Читать книгу Мой дом Россия. И жизнь, и драмы, и любовь (сборник) - Борис Рачков - Страница 7

Аудитория у Бориса Рачкова в силу своеобразия его темы сформировалась многоплановая. Массовая – если вопрос касался жизненных интересов целых народов, наподобие нефти для советских людей, арабов, иранцев, венесуэльцев, индонезийцев, нигерийцев, да и для американцев, японцев, западноевропейцев, когда цена бензина иногда становилась для них важней показателя температуры тела, как это имело место при энергетических кризисах. Аудитория резко сужалась при освещении отвлечённых тонкостей рыночной конъюнктуры, демпинга, игры ценообразования. Часто аудитория была в основном зарубежной – когда перо автора работало против закордонных клеветников, их лоббистов в национальных и международных сферах, против коварства крупного капитала не только по отношению к СССР, но и к их же метрополиям.

Наконец, его повсюду читали экономические аналитики, люди бизнеса, прессы и лоббистских кулуаров, учёные и студенты. В том он сам не раз убеждался, читая лекции в московских вузах, или когда в начале 2000-х годов с коллегой Юрием Тартановым посетил мегаполис американского интеллекта – Силиконовую долину, штат Калифорния. В её библиотеках из подшивок советских газет часто были вырезаны обзоры, памфлеты и статьи Рачкова. Причина, по словам служителей, «в ценности вырезок для студентов». Но с гордостью добавляли, что есть и «преподавательский фонд подшивок, где подобные проказы довольно редки».

Между тем, то здесь, то там всплывал вопрос, а кто же всё-таки этот эксперт, откуда взялся толкователь коммерческих склок забугорного происхождения? Его и на голубом экране-то почти не бывает.

На Родине вопрос возникал разве только в самом начале. Так, приёмная комиссия Союза журналистов сперва отказывалась принять его в Союз, ибо в штате ни одной редакции такого работника нет. Вообще, мол, не бывало случая, чтобы приняли внештатника. Впоследствии ситуацию переломили выступления от секции международников, в частности, весьма авторитетного тогда Валентина Зорина. Они-то уж заприметили оригинальность работ Рачкова и даже пополняли вырезками его статей свои рабочие досье. В мае 1962 года он был принят в секцию международников Союза журналистов единогласно.

А за рубежом? Деловой журнал ФРГ «Bonner Energy-Report», например, в 1980 году писал: «О напечатанной у нас статье Рачкова сообщили буквально все информагентства. Он давно известен на Западе. На сей раз газета английских деловых кругов «Файнэншл таймс» даже решила уточнить положение и значение Рачкова в его стране. Подтверждено, что он регулярно выступает в «Известиях», информационных агентствах «Новости», ТАСС. Считается экспертом по вопросам нефти, выражающим «общественное мнение Москвы». Поэтому можно исходить из того, что всё, о чём он пишет, не лишено официальной подоплёки. С запросом к правительству ФРГ обратился в бундестаге и спикер от фракции ФДП Гельмут Хаусман. Ответа пока нет».

Можно добавить, что до работы экспертом объединения он был сотрудником Научно-исследовательского конъюнктурного института, позже – заместителем главного редактора журнала «Внешняя торговля», педагогом МГИМО, Академии внешней торговли и позже – обозревателем, научным консультантом в редакции «Экономической газеты» переименованной затем в «Экономику и жизнь». Все близкие его знали, что он исходил только из собственного понимания «мира и окрестностей», из ответственности за собственное дело. Во все десятилетия никто и никогда не давал ему указаний, не подвергал цензуре, разве лишь пару раз из отдела пропаганды ЦК КПСС поинтересовались, почему он такую-то проблему трактует в печати именно так. «Успеха, продолжайте!».

И продолжал. Его самая консервативная зарубежная аудитория – крупный бизнес с армией лоббистов и прессой – порой не успевала внятно среагировать на его выступления, обычно полные для них горьких истин. Передо мной взятый из архива Бориса ведущий журнал нефтяного бизнеса США World Petroleum.

Передовица посвящена опровержению статьи Рачкова о том, что введённый в странах НАТО запрет на продажу труб для советских нефтепроводов отнимает у Западной Европы и Японии крупные заказы и доходы, лишает тысяч рабочих мест, увеличивая безработицу, зато помогает американскому военно-промышленному комплексу нагнетать всегда доходную для него военную истерию.

Американский журнал не нашёл на доводы нашего обозревателя убедительных возражений, но заботливо успокаивал нефтяных акул тем, что «товарищ по имени Б. Рачков» в вопросах нефти всего-то…«один единственный обозреватель за железным занавесом» (“one single writer behind the Iron Curtain”).

Правда, почти сразу меняет тон и решительно заявляет: ни в коем случае нельзя не учитывать, что трибуну этому одиночке дают правительственные Известия и ТАСС, откуда весь мир черпает советскую информацию. А вскоре крупный бизнес и его лоббисты вообще потребовали от Вашингтона пренебречь антитрестовскими законами, чтобы позволить нефтяным компаниям объединиться в пул для одной единственной цели – «борьбы с русской нефтяной пропагандой».

Обосновывая требование, другой рупор нефтяников Oil and Gas Journal пишет: «Наибольшее сожаление вызывает то, что люди в западных странах порой верят тому, что говорят русские. Некоторые, находясь на службе у нашего собственного правительства, готовят доклады для комитетов конгресса на языке русских, когда те говорят о западной нефтяной промышленности». (“Тhe most unfortunate thing of all is that… people in the western world sometimes lend weight to what the Russians say. Some people in the service of our own Government make reports for congressional committees using the same language as the Russians when they refer to the western oil industry”.)

Особому натиску за океаном наш обозреватель подвергся в 1961–63 гг., в пору обострения борьбы в США между администрацией президента Джона Кеннеди и нефтяной промышленностью из-за стремления Белого дома ограничить ряд её устаревших привилегий, обходившихся казне в миллиарды долларов.

Раздув невиданную шумиху о некоей угрозе Америке со стороны «красной нефти», американские магнаты так и не дотянулись до «московских писак». Зато под ширмой разнузданного антикоммунизма поспешили вообще застрелить своего злейшего политического врага Джона Кеннеди в цитадели нефтяного бизнеса США штате Техас, а для профилактики – и его ближайшего единомышленника министра юстиции брата Роберта Кеннеди в нефтедобывающем штате Калифорния, тем более что у Роберта оказались самые высокие шансы на президентство после гибели Джона.

Подробности можно узнать из публикуемой в этом сборнике статьи Рачкова Отстрел вожаков клана Кеннеди, облетевшей весь мир как самое доказательное расследование реальных причин неслыханной двойной трагедии в Америке. Но США и после этого исторического облома продолжили ещё громче заявлять о себе как об оплоте демократии во всём мире.