рядом с дядей императора и посмотрел на бухту вверенного ему города. Это был внушительный человек, из тех, что вызывают уважение одним своим видом: массивный, привыкший всю свою жизнь носить доспехи, с широкими ладонями, которые были хорошо знакомы с рукоятью меча, лицо его было мощным, таким же, как и его тело, с крупными чертами, которые уродовал широкий багровый шрам, что тянулся через бровь и щеку, а затем через шею терялся где-то за воротником. Его голова была седа от прожитых годов и пережитых сражений. Сириль знал, что рана была получена Эстилэем в одном из приграничных конфликтов, что столь часто вспыхивают на границе с Саргоссой, но сам правитель Лайи не любил говорить об этом. Слишком болезненны были эти воспоминания. Известно было, что из половины илы выжили лишь он и еще один воин.

– Пришли понаблюдать за тем, как мы выстраиваем оборону, правитель? – Сириль улыбнулся, стараясь сохранить беззаботный вид, хоть и получалось у него это плохо: нахмуренные брови и пролегшая через лоб складка говорила об обратном.

– Да что тут наблюдать, лохат, когда она уже вами налажена? – усмехнулся Эстилэй, отчего шрам его дрогнул и превратил лицо в жуткую маску, пугавшую врагов, невольно вздрогнул и Сириль. – Теперь нам осталось заманить врага в эту ловушку и попробовать лишить его части флота.

– Для этого у нас выгодная позиция. Мы знаем об их намерениях и планах, и мы готовы их встретить.

– Я велел расставить и замаскировать оксибелесы на башнях. Как только корабли подойдут на расстояние полета кувшина с маслом – мы атакуем. Надеюсь, они сгорят ко всем демонам Ула.

– Боюсь, Улу не нужны такие жалкие трусы, – усмехнулся Сириль.

– Вы правы, лохат. Улу ни к чему эти жалкие душонки, которые пришли убивать и грабить ослабевшего дракона. В чем смелость такого подвига? Они не способны принести ему пользу. Как тогда мы поступим с ними? – смех Эстилэя прогрохотал словно камнепад в горах.

– Можно отправить их к богу смерти эльфов, – пожал плечами Сириль. – Он не столь благороден и не церемонится с теми, кто не достоин благодатных садов Подземного мира.

– Поверю вам на слово, лохат. Вы лучше меня знаете обычаи Элеана, – Эстилэй кивнул на заостренные уши Сириля, которые достались ему от отца и эльфийских предков.

– К сожалению, или к счастью… Я уж не знаю, как это оценить. Я не прожил в Элеане ни дня с момента своего рождения. Вся моя жизнь связана с империей. Как и моя судьба. Но традиции предков я прекрасно знаю, лэй. Как и чаяния их богов.

Они молча смотрели на бирюзовые волны, набегавшие на причалы и бившиеся о борта оставшихся там кораблей. Казалось, что море радовалось свободе, которую получило пусть и на время. Волны быстро вырастили белоснежных барашков на своих гребнях, отчего бухта казалась веселой и праздничной, и словно не подозревавшей, что ей предстоит стать полем кровавой битвы. Лишь на вечерней заре, когда небо расцветило красными всполохами, уходящего на ночной покой светила, а восток окрасился темно-синим, с едва видимыми крапинками звезд, горизонт закрыли паруса.

– Начинается, – пробормотал Сириль, надевая шлем, что лежал рядом с ним. – Скоро и наш выход, правитель.

– Да благословит нас Ун своей милостью и храбростью, – кивнул Эстилэй.

– Да дарует он нам победу в милости своей, – продолжил традиционные для воинов слова Сириль, и тут же взревел: – Смерти нет!

– Смерти нет! – пронеслось эхом по стенам и улицам Лайи, заметалось и стихло.

В полной тишине, воцарившейся в городе, приближались к причалам паруса, заслонившие собой горизонт от края и до края очерченной скалами бухты. Они приближались в полной тишине, лишь зловещий скрип снастей и шелест волн нарушали ее. В Лайе напряженно ждали, в такой же тишине, которую нарушали лишь звуки хлопавших на ветру баннеров лохосов.

– Сколько их по вашим подсчетам? – спросил Эстилэй.

– Кораблей пятьдесят, – Сириль напряженно всматривался в море. – Может быть чуть больше.

– Пусть подойдут поближе, чтобы наверняка ударить.

– Меня тревожит иное. Если они высадили еще несколько отрядов, мы можем оказаться зажатыми в клещи.

– Не думаю, лохат, – покачал головой Эстилэй. – Наши силы значительны. А что могут привезти пять десятков боевых кораблей? Не думайте об этом, лохат. У нас достаточно воинов, чтобы отбить любую атаку.

– Почему они атакуют Лайю столь малыми силами? – Сириль, наконец, понял, что именно тревожит его в этой атаке.

Эстилэй нахмурился, стоило лишь этому вопросу прозвучать в звенящей тишине.

– Это благодаря моим шпионам, – они не услышали, когда Варен ат Елар подошел к ним. – Они создали облик почти незащищенного города. Как видите, враг заглотнул эту наживку. Теперь ваша задача не дать им уйти отсюда живыми. Но хочу вам напомнить, что нам все еще нужен говорящий пленник.

– Не могу вам его обещать, Великий шпион, – усмехнулся Сириль. – Ход битвы невозможно предсказать точно.

Но все же попытайтесь сделать это, лохат. Если мы узнаем, кто союзник Серых островов, нам будет значительно проще.

– Я не спорю с вами, Великий шпион. Только… Только это все же сложно. Но я сделаю все возможное, чтобы захватить кого-либо из их командиров и передать его в ваши руки.

– Окажите мне такую любезность. Буду вам безмерно благодарен, лохат.

Корабли надвигались. Теперь можно было различить темные фигурки членов экипажей, которые суетились, готовясь к абордажу кораблей империи. Сириль поражался их самонадеянности. Перед ними у причалов замерли шесть кораблей, но ни один из атакующих капитанов не задал себе вопрос: где имперский флот? «Похоже они поверили в то, что весь наш флот погиб в Самате. Что ж… Их ожидает сюрприз», – на губах Сириля появилась ядовитая усмешка.

По взмаху его руки выстрелили оксибелесы, что стояли на стенах. Большие стрелы, окутанные огнем и дымом, устремились к кораблям, оставляя за собой прерывистый шлейф и тонкий вой разрываемого воздуха. С треском и грохотом снаряды врезались в корабли, срезая мачты, разрывая паруса, которые потом беспомощными рваными клочьями свисали с канатов. По краю парусины пробегал огонь, грозясь перерасти в настоящий пожар. Стрелки принялись взводить оксибелесы.

– Хороший залп, – одобрительно кивнул Варен, наблюдая за тем, как факелами занялись пять кораблей. Их капитаны, отчаянно жестикулируя, приказывали своим экипажам маневрировать, чтобы выйти на открытую воду, где ни один горящий корабль не будет представлять опасности для своих собратьев. – Сколько уничтожено?

– Трудно говорить об уничтожении. Зацепили шесть. Это насколько я могу судить, – Сириль продолжал напряженно вглядываться в море. – Надеюсь, что мы успеем захлопнуть ловушку прежде, чем они догадаются.

– Успеем, лохат, – усмехнулся Варен. – Они слишком самоуверенны. А это, как вы знаете, до добра не доводит.

– Ун будет милостив к нам, своим детям, что сжимают рукояти мечей, – громким шепотом молился Эстилэй.

– Ун не оставит нас, – безотчетно ответил Сириль.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском огня, лизавшего попавшие под удар корабли. Снова Сириль поднял и опустил руку. Снова с глухим звуком спустилась тетива. Снова все вокруг наполнил тихий вой больших стрел, разрубавших воздух, и стремившихся к своим жертвам. Снова оборвался он на полузвуке, и сменился громким треском, вгрызавшихся в дерево стальных наконечников. Раненые корабли застонали.

– Захлопывайте ловушку, лохат, – произнес Варен, глядя на горизонт, который застилало черным и жирным дымом.

Думаю, вы правы, Великий шпион, – на лице Сириля появилась кривоватая усмешка, когда он увидел, что выход из бухты Лайи заперт имперским флотом.

Он махнул рукой и оксибелесы на башнях и стенах, засыпая корабли врагов снарядами. Воздух наполнился резкими звуками, какие бывают только в битве. Скрипели снасти, ревели горевшие паруса, разрывали со свистом воздух стрелы оксибелес, шипела вода, встречая горящее дерево, что в изобилии падало с кораблей. Посмевших бросить вызов империи зажимали в клещи.

– Помните об обещании, лохат, – напомнил Варен.

– Я не забыл вашу просьбу, Великий шпион. Мы постараемся захватить офицера, – Сириль кивнул, не отрывая взгляда от уничтожаемого флота.

Люди прыгали в воду с горящих кораблей, многие из которых уже сильно кренились на борт, то и дело черпая воду, сцепляясь парусами и мачтами. Мирэйские корабли ринулись в гущу боя сразу же, как только гарнизон Лайи прекратил обстрел. Они накинулись на врага, словно стая голодных акул или даже змееголовов, и буквально терзали их, раздирая на кровоточащие части. Лохос, замерший на стенах Лайи, внимательно следил за тем, чтобы никто не вырвался из западни. По сути этот бой перестал быть боем, превратившись в избиение.