Читать книгу Стриптиз - Дарья Белова - Страница 7

Захожу в гримерку и медленно бреду до ближайшего стула.

– Эй, это мой, – Зарина заходит следом. Смотрит недовольно, руки скрестила на груди. Все еще голая. Но она не выглядит уязвленный из-за этого. В отличие от меня. Мне кажется именно такой я и выглядела со стороны.

Смотрю на нее снизу вверх и даже не нахожу силы что-то ей ответить. Устала. Вся энергия спущена в никуда.

Молча поднимаюсь, по пути скидываю кандалы, на которых ходила всю ночь и пару раз танцевала приват.

В комнату вбегает Астра. Вот кто не чувствует усталости. Она веселая с долей задора в каждом взмахе руки. Косметика чуть потекла правда. И морщинки у глаз стали более заметны. Сколько же ей лет? Невозможно так определить.

– Ну? Рассказывай? – она уселась рядом. Уставилась во все глаза. Закусила губу. А мне хочется ее немного помариновать. Тянусь, зеваю. И молчу. – Сейчас стукну! – и фыркает на меня.

Астра злится, а потом смеется. Улыбаюсь в ответ. Усталость стала отступать. Я и правда хочу поделиться.

– Нормально. Я была сначала за столиком у Олега…От звука его имени поджимаю пальчики на ногах. А стоит вспомнить, как мы делили оливку… Свожу колени.

– Олега?

– Ольшанского, – Астра щурится, но опять ничего не спрашивает. О моей истории знает только Куколка. И то без имен. Просто мужчина. Просто шикарный. И просто бросил. На этом моя история заканчивается.

А пепелище, которое осталось после нашего романа – это все внутри. Никакими чувствами его не выразить и словами не описать.

– Потом был тот симпатичный мужчина, да? Черный пиджак, дорогущие часы на запястье и современная стрижка, м?

– Угу, – опускаю взгляд. Я танцевала первый свой приват именно ему.

– И как тебе? – Астра берет мою руку и слегка сжимает. Маленькая такая, но нужная мне поддержка.

– Он… хороший. Предложил выпить. Рассказывал про свою работу. Занимается чем-то странным, я так и не поняла, чем именно. Сыпал терминами, понятиями. Чувствовала себя глупенькой, – застываю резко. Я ведь такая и есть.

– А ты только улыбалась и кивала, – заканчивает за меня Астра. Выдыхаю. Она на моей сторону.

– Да. А потом я предложила ему станцевать. Так смутилась тогда. Даже в глаза не могла посмотреть. И покраснела. Боже, щеки так горели, до сих пор чувствую.

Беру ладонь Астры и подношу к щекам. Рука у нее прохладная, хоть как-то остужает огненную кожу.

– Ему понравилось?

Тот мужчина не распускал руки, даже не спрашивал, можно ли коснуться. Так, поглядывал иногда на манящие острые соски, пару раз облизывал губы. Его манила шея. Уверена, он желал ее поцеловать. Любопытно, какой он любовник? По крайне мере насильно оливкой он меня не кормил. И разрешил заказать то, что хотелось.

– Да. Он сказал, что я красиво танцую. Так странно это слышать. танцую… Господи, я просто трясу задницей и сиськами. А он… красиво. И понимаешь, Астра, – мы придвинулись ближе друг к другу. Зарина косится на нас, ей тоже любопытно, – он смотрел в глаза. Я перед ним в одних трусах, а он… “глаза у тебя интересные. Кажется, что они не должны быть такими темными”, – смеюсь, вспоминая его слова. По сути, оказался прав.

– А потом?

– Потом он ушел. Мой первый клиент ушел. Оставил одну.

– А сколько заработала с ним? – ей любопытно, а мне на душе грустно стало и погано. Он платил за внимание, за женское тепло и немного страсти. Получается, они могут измеряться деньгами.

– Неплохо. – Хочу закрыть тему денег. От нее веет мерзостью.

– А потом?

– Потом был другой мужчина, – холодок охватывает мое тело, тепло уходит и не хочет возвращаться. – Он держал меня за руку и рассказывал какие-то шуточки. Они были пошлые даже для этого места.

– Расскажешь? – В наш диалог вступает Зарина. Она развернулась лицом к нам и вопросительно приподняла одну идеально нарисованную бровь.

– Ладно, – сдаюсь, – какие животные постоянно вынуждены смотреть порно? Киски, – говорю тихо, на девчонок не смотрю. А потом начинаю смеяться. Может от этой дурацкой шутки, а может, так выходит то напряжение, которое скопилось за ночь.

Зарина сначала хмыкает. Странно так. И смеется. Смех у нее низкий и глубокий. Немного мужской. И сама она грубоватая. Только вот стриптиз она танцует – закачаешься. Захотелось спросить у нее пару советов. Потом как-нибудь, когда наше общение станет более нейтральным.

Астра уставилась на меня, не моргает.

– Это ужасно. Ужасно… – и повторяет это слово как заведенное.

– И не говори.

– Но смешно, – кривит губы, уголки сползают вниз. – И все? А приват?

Этот танец я вспоминать не хочу. Не осталось места, куда бы он не хотел притереться. Все было очень близко, катастрофически. И запах его – смесь какого-то резкого одеколона, выпивки и дешевых сигарет. Неприятно было. Я отворачивалась от него, а он не понимал. Касался плеч, хотя я просила руки держать при себе.

Но он то и дело невзначай дотрагивается. Его отпечатки я ощущаю. Такие жирные. И пахнут они как он. Я сама пропахла им.

– Был и приват. Он… пару раз касался меня. А мне это не нравилось. Чувствую теперь себя использованной.

– Использованный бывает только презерватив. Его дважды уже не наденешь. А женщина только затроганной, – вставляет свое замечание Зарина. Она из яркой стриптизерши превращается в обычную женщину. Макияжа уже нет, волосы убраны в обычный хвост.

– Тогда я была затроганной. И это отвратительно, – кричу я. – Хочу домой, – устало произношу. Опускаю вниз, голову кладу на колени. Глаза закрывать нельзя – рискуешь заснуть.

Я думала раньше сильно уставала. Приходила со смены и заваливалась спать до обеда. Каждая клеточка была выжата до максимума. А сейчас она не только выжата, она испорчена, начала гнить. И гниение это необратимо.

Я одеваюсь в привычный спортивный костюм, в котором и приехала, и выхожу из здания. Парик пока на мне, макияж смою дома. Я отчаянно не хочу, чтобы хоть кто-то знал какая я. Образ, созданный мной, останется закрепленным за стриптизершей Нинель. Не хочу иметь с ней ничего общего.

Астра плетется следом. Зевает на ходу и морщится, стоит нам выйти на улицу. Солнце ярко светит.

– До завтра? – Астра меня обнимает, проводит рукой по волосам. Странная она все-таки.

– Да. До завтра, – прощаемся. Я подхожу к своей машине, так зазывно мигает.

Вскидываю голову к нему. Оно ясное. Ни облачка. Чистая голубая гладь. Дышу глубоко.

По чуть-чуть я начала свыкаться с мыслью, чем я занимаюсь теперь. Это просто работа, где нужно чуть больше позволить другим. И себе в том числе.

Внушаю это себе, заталкивая все чувства на задворки. Понимаю, что они никуда не денутся. Скорее всего, чем дальше я буду их задвигать, тем сложнее будет мне потом. В один прекрасный день я взорвусь вулканом. И это не про крышесносный оргазм. Это будет смертельное и убийственное действие.

Тру ладони друг о друга. Они все еще холодные. Щеки горят, грязное тело ждет прохладных капель. А руки… даже пальцы тяжело согнуть.

Я чувствую, что сзади кто-то подходит, дышит шумно в затылок. Этот кто-то берет прядь черных волос, рассматривает ее.

Мне не надо поворачиваться, чтобы узнать его. Горький табак, но в нем есть какая-то сладость. Олег раньше увлекался сигарами. У них специфический запах, ничего общего с обычными сигаретами. Аромат глубокий, с горькими нотками, а на языке остается сладость и привкус чего-то мужского, запретного и жгучего.

Мне так и хочется сказать, что раньше ты пах по-другому. Закусываю внутреннюю часть щеки.

Главное молчать. Не болтать. Не выдержу, если он все-таки узнает во мне ту Нинель.

Это же он меня так звал.Только звучало это нежно и ласково. А сейчас…

– Домой не торопишься, – говорит уверенно. Слова только растягивает.

По спине прокатывается холодок. А следом и мурашки. Меня всю от него потряхивает. Запах его, другой, аромат, другой. Я же не знаю уже этого человека. Он чужой. А чужой должно равняться опасности.

Но мое тело так не думает. Грязное, облапанное сальными взглядами считает, что человек, стоящий за моей спиной, самый желанный объект.

– Почему же? Очень. – Не терпится добавить, что меня дома дочка ждет. Сопит еще, наверное, сны видит. Хочу вдохнуть запах ее волос. Так настроение поднимается и чувство, что на все готова ради нее.

– А что тогда стоишь и в небо смотришь? – он сам поднимает взгляд наверх. Всматривается.

Делаю два вдоха. Хочу спросить его. На языке вертятся вопросы.

– Та девушка в зале, которая была с вами… Она? – жена? Любовница? Кто? Боже, неужели я это хочу у него спросить? У меня нутро жжет только от мысли, что он опять не свободен, а смотрит в мою сторону. Нельзя же не понимать, что он хочет меня. Сильно. До ходящих желваком и крепких кулаков.

Он закусывает нижнюю губу и улыбается. Я как дура наблюдаю и хочу сама закусить его губу. Желание возникает внезапно и резко. Убираю руки за спину, чтобы ненароком это не повторить.

– Знакомая.

А как с ней трахаться, Ольшанский? Хорошо? А со мной как было?

– Оливкой вы ее так и не покормили. А она ждала, – украдкой следила за ними, ловила на себе жгучие взгляды Олега. Он так и не перестал смотреть за мной. От его взглядов становилось неуютно. Потому что я с другим мужчиной. Голая. А мышцы сводит от него. Мудака.

– Главное, что покормил тебя. Вкусно было? – провоцирует. Губы пылают. Он словно опять коснулся их и провел пальцем по границе. Облизываю и смотрю на Ольшанского.

Безумно хочется поцелуя. Короткого. Только касание. Легкое, но уверенное.

Даже привстала на носочки.

А потом вспомнила. Я стриптизерша, а он мой начальник. Он мой бывший любовник, а я простая девчонка из бара. У нас ничего общего и быть не может.

– Я больше люблю маслины.

И ты об этом должен был знать. Слова эти колят язык.

– Понял. В следующий раз будут маслины. У меня в кабинете.

– Что? – смотрю и не могу поверить. Его взгляд кажется сейчас очень тяжелым. Он давит на меня. Превращаюсь в щепку – сгорю, никто и не заметит.

Олег только улыбается. Скалится. Все-таки я вижу оскал. Улыбался он по-другому. Мягко и приятно.

Внутри закручивается ненависть, и начинает бить крупной дрожью. Он предлагает мне, стоп, приказывает, его тон приказной, подняться в следующий раз к нему в кабинет.

Злюсь. На него, на себя, на весь белый свет. Злость плещется в глазах. Олег видит это, потому что проникает глубоко в душу своими ореховыми глазами и пьет эту злобу. И она кажется ему вкусной. Как оливки, черт бы их побрал.

– Танцуешь ты, кстати, так себе, – нагло заявляет.

Отворачиваюсь. Дышу часто. Хочу вцепиться ему и выцарапать ореховые глаза. Чтобы уже и не смотрел ни на меня, ни на мой стриптиз.

– А почему тогда я чувствовала твои руки везде, хоть ты и не касался меня, м? – приближаюсь и говорю в губы. Меня скручивает и кидает в разные стороны. И чувства такие же. Перекатываются от запредельного возбуждения до лютой ненависти.

– А хочешь? Чтобы касался? – носом ведет вдоль щеки и опускается к шее. Прикрываю глаза и сдерживаю стон. Боже, его дыхание обжигает. И я уже чувствую его губы, но он не целует. И трясет всю. Сильно-сильно.

– Не больше, чем остальные.

Медленно прекращает свои действия, растягивает секунды. И смотрит уничтожительно. Держу удар. Потому что сама уничтожаю.

– Отдыхай, Нинель, – имя выделил, прокатил по языку. Было также вкусно?

– Всего хорошего, Олег Викторович, – отхожу на безопасное расстояние, пячусь к машине. Руки потряхивает, но я открываю дверь и быстро сажусь за руль. Олег наблюдает за мной. Никак не уходит. Я под его взглядом не могу сконцентрироваться.

Доезжаю до дома еле-еле. Глаза так и закрываются.

Дома тихо. Еще ведь раннее утро. Аленка сегодня ночь провела у Томки в соседней квартире.

Стучусь тихо в дверь. У нас есть свой шифр, чтобы точно знать, что в такое время чужой не зайдет.

– Привет, – Томка заспанная, зевает. Я повторяю за ней. Кто-то просыпается, а кто-то пришел с ночи. Мне необходимо поспать несколько часов, хотя бы до обеда, чтобы оставшийся день провести с Аленкой.

– Спят? – не терпится обнять дочь. Мой личный сорт героина. Он вызывает зависимость, но не вредит здоровью.

– Да. Аленка долго вчера засыпала. Переиграла, наверное. Она с Артемом шалаш строила на пол-комнаты. А тетя Тома потом пол-ночи его разбирала, – смеюсь. Эта маленькая хитрюшка заставит всех плясать вокруг нее. Только ты будешь делать это с радостью.

Томка всегда очень быстро говорит. Выразительно. Можно даже заслушаться. Предлагала ей идти озвучивать мультики или иностранные фильмы. Но… оказывается работая в клубах, деньги в кармане появляются чаще и быстрее. И их больше. Это затягивает. А сознаться, что вынырнуть из этого не можешь – сложно. Это значит признать свою слабость.

– Я хочу ее забрать. Как думаешь, проснется?

Будить дочь мне хочется меньше всего. Но просто до остервенения нужно ее обнять и зарыться в волосы. Они пахнут детским шампунем. А он такой сладкий! Конфетка. И сама Аленка как конфетка. Кисленькая немного, но самая любимая.

– Нет. Ты что? Их из пушки сейчас не разбудишь.

Подхожу аккуратно к дочери. Повернулась к стеночке, сопит, ресницы слегка подрагивают. Слезы напрашиваются. Но они не горькие. Скорее это слезы благодарности. И щемящая, всеобъемлющая любовь.

Переношу ее тихо домой, укутываю одеялом, которое она все равно ногами спустит вниз. Быстро снимаю парик, смываю с себя грязь и унижение и ложусь к ней под бочок. Ничем меня от нее не оторвать. Приросли друг к другу намертво.