Читать книгу Головокружение - Дамир Гильманов - Страница 8

Как только Майя вышла из ванной в своем коротком цветастом халате и направилась в свою комнату, на ходу приглаживая мокрые волосы, я быстрым шагом настиг ее и, подхватив под колени, резким движением поднял на руки. Она тотчас попыталась вырваться, но я сильнее прижал ее к себе и понес в спальню, не обращая внимания на злобное сопротивление.

– Отпусти, – неожиданно расслабившись, произнесла она ровным голосом.

Но я уже завелся, чувствуя притягательную упругость теплого женского тела. Она сделала еще одну робкую попытку выскользнуть и окончательно затихла. А я был совершенно уверен, чем закончится эта неравная борьба: моим мужским натиском и вторжением и ее смирением, а потом наступят привычные будни размеренной семейной жизни.

– Не отошла еще? – спросил я с самоуверенной улыбкой самоуверенного самца.

– Отпусти меня, – повторила она спокойным голосом.

Не желая реагировать на протест, я аккуратно опустил ее на кровать и склонился над ней с улыбкой победителя, чтобы поцеловать. Но тут женщина решительно воспротивилась, высвободилась из моих объятий и выбежала из комнаты. Я последовал за ней, продолжая улыбаться, но уже не слишком весело. Села на диван, поджав под себя ноги, и уставилась в окно, поглаживая пальцами одной руки кисть другой. Я внимательно посмотрел на ее пальцы – они показались мне чужими, неуступчивыми. Лицо повернуто в одну сторону, поджатые под себя ноги – в другую, и потому стан закручен и напряжен. В ярком шелковом халате, босая и с мокрыми волосами, неотразимая и своевольная, она замерла в неподвижности.

От нее повеяло непривычным холодом, а меня обдало жаром. Я сел рядом, заглянул в ее встревоженные глаза чайного цвета, в которых таилась смутная непреклонность, но она резко отвернулась и внезапно выдала формулу своего решения:

– Нам надо развестись, останемся друзьями, – произнесла она скороговоркой, пряча глаза.

Я уставился на нее, не понимая, что произошло секунду назад, и вид мой, вероятно, был настолько растерянным, что она, бросив на меня удивленный взгляд, закрыла лицо руками и медленно сползла на подушку.

Вместо того чтобы сразу вызвать ее на откровенный разговор, я произнес пренебрежительным тоном:

– А почему бы и нет? Должно быть, решение проблемы находится вне наших отношений.

Она начала всхлипывать, а я неожиданно вспомнил, что случилось наконец то, чего я так боялся в своих снах. Несколько раз мне снился подобный сон с одной и той же развязкой: Майя уходит от меня, я просыпаюсь в жутком состоянии и смотрю на нее, спящую рядом, с чувством трогательного отчаяния. Мне было больно, что она покинула меня во сне, и в то же время я был счастлив, ведь это все лишь приснилось; и я понимал в такие минуты, как мне нужна эта женщина. Утром я рассказывал про сон, она успокаивала и говорила, что это никогда не произойдет. И вот сон стал сбываться, или я снова видел тот же самый сон? «Может быть, действительно пора проснуться», – подумал я и понял, что это происходит в действительности. И вслед за этим будто раскрылись закоулки памяти, и я словно вспомнил каждый прожитый с Майей день, каждый ее счастливый взгляд и улыбку – тысячи промелькнувших картин и образов слились в то, кем она была, в отличие от той, кем она вдруг стала, внезапно разлюбив меня.

– Давай поговорим, постараемся понять, что не так, – предложил я, глядя на заплаканную женщину, словно пришедшую из моих тревожных снов.

– Все не так, – произнесла Майя сквозь слезы и привстала, чтобы взглянуть на меня. – Все кончено! У меня ничего не осталось тут, – и она коснулась рукой груди, – все сгорело, пусто, вот что ты натворил, ты отнял мою любовь, ты потерял меня!

Последние слова она произнесла чуть не криком. Похоже, она была потрясена тем, что выразила словами случившееся, не меньше, чем я.

Я смотрел на ее тонкие, изящные пальцы, которые не хотели больше принадлежать мне, и это казалось невыносимым.

– Значит, ты меня разлюбила, – произнес я дрогнувшим голосом.

– Нет! – отрезала она с чувством. – Ты сам отнял мою любовь!

Я не понимал… Я не мог докричаться до нее, за меня говорил тот, которого она уже разлюбила.

– Ты не можешь в одночасье перечеркнуть все, что было между нами, – пытался я понять случившееся, – так не бывает… Почему окончательно и бесповоротно – и нет никакой надежды?

– Нет, – подтвердила она ледяным голосом. – У тебя нет никакой надежды.

Мне больше нечего было сказать. И тут я понял, что высчитываю варианты, как компьютер. Мне не хватало чувств, чтобы сражаться с Майей.

Наступила короткая пауза, она успокоилась немного и, повернувшись лицом к окну, вынесла как бы уже окончательный приговор:

– Я три года только притворялась, что все у нас хорошо… Ты и представить не можешь, что я чувствовала в последнее время. Я перестала для тебя существовать, ты полностью погрузился в свой дурацкий проект… Ты отсутствовал даже для себя самого. Тебя нигде не было, я тоже тебя потеряла. Но ты сам исчез.

«Три года!» – внутри вспыхнуло слепящей болью и сразу вслед за этим полегчало, будто отпустило. Это было похоже на смерть.

Я лег рядом с ней и стал смотреть в потолок, точнее сказать, в пустоту, ничего не различая по отдельности.

– Никогда не поверю, что ты могла притворяться, – произнес за меня тот, которого она уже отвергла, начиная понимать, что его слова уже ничего не значат для нее.

– Значит, могла, – ответила она, как бы убеждая не столько меня, сколько себя. – Женщины могут…

Блинку показалось, что Майя подвергает меня изощренной пытке.

Ему было жалко меня, и при этом его нестерпимо тянуло к ней. Он видел, что она сама переживает, и это приводило его в замешательство и вместе с тем вселяло какую-то замысловатую надежду. Ему стало казаться, что он должен помочь ей найти правильное решение.

– Да нет же, ты не притворялась, когда улыбалась мне, когда в глазах твоих появлялись озорные искорки, когда ты игралась, целовалась, прижималась ко мне в постели и после близости молчала умиротворенно у меня на груди… Во всем этом была ты… Да! А теперь ты обманываешь себя… пытаешься обмануть… и себя, и меня…

Я не узнавал себя: говорил, не обдумывая слова, – они сами произносились без моего участия. Теперь я не был компьютером, я стал чувствующим человеком.

– Вот как?! – она села на диване, в глазах еще стояли высыхающие слезы. – А ты ничего больше не помнишь?! – Секунды три помолчала. – Не помнишь, как принимал меня за дурочку. Все делал по-своему… Ты не подпускал меня к себе. Ты потерял меня уже тогда, когда однажды будто отрезал: «Не лезь ко мне в душу!..» Как только я пыталась поговорить с тобой о твоем прошлом, ты сразу закрывался и закрывал мне рот. «Не твое дело», – говорил ты. Я пыталась понять тебя, стать ближе, а ты все больше уходил в себя. Ты не знаешь всего, что должен знать, и я не говорила тебе ничего, потому что ты не верил мне, не хотел слышать о том, кто ты есть на самом деле. Я никогда не могла забыть этих твоих слов: «Не лезь мне в душу»! Ты, конечно, не знаешь, как я шла на работу, когда работала еще в школе, вытирая слезы. Как всем говорила, что все у нас хорошо. Я никому не рассказывала. Если хочешь знать, ты, конечно, не заметил и этого, я уже три года не ношу обручальное кольцо, с тех пор как разлюбила тебя!

Наконец она произнесла это роковое слово: «разлюбила»! Без сомнения, передо мной сидела женщина, которую он любил всегда, но так успел к ней привыкнуть, что перестал и любить. А теперь между нами был тот, кого она считала своим мужем, тогда как я стал в одно мгновение совершенно другим, и мы оба ненавидели меня прежнего! Но общаться могли только через него. К тому же она считала, что он – это и есть я!

– Похоже, уже ничего нельзя изменить, – сдался я, подводя итог мучительной разборке, время было уже за полночь. – Уже все решено как бы и без нас… Все происходит по логически безупречному алгоритму.

– Вот, вот, ты все высчитываешь алгоритмы, но не умеешь чувствовать, – сказала Майя.

Понимая, что никакими словами не удержать ее впредь, я опрометчиво предложил:

– Давай не будем спешить, поживем как соседи, а там посмотрим. Если хочешь, заведи с кем-нибудь роман. Расставаться ведь необязательно, мало ли как повернется жизнь.

И будто по заранее прописанному сценарию я должен был произнести именно эти слова, чтобы она, пребывая на грани нервного срыва, призналась в том, что сначала повергло меня в знобящий трепет, потом породило неприятие и ярость, которые в итоге привели к смирению и пустоте.

– Ты меня толкнул к другому человеку! – произнесла она бесконечно далеким голосом.

Меня сразу охватила мелкая ледяная дрожь, в горле пересохло, но я непременно хотел услышать именно то, что ужасно боялся услышать!

– Ты спала с ним? – спросил человек, который словно уже не был мной.

Она лежала, обхватив уже обеими руками грудь, будто защищалась от меня, и плечи ее мелко вздрагивали.