Читать книгу Джей Фокс: Моя жизнь - Дарья Юдина - Страница 25

Разговор с родителями получился непростым. Вы когда-нибудь говорили своим близким людям: «Ваш сын чуть не умер»? Надеюсь, нет.

– Доигрались, – сказала мама бесцветным голосом. Отец при этих словах вздрогнул.

Он пытался держать себя в руках, расспрашивал обо всем, что мне известно. Но я видел выражение беспомощности и страха на его лице. Это было неприятно.

После этого мне долго не давала покоя одна мысль: неужели отец не видел, что творится с Питом? Неужели его так увлекла сама идея магического исцеления, что он не заметил, какой ценой это дается его сыну? Однажды я не выдержал и сказал об этом матери. То, что она ответила, оказалось для меня полной неожиданностью.

– Ох, Джерри. Папе всегда было проще понять тебя, чем Пита. Ты его сын, а Пит – мой. Наверное, я не должна так говорить, но это правда. Вы с папой похожи – гордость и упрямство. Питер другой, он мягкий и рассудительный. Совсем как Рейн… Помнишь, ты в детстве дразнил его «маменькиным сынком»? Ну ладно, не смущайся! Вы были совсем маленькие. Он и правда всегда охотнее открывал свою душу мне, чем папе. Мой милый мальчик… Но ему хотелось быть больше похожим на тебя. Он так и сказал мне однажды: «Хотел бы я быть как Джерри». Я спросила, что он имеет в виду, а он ответил: «Храбрым».

За мою жизнь я много раз слышал, как меня называют храбрым. Долгое время я принимал это как должное. И сколько всего мне пришлось пережить, прежде чем я понял, каким трусом всегда был…

– Поэтому, милый, – продолжала мама, – я думаю, твой брат не хотел показывать папе свою слабость, боялся разочаровать его. А папа считал, что он справляется со своей работой. Это я должна была заметить… Но я списывала все на его проблемы в личной жизни. И я не знала, что то, чем он занимается в больнице, так опасно! Мне никто не говорил!

Вот как. Значит, мои поступки, продиктованные злобой, обидой, уязвленным самолюбием, были каким-то образом логичны и понятны отцу. А «милый мальчик» Питер, скрывавший за натянутой улыбкой свое нервное перенапряжение, оказался для него крепким орешком. Почему?

***

Перед своим днем рождения я встречался с Джейми. Мы гуляли в парке, ели мороженое, кормили маленьких черных уток в пруду. Мой сын сильно подрос, осенью он должен был идти в первый класс. Я спросил его, научился ли он читать. Оказалось, нет. Видимо, его мать и Борис считали необязательным заниматься с ребенком самим. Конечно, ведь они отдают его в дорогую частную школу, вот там пусть и учат… Я купил газету и стал показывать Джейми буквы. Он смеялся и не хотел меня слушать, но кое-что все-таки запомнил. Это был чудесный день.

Вечером, когда пришло время прощаться, я очень вежливо спросил Элию, не разрешит ли она завтра взять Джейми на вечеринку в честь моего дня рождения. «У нас другие планы», – сказала она безучастно. Стоявший за ее спиной Борис выразительно сдвинул брови.

Для своего праздника я арендовал бар и позвал всех, кого только мог вспомнить. Я попросил гостей приводить своих друзей, поэтому со многими людьми, пришедшими поздравить меня, я даже не был знаком. Вечер получился шумный, веселый, я страшно напился. Наверное, этим и объясняется, почему под утро, когда все разошлись, я решил идти домой пешком.

Нет, я не заблудился и не заснул где-нибудь по дороге на скамейке. Я был уже почти около дома моих родителей, когда кто-то вдруг шагнул ко мне из-за куста и одним ударом в челюсть сбил с ног. Я так и не понял, сколько людей меня било, тогда мне казалось, что не менее полусотни. Скорей всего их было двое. Я лежал на земле, скрючившись, и даже не пытался подняться, а они молча пинали меня ногами. Удары градом сыпались со всех сторон. Перед тем как отключиться, я успел подумать, что знаю, за что получаю свое вознаграждение.

Очнулся я в больнице. Мне любезно сообщили, что мое состояние удовлетворительное и завтра меня отправят домой. Сломана рука, ребра, два пальца выбито. Сильно разбито лицо. Выглядел я отвратительно. Все, кто приходил навестить меня, непроизвольно морщились. Меня это развлекало.

Почему-то я чувствовал гордость. Мне доставляла мрачное удовольствие ноющая боль во всем теле. Я уже не сомневался, что избивших меня козлов подослал Борис. Значит, он знает, что, несмотря на все его богатство и высокое положение, Элия предпочитает спать со мной, жалким музыкантишкой, у которого даже дома своего нет. Нет, конечно, «предпочитает» – слишком громкое слово, это случилось всего несколько раз. Но, Борис, ты знаешь, что на тебя она не смотрит такими жаждущими глазами, от твоих прикосновений по ее телу не пробегает сладкая дрожь… Так я и валялся в больничной кровати, с упоением сочиняя все новые и новые признаки безудержной страсти, которую, я был уверен, испытывала ко мне бывшая жена.

После обеда заглянул Кей. Даже без очков я увидел, как он скривился, едва переступив порог.

– Что, больше не хочешь меня поцеловать?

– Н-да, ну и рожа у тебя, приятель! Где ты умудрился так вляпаться?

Я не успел ничего ответить, потому что в этот момент в палату быстро вошла Элия собственной персоной.

– Идиот! – рявкнула она на меня.

– Здрасьте… – неприязненно сказал Кей. Элия проигнорировала его.

– Ты просто идиот! Как можно было додуматься… Почему ты был один?!

– Я шел домой…

– Они тебя убить могли!

– Если могли, убили бы.

– Заткнись! Что бы я сказала твоему сыну?

– Как я должен был знать?

– Ты должен был знать!!!

Я первый раз видел ее такой взвинченной. Элия ходила взад и вперед по комнате, нервно терзая пальцами уголок своей сумочки. Кей, скрестив на груди руки, стоял около стены и сердито наблюдал за ней.

– Это Борис, – сказала Элия, не глядя на меня.

– Я догадался.

– О чем еще, твою мать, ты догадался?! Я на третьем месяце, Джерри!

Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать. На всякий случай я спросил:

– Это его?

– Был бы его, стал бы он к тебе своих отморозков посылать? – она вдруг успокоилась.

Мне очень хотелось громко захохотать. Но я не мог, мне было больно. Поэтому я только раздвинул опухшие губы в кривой усмешке. Наверное, это было очень жутко. Лицо Элии снова перекосилось.

– Тебе весело?!

– Черт, ты не представляешь… Что теперь?..

Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом вздохнула и невозмутимо сказала:

– Борис готов признать ребенка своим. Зимой мы поженимся. Выздоравливай.

И ушла.

Тут я только вспомнил о Кее. Он изо всех сил старался слиться с интерьером, судя по круглым глазам и вытянувшейся физиономии, новости повергли его в шок.

– Отомри, – сказал я.

– Джей, ты ненормальный, ты знал это? Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Но я не позволю этому козлу называть своим моего ребенка.

– Ох, убьет он тебя в следующий раз…

– Пусть попробует.

***

Отец отвез меня домой на такси. Он так ничего и не сказал о случившемся. Спросил только: «Ты что, заслужил?» Я не ответил. Моя бравада успела выветриться.

Мама встретила меня укоризненными вздохами. Кажется, она тоже считала, что я сам во всем виноват. Но позже я слышал, как она приставала на кухне к отцу с требованием, чтобы он пошел в полицию. Чем это закончилось, я не знаю. Вроде бы никто никуда так и не пошел.

Я как раз уныло прикидывал, сколько понадобится времени, чтобы вернуться в норму, когда появился Пит. Зашел, прикрыл за собой дверь, сел рядом со мной. Приветливо улыбнулся.

– Прости, что не смог раньше…

– Брось.

– Покажи, – брат потянулся и дотронулся до моей закованной в гипс правой руки.

– Ай! Что ты делаешь? Ай!!!

– Чиню тебя. Не дергайся…

– Пит, перестань немедленно! Ох…

– Тихо, тихо, все хорошо. Так… Еще чуть-чуть…

Боль, вспыхивавшая там, где меня касались пальцы Питера, быстро уходила, оставляя после себя странное ощущение. Оно немного напоминало обычную анестезию, только не было глубоким, я продолжал все чувствовать.

– Пит, я серьезно тебе говорю, хватит!

– Джерри, все в порядке. Я больше не занимаюсь практикой. Могу потратить немного своей силы на родного брата, – он усмехнулся. – К тому же после того, с чем я имел дело, это просто горстка конфеток. Давай сниму гипс, он тебе больше не нужен.

– Черт, спасибо… – пробормотал я, разглядывая в зеркало свое лицо. Будто ничего и не было! Только под правым глазом остался пожелтевший синяк. Ерунда. И пальцы все целые, шевелятся так же ловко, как раньше. А я-то боялся, что не смогу больше играть…

– Ну вот, красота! Как новенький. Если что, родители знают, зачем я к тебе пришел.

– Как они только разрешили тебе.

– Говорю же, для меня это пара пустяков. Правда. Кстати, Джерри…

– М-м-м?

– Поговори с ними. Мама хочет отменить всю поездку из-за меня.

– Я знаю, мы вместе это решили.

– Но почему?! Мало мне своих расстройств, еще теперь думать, что я сорвал вам и Берну семейный отдых?

– Пит, вот сам скажи, как мы тебя оставим?

– Я в порядке! Теперь. Теперь в порядке. Я занимаюсь только теоретической работой. А… что касается моего здоровья, за мной следит Лета. Я в надежных руках.

– Пит…

– Вам нет никакого смысла оставаться. Ну сколько вас не будет, месяц? Месяц я переживу, обещаю.

– Точно?

– Точно. Хотя мне жаль, конечно, что я не смогу быть там с вами.

– Мне тоже очень жаль, Пит… Ладно, я поговорю с матерью.