Читать книгу Джей Фокс: Моя жизнь - Дарья Юдина - Страница 30

Словно по волшебству все стало как раньше. Кей и я опять были друзья – не разлей вода. Если я не был занят со своими детьми, то почти наверняка пропадал где-нибудь с Кеем. После перерыва в полгода мы так соскучились по своей группе, что с бешеным энтузиазмом принялись за репетиции и запись новых песен. Мы сутками торчали в студии, мне иногда казалось, что гитара стала частью моего тела. Новый материал получился очень эмоциональным и неоднородным. Нам пришлось серьезно попотеть, прежде чем мы смогли выбрать из него «те самые» двенадцать песен и расположить их в более-менее логичном порядке.

Кей таскал меня с собой на возобновившиеся интервью. Музыкальные журналы хотели знать, что новенького затевает так шумно стартовавшая группа JK, не сдулись ли ребятки после первого альбома. «Большой рок-журнал» писал о нас заглавную статью для январского номера. Нас пригласили на фотосессию для обложки. Фотограф порядочно помучился с нами. У него никак не получалось составить из нас композицию – слишком уж мы все разные. Снимок, который в итоге выбрали для печати, мне очень понравился. Он стоил двух часов мучений.

В центре кадра, уверенно расставив ноги и скрестив руки на груди, возвышается ухмыляющийся Кей. Перед ним и немного правее сидит задом наперед на стуле Ян с широкой сияющей улыбкой. Он держится обеими руками за спинку и очень напоминает счастливого малыша в парке аттракционов. Я – слева от Кея. Локтем небрежно опираюсь о его могучее плечо, другая рука – в кармане брюк. На моем лице сдержанная усмешка. Все, кто нас знал, говорили, что на этой фотографии мы именно такие, как в жизни.

Выступать в те месяцы мы соглашались абсолютно везде. Хватались за любое предложение – клубы, фестивали, благотворительные вечера, живые шоу-программы по радио… Весной мы собирались в очередное турне, теперь уже более серьезное. Все трое, мы ждали его с нетерпением.

Да, со стороны все было в точности, как раньше. Даже лучше. О том, что происходило между мной и Кеем, когда мы оставались наедине, никто пока не догадывался. Наедине мы оставались не слишком часто, но нам и не нужно было больше. Мои опасения по поводу того, что теперь мне придется вести себя как-то иначе с Кеем, не подтвердились. Мы в первую очередь продолжали быть теми же самыми друзьями, что и прежде. Да и почему это должно было измениться?

В те часы, когда я оставался один, меня начинали одолевать мучительные вопросы. Кто же я? Что это такое между мной и Кеем? Я все-таки получаю удовольствие от происходящего или просто позволяю другу делать то, что он хочет? Ответ на последний вопрос у меня появился раньше всех.

Кей внимательно наблюдал за мной. Он проявлял удивительную деликатность, которую не ждешь от такого верзилы, как он. Если я не психанул и не послал все к чертям в самом начале трудного пути принятия себя, то только благодаря ему. Если мы были не одни, Кей ничем не выдавал своего особого отношения ко мне. Когда мы оставались вдвоем, он всегда ждал, пока я первый проявлю инициативу. Хотя бы придвинусь ближе… Однажды мне это надоело, и я сказал ему об этом. «Наконец-то», – усмехнулся Кей и тут же сгреб меня в охапку.

Кей никогда не принуждал меня ни к чему, и мне в самом деле нравилось все, что совершалось в его маленькой квартирке. Поэтому речи о том, что я просто терплю, и быть не могло.

Но последний и главный вопрос терзал меня очень долго. Неужели я гей? Я помнил, как когда-то Кей сказал мне, что ему плевать на названия. Но мне важно было знать это про себя. Я продолжал ломать голову, стесняясь обратиться к кому-нибудь за советом или помощью, и так и не мог понять. Хотите, раскрою секрет? Я до сих пор не уверен.

***

Главным хитом с нашего второго альбома ожидаемо стала песня «Убежище», записанная вместе с Берном Вольфом. Полный мрачной безнадеги текст был целиком творением Кея. Когда я прочитал его в первый раз, у меня мороз пробежал по коже.

– Кей, у нас же люди начнут из окон выходить от таких стихов!

Он сморщился и уверенно сказал:

– Не начнут.

И он оказался прав. Мы потом получили много писем от людей, которым эта песня помогла пережить тяжелый период в жизни. Не знаю, как такое возможно, но нам писали фразы вроде «я понял, что эта песня про меня» или «я почувствовал, что я не один со своими проблемами». Что бы это ни было, оно работало. Я очень рад.

Некоторые говорили, что дело в музыке. Ее написали мы с Берном. Мы провели вместе в студии около недели, и мне до сих пор кажется, что на этой записи в моей гитаре явственно слышится его влияние. Кей говорил, что я сам себя в этом убедил. «У тебя эта песня ассоциируется с Берном, вот и все».

Фортепианная партия была в конце. Она начиналась после второго припева и заменяла последний куплет. Легкая и немного мечтательная, она будто предлагала слушателю самому додумать слова, сделать свой вывод. Кто-то однажды сказал, что эта часть и есть убежище, которое упоминается в названии. Интересное наблюдение.

Пока с нами работал Берн, в студию часто заглядывал мой отец. Никто его, конечно же, не приглашал. Однажды он просто пришел с Берном, не мог же я его выгнать. Генри не вмешивался в процесс, молча курил в уголке, наблюдал за нами. Надолго старался не задерживаться – чувствовал, что я напрягаюсь в его присутствии.

Как-то раз папа пришел, когда мы уже собирались уходить. «Джерри, пойдем, выпьем с тобой», – попросил он. Я с сожалением посмотрел на Кея, крутящего в руках ключи от машины – мы собирались ехать к нему. Я мог бы отказать отцу, но он определенно что-то хотел от меня, я чувствовал по голосу. И когда вообще он приглашал меня в бар? Я согласился.

Я думал, что знал уже все бары в округе. Оказалось, что нет. Папа привел меня в какой-то полутемный подвальчик, зайти в который мне никогда не пришло бы в голову.

– Тут неплохой эль, – оправдываясь, сказал отец. – И народу почти нет.

Похоже, это была главная причина. Я закурил и стал ждать, что он скажет.

– Джерри… – он тоже потянулся за сигаретой. – Как у тебя дела?

Я поднял брови. Хочешь что-то спросить, спрашивай прямо. К чему эти светские беседы? Он понял.

– Хм… Питер мне кое-что рассказал.

– Молодец, Пит.

– Джерри, что именно она от тебя хочет?

Я сердито вздохнул. Это была моя головная боль последние пару недель. Элия, почувствовав, что я окончательно потерял к ней интерес, и испугавшись, что она опять может лишиться своего комфортного положения, решила предпринять экстренные меры. Она хорошо знала, на какие мои больные места нужно давить, чтобы получить результат, и была очень убедительна.

– Она, кхм… Она хочет снова зарегистрировать брак.

– И заключить брачный договор?

– Да… Она говорит, это все для детей.

– Каким образом?

– Что «каким образом»?

– Каким образом это поможет вашим детям?

– Это даст им определенные гарантии… – неуверенно процитировал я слова Элии. – Семью. Это даст им семью.

– У них есть семья, Джерри. Я знаю, ты не спрашивал моего мнения, но я боюсь, что это Элия хочет получить какие-то гарантии. Для себя.

Я тоже этого боялся.

– Но как же?.. Ведь она права, мои дети заслуживают…

– Нормальной семьи? Я помню, как это важно для тебя. Но, Джерри, скажи мне, пожалуйста… Что ты называешь нормальной семьей? Неужели ты не включаешь в это понятие условие взаимной любви между родителями?

Любовь. Опять он об этом! Я снял очки, потер уставшие глаза.

– Я не знаю, папа. Я не знаю, возможно ли это…

– Действительно?

Черт, что он от меня хочет?

– Послушай, все очень просто…

– Нет, это ты послушай, Джерри. Все и правда очень просто. Ты не должен этого делать, это ошибка.

– Черт, тебя спросить забыл!

– Джерри. Я знаю, что у тебя есть чувства к другому человеку.

– Что?..

– Если ты сейчас позволишь Элии осуществить задуманное, это ничем хорошим не закончится. Второй развод может обойтись тебе намного дороже. Джерри, ты можешь потерять детей…

– Чушь…

– Ты знаешь, что не чушь.

– Зачем нам надо будет разводиться?

– Джерри, боже… Неужели ты и правда собираешься на всю жизнь связать себя с нелюбимой женщиной? Более того, с женщиной, которую ты даже не уважаешь? Как же тот другой человек?

Я подавленно молчал. Не потому, что никогда не думал об этом. Потому что я не знал, как со всем этим разобраться.

– Джерри, твои дети будут счастливы, если счастлив будешь ты. Им не нужны жертвы, поверь. Тебе не обязательно быть мужем их матери, чтобы быть рядом.

– Я однажды уже чуть не потерял Джейми…

– Это не значит, что ты должен ставить крест на себе и стараться всю жизнь угождать Элии. Это твоя жизнь, сынок. Ты имеешь право на свое собственное счастье.

– Черт… Ты что, что-то заметил? Черт, я ведь и правда, кажется… Ты знаешь, я, кажется…

– Влюблен? – мягко закончил за меня отец. – Я знаю, Джерри. Я давно понял.

– Проницательный ты наш, – пробормотал я.

– Джерри, ты говорил Кевину о своих чувствах?

Не знаю, что поразило меня больше. То, что он действительно видел меня насквозь, или то, что ему было известно полное имя Кея.

Вместо ответа я мучительно покраснел. Откинулся на спинку стула, закрыл рукой лицо.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет.

– У тебя есть кто-то, с кем ты мог бы обсудить свои переживания?

– Нет…

– Джерри? – он ждал.

– Черт, что нового ты мне можешь сказать?! Что это нормально и мне нечего стыдиться? Спасибо, я знаю. Не очень-то помогает… И да, Кей в курсе, конечно же. Он, вообще-то, первый… начал. Ч-ч-черт!..

– Знаешь, какая моя главная ошибка, Джерри?

– Ну?

– Я слишком мало разговаривал с тобой. Я думаю, тогда, десять лет назад, мне следовало быть с тобой откровеннее.

– Черт, вот уж!..

– Нет, правда. Я же видел, как тебя задевали мои… отношения с Берном. Вместо того чтобы поговорить, узнать, что так пугало тебя, я предпочел отмалчиваться. Я сам боялся обнажать свои чувства, становиться уязвимым в твоих глазах… Готов поспорить, ты понимаешь, о чем я.

Слишком хорошо понимаю, твою мать.

– Теперь я вижу, как наш с тобой неразрешенный конфликт давит на тебя в нынешней ситуации. Джерри, я боюсь, что под этим давлением ты примешь решения, о которых будешь сожалеть потом всю жизнь.

– И что… это было? У вас с Берном? – слова давались мне нелегко, но раз уж его потянуло на откровенность…

Отец внимательно посмотрел на меня, снова закурил.

– Не знаю, Джерри. Увлечение? Тебе самому известно, как сближает музыка, как она кружит голову… Как бы то ни было, я даже испугаться не успел, как все осталось в прошлом, – он неловко засмеялся. – Нет, на самом деле, я до сих пор очень привязан к Берну. Мне кажется, сильнее, чем к другу, но… не физически. Тут я тогда ошибся…

Вот так ошибочка. Я напряженно ждал, что он спросит, чувствую ли я то же самое по отношению к Кею. Да, чувствую, но с одной большой разницей. И мне не хотелось сейчас признавать это вслух. Не спросил. Может, понял все по моему лицу?

– Кстати, давно хотел сказать – я очень признателен тебе за то, что ты нашел в себе силы помириться с Берном.

– Ну, он не виноват, что ты такой козел, верно?

– Верно, – усмехнулся отец.

– Папа… спасибо, – выдавил я, вставая.

– Я рад, что мы поговорили, сын. Есть, о чем подумать теперь, м?

– Да.

– Вот еще что… Я никому ничего не буду пока говорить. Идет? А если тебе захочется, не знаю… выпить пива, я с удовольствием составлю тебе компанию. Хорошо?

– Хорошо. Спасибо.

«Я слишком мало разговаривал с тобой», – крутилось в моей голове, когда я быстро шел домой. «Джерри, ты говорил Кевину о своих чувствах?» Нет, кроме расплывчатого «я хочу быть с тобой», я больше ничего ему не говорил. Потому что сам не знал. Или не хотел знать. А сейчас? Черт!

К Кею я в тот вечер так и не поехал. Мне действительно о многом нужно было подумать.