Читать книгу Головокружение - Дамир Гильманов - Страница 3

– Где ты был? – с растерянным упреком встретила меня незнакомая женщина в цветастом мини-халате выше точеных колен. Прислонившись к дверному косяку комнаты и сложив руки на груди, она искоса наблюдала, как я снимаю туфли и просовываю ноги в тряпичные тапочки.

– А ты кто? – спросил я, проходя в ванную, чтобы освежиться.

Не дождавшись ответа, я закрыл за собой дверь и уставился в зеркало. Внимательно рассматривая свое лицо, в какой-то момент я подумал, что не узнаю́ себя, – он ухмыльнулся и почувствовал, что ему нелегко вынести собственный взгляд. Растревоженный смутными видениями, он вышел из ванной, перейдя в ближнюю комнату, опустился на диван и тотчас провалился в сон.

Проснувшись, я взглянул на часы над трехстворчатым трюмо, которые давно собирался выкинуть, потому что они были без часовой стрелки, а большая минутная выглядела одичавшей в своем бессмысленном кружении по циферблату. Синева неба в просвете между оконными занавесками явно свидетельствовала, что уже утро, около семи часов, и пора ехать на работу.

Вода из душевой лейки лилась тонкими сильными струйками на мое отдохнувшее тело, которое я не только ощущал изнутри, но и воспринимал после вчерашнего кошмара как чужое. Неприятное недовольство собой сменилось тревожным предчувствием: если срочно не предпринять каких-то действий, то мозг перестанет слушаться. Конечно, нет никого во мне, кроме меня самого, а тот, кто подает время от времени своевольный голос, всего лишь мое подсознание или мой внутренний соглядатай, с его помощью я просто контролирую себя. Вполне разумно быть двояким, осуществляя самоконтроль, а чтобы не запутаться, можно назвать другого, к примеру, Блинком, потому что он проявляется не часто, как будто мерцает. «Пусть будет Блинком» – с этой здравой мыслью вышел из ванной с блуждающей улыбкой на просветленном лице и прямо перед собой увидел вчерашнюю женщину в том же самом мини-халате. Она молча смотрела на меня и, по всей видимости, ждала какой-то моей реакции. Я отметил про себя, что она довольно приятная на вид: стройные ноги, округлые линии тонкого стана, слегка вытянутое лицо с копной ниспадающих волнами каштановых волос и спокойные глаза янтарного цвета.

– И что вы хотите мне сказать? – спросил я, направляясь на кухню.

– Где ты был? – Она встала передо мной, преградив мне дорогу.

– Извините, я вас немного отодвину, – сказал я, схватив ее за плечи.

Женщина резко вывернулась, но пропустила меня.

– Ты не хочешь со мной разговаривать? – спросила она, оставшись у меня за спиной.

– Я? – обернувшись, посмотрел на нее внимательно, но решил пока не выдавать себя. – Вы меня спрашиваете?

– Да, тебя! Кого же еще? Где ты был? – повторила она более твердым голосом, и весь ее вид как бы пытался мне внушить, что она не желает понимать, что моя озабоченность собственным существованием имеет хоть какой-то внятный смысл.

– Не помню, а что?

– Ты что, напился?! – заявила она бесцеремонным голосом.

Мне не хотелось препираться с ней, тем более болела голова, и я направился в кухню, но она сразу последовала за мной.

– Вчера звонили с работы, спрашивали тебя.

Я внимательно посмотрел на нее, гадая, кем она мне приходится.

– Ладно, поговорим позже, – сказал я, – мне сейчас некогда.

– Ты относишься ко мне как к прислуге, как бы тебе не пожалеть потом… – возмутилась она совершенно искренно.

«Похоже, она имеет ко мне непосредственное отношение», – засомневался я и спросил уклончиво:

– Что ты хочешь узнать?

– Почему весь такой опухший пришел, почему не позвонил мне или на работу? – продолжала она допрашивать на одной и той же напористой ноте, чем совсем меня раззадорила, и я решил незамедлительно перейти в контратаку, пока она окончательно не достала меня своей назойливой требовательностью.

– А я все-таки хотел бы уточнить: как вы сюда попали? – спросил я прямо, надеясь таким образом поставить женщину в тупик, раз она продолжает со мной фамильярничать.

– Хватит дурачиться, Герман, – раздраженно парировала она.

Она знает мое имя, и это плохо, потому что проблема, оказывается, не в ней, а во мне. Я ничего не помню. Судя по ее бесцеремонному натиску, мы с ней знакомы давно.

– Не так все просто, – возразил я примирительным тоном, опустившись на угловой диван, и стал прикидывать, стоит ли поспешно делиться своими сложными мыслями, в которых сам толком не разобрался и в которых при желании легко можно обнаружить признаки психопатии. – Ты можешь мне не верить, – продолжил я, допуская, что она все же моя женщина, – но я не помню, где был. И у меня сейчас болит голова, поэтому прошу не докучать мне, – и, глядя на ее растерянное лицо, закончил с расстановкой, выделяя каждое слово: – Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Я не контролировал себя, обращаясь к ней то на вы, то на ты, а она ничего особенного в моем поведении будто и не замечала.

– Вот как? И кто же ты такой?.. Мы вчера должны были пойти в гости к Андрею, ты и этого не помнишь? Андрей звонил несколько раз, а что я могла сказать? Позвонила и Виталию, он тоже тебя вчера не видел. У тебя даже телефон был отключен… И почему ты так разговариваешь со мной?

– Я забыл телефон на работе, – смекнул я, удивившись, что начал оправдываться перед чужой женщиной, невесть как очутившейся в моем доме.

«Андрей? Кто такой Андрей?» – промелькнула мысль, но я тут же вспомнил, что это мой друг. А Виталий – коллега. Стало быть, эта женщина знает моих друзей, а я ее не знаю, значит, со мной что-то не так. Надо быть осторожней и не выдавать себя расспросами о том, кто она такая, хотя я уже стал догадываться, что это, скорее всего, моя любовница или, может быть, даже жена. Но в таком случае со мной произошла беда. Однако я не должен показывать вида, что потерял память. Лучше разобраться во всем самому, никого ни о чем не спрашивая. В этой ситуации никому нельзя доверять.

– Не хочешь разговаривать – не надо, как бы тебе не пожалеть потом… – снова предостерегла она и, хлопнув дверью, покинула кухню. Я понял, что ситуация крайне осложнилась. Возможно, она не знает, что со мной происходит что-то неладное, или делает вид, будто ничего не происходит.

На кухне меня уже поджидал приготовленный завтрак: яичница с беконом и нарезанный ломтиками вишневый рулет. И я подумал, что разговаривал с женщиной с явной неохотой, лишь бы отвязалась, между тем она накрыла для меня стол. Хотелось что-нибудь вспомнить о ней, но мешала странная помеха, будто кто-то пытался что-то сказать, но ему не давали слова, а нарастающая головная боль словно свидетельствовала о фиаско. Ах да, это же Блинк что-то хочет сказать. Прими, говорит, пенталгин. Я так и сделал.

Казалось, что своим глубоким разочарованием женщина создает помехи даже сквозь стены. Я посмотрел на соблазнительный ломтик рулета и подумал: если она моя жена, то можно запросто подойти к ней и поцеловать, или даже, учитывая, что недурна собой, попробовать раздеть… вероятно, она и сопротивляться особо не станет, зато мы станем ближе, и тогда легче будет открыться перед ней, вот все и прояснится.