Читать книгу Спящая кукла - Джеффри Дивер - Страница 13

Крупный мужчина в форме Калифорнийского управления исправительными учреждениями сидел перед столом Дэнс. На столе лежали разные ручки, масса бумаг, фотографии: двоих детей, Дэнс с красивым седовласым мужчиной, ее родителей, двух собак – и вместе, и поодиночке в компании с одним из детей. Рядом с лампой расположилась дюжина папок лицевой стороной вниз.

– Ужас, просто ужас! – с отчаянием воскликнул Тони Уотерс, старший охранник из «Капитолы». – Слов нет.

Дэнс отметила его произношение, характерное для выходцев из Юго-Восточной Азии. Полуостров Монтерей привлекал людей со всего света. В данный момент Дэнс и Уотерс были одни. Майкл О’Нил просматривал полученные данные криминологической экспертизы.

– Вы отвечали за ту часть тюрьмы, где находился Пелл? – спросила Дэнс.

– Да. – Здоровенный детина опустил плечи и подался вперед.

«Ему уже далеко за пятьдесят», – подумала Кэтрин.

– Пелл говорил вам что-нибудь относительно того, где он хотел бы оказаться?

– Нет, мэм. С тех пор как это случилось, я постоянно роюсь в памяти. Как только до меня дошло известие, я сразу стал вспоминать. Сел и начал перебирать в памяти все, что он говорил за последнюю неделю и раньше. Но так ничего и не вспомнил. Дэниел вообще был мужик неразговорчивый. По крайней мере с нами, с надзирателями.

– Много ли времени он проводил в библиотеке?

– Очень, очень много, мэм. Читал постоянно.

– И можно узнать что?

– У нас такие записи не ведутся. И заключенным не разрешается выносить книги из библиотеки.

– Посетители к нему какие-нибудь приходили?

– За последний год никто.

– А телефонные звонки? Они регистрируются?

– Да, мэм. Но не записываются. – Он задумался. – Да и звонили ему не так часто, если не считать журналистов, желающих взять интервью. Он им никогда не отвечал. Один раз или два он беседовал с теткой. Других звонков не припомню.

– А компьютер, электронные письма?

– Заключенным запрещено ими пользоваться. Конечно, компьютеры у нас есть, для сотрудников. Они находятся в контрольной зоне. К соблюдению указанных правил мы относимся очень строго. Вы знаете, я думал о том, каким образом ему удалось установить связь с кем-то за пределами тюрьмы…

– И он, как вы понимаете, вне всяких сомнений, это сделал, – заметила Кэтрин.

– Верно. Только через какого-то вышедшего на свободу другого зэка. Именно их и нужно проверить.

– Я думала о такой возможности. И беседовала с вашим начальником. Она заявила, что за последний месяц на свободу было выпущено только двое заключенных, и надзирающие за ними сотрудники полиции утверждают, что у обоих на сегодняшнее утро имеется убедительное алиби. Хотя, конечно, они могли передать сообщение кому-то еще. Мы проверяем и такой вариант.

Дэнс обратила внимание на то, что Уотерс прибыл с пустыми руками, и спросила:

– Вам передали нашу просьбу о предоставлении вещей из его камеры на экспертизу?

Охранник мгновенно помрачнел и опустил голову, покачав ею.

– Да, мэм. Но камера пуста. В ней вообще ничего нет. И по-видимому, пуста уже на протяжении как минимум двух дней. – Он поднял голову и плотно сжал губы, так, словно упорно размышлял над чем-то, затем снова опустил глаза и произнес: – Я просто не понимаю.

– Чего вы не понимаете?

– Дело в том, что я работал в нескольких разных местах: в «Q», в Соледаде, в Ломпоке. Да и в полудюжине других. Мы учимся обращать внимание на определенные вещи. Видите ли, если намечается что-то серьезное, камеры меняются. Начинают исчезать разные вещи. Иногда это возможные свидетельства того, что кто-то из заключенных собирается совершить побег, иногда свидетельства какого-то другого нарушения правил, которое он хотел от нас скрыть. Ведь он прекрасно понимает, что впоследствии мы пройдемся по его камере с микроскопом.

– Однако в случае с Пеллом, как вы полагаете, все произошло совсем по-другому. Он ничего не выбрасывал?

– Из «Капитолы» никто никогда не совершал побега. Побег оттуда просто невозможен. За заключенными ведется постоянное пристальное наблюдение, так что практически невозможно, чтобы один заключенный напал на другого и, предположим, убил его. – Лицо охранника побагровело. – Мне самому следовало быть внимательнее. Если бы это происходило в Ломпоке, я бы сразу понял, что дело неладно. – Он протер глаза. – В общем, я облажался.

– Ну знаете, вы слишком строги к себе, – возразила Дэнс. – Надо быть невероятно проницательным, чтобы по способу уборки в камере сделать вывод о готовящемся побеге.

Охранник пожал плечами, внимательно рассматривая свои ногти. На одном из его пальцев Кэтрин заметила след от обручального кольца. Она подумала, что он не носит его не потому, что когда-то уличил жену в неверности, а просто потому, что на службе это не очень удобно. Наверное, если постоянно вращаешься среди опасных преступников, не стоит искушать их дорогими вещами.

– Создается впечатление, что у вас очень большой опыт работы в исправительных учреждениях.

– Да, я довольно давно в них работаю. Сразу после армии. – Он провел рукой по волосам, улыбаясь. – Иногда кажется, что я в тюрьмах уже целую вечность. А иногда – что только вчера пришел. Мне до пенсии всего два года осталось. Не поверите, но я буду скучать.

Охранник немного расслабился, почувствовав, что никто не обвиняет его в неспособности предотвратить побег.

Кэтрин спросила о семье, о том, где он живет. Да, он женат, в доказательство охранник со смехом поднял левую руку. Она не ошиблась в своем выводе относительно обручального кольца. У них с женой двое детей. Оба скоро будут учиться в колледже, сообщил он с гордостью.

Однако, пока они так свободно и дружелюбно беседовали, в душе Кэтрин росла тревога. Она вдруг поняла, что столкнулась с очередной непредвиденной проблемой.

Тони Уотерс ей лгал.

Часто ложь проходит незамеченной просто потому, что человек, которому лгут, не ожидает, что его могут обмануть. Дэнс попросила Уотерса всего лишь предоставить ей информацию по Дэниелу Пеллу, поэтому разговор велся не в режиме допроса. Если бы Уотерс был подозреваемым или враждебно настроенным свидетелем, она стала бы искать признаки стресса в его поведении и ответах, а затем начала бы углубляться в стрессогенные темы, пока охранник не сознался бы во лжи и в конце концов не сказал правду.

Названная процедура срабатывает только в том случае, если сразу же до начала задавания «чувствительных» вопросов определяется базовое нелживое поведение объекта анализа. Однако Дэнс ничего подобного не сделала, так как не предполагала, что охранник будет ей лгать.

Но, даже не имея возможности сравнивать с базовым уровнем поведения, проницательный и опытный эксперт в кинесике способен иногда определить ложь. Две основные характеристики почти всегда свидетельствуют о лжи. Первая – незначительное повышение тона голоса, так как необходимость лгать у большинства людей вызывает особую эмоциональную реакцию, а эмоции заставляют голосовые связки напрягаться. Вторая – наличие пауз перед и во время ответов, так как ложь требует и определенного умственного напряжения. Лжец вынужден постоянно держать в поле внимания то, что уже говорилось по данному вопросу, и придумывать нечто фантастическое, но не противоречащее тому, что было сказано ранее и что, по его мнению, известно допрашивающему.

Беседуя с охранником, Кэтрин обратила внимание на то, что несколько раз тон его голоса повышался и Уотерс делал паузы при ответах без всякой надобности. Как только Кэтрин заметила это, она тут же проанализировала его предшествующее поведение и поняла, что и там были признаки обмана: стремление навязать ей больше информации, чем необходимо, многочисленные отступления от темы, постоянные прикосновения к голове, носу и глазам, частые попытки отвернуться.

Как только возникает подозрение во лжи, разговор превращается в допрос, и подход к нему сотрудника полиции кардинальным образом меняется. Именно тогда Дэнс перестала задавать вопросы о Пелле и заговорила на те темы, на которые лгать охраннику не имело смысла: о его личной жизни, о Монтерее и тому подобном. Теперь она устанавливала исходный базовый уровень его поведения.

Кэтрин проделывала стандартную четырехчастную процедуру анализа объекта с тем, чтобы немного позже тактически спланировать сам допрос.

Во-первых, она задалась вопросом, какова была его роль в происшедшем. И сразу же пришла к выводу, что Тони Уотерс в лучшем случае является лживым свидетелем, в худшем – сообщником Пелла.

Во-вторых, имеет ли он какой-то мотив для лжи? Разумеется. Уотерс не хотел быть арестованным и потерять работу на том основании, что намеренно или по халатности способствовал побегу Дэниела Пелла. Кроме того, у него мог быть и какой-то личный или финансовый интерес.

В-третьих, Кэтрин попыталась определить его личностный тип. Допрашивающим это необходимо, чтобы выбрать правильную линию собственного поведения. Следует ли вести себя более агрессивно или быть возможно мягче. Некоторые следователи просто устанавливают, является ли допрашиваемый экстравертом или интровертом, что само по себе служит хорошим ориентиром для ведущего допрос. Дэнс тем не менее предпочла воспользоваться более сложным подходом и попыталась в дополнение к определению его общего личностного типа охарактеризовать преобладающую личностную модальность Уотерса по шкалам Майерс – Бриггс: мыслительный – эмоциональный, перцептивный – интуитивный, судящий – воспринимающий.

Дэнс пришла к выводу, что Уотерс – экстраверт мыслительно-перцептивно-судящего типа, а это значит, что с ним она может быть более прямой и резкой, чем с людьми эмоционального и интравертного типа, и сможет воспользоваться методом «кнута и пряника», пытаясь добиться от него признания во лжи.

В-четвертых, она попыталась ответить на вопрос, к какому типу лжецов относится Уотерс. Существует несколько типов. К примеру, манипуляторы, или «высокие макиавеллисты». Они лгут беззастенчиво и не видят в лжи никакого греха. Они используют обман в качестве основного инструмента достижения своих целей в любви, бизнесе, политике и, конечно, в преступлениях. Есть и так называемые социальные лжецы, которые лгут, чтобы развлекать и веселить окружающих. Есть лжецы-приспособленцы, которые чувствуют себя неуверенно и лгут, чтобы произвести впечатление на окружающих.

Судя по тому, что Уотерс практически всю жизнь проработал охранником в тюрьме, и по тому, с какой легкостью он стал направлять их беседу, стараясь увести ее от истины, Дэнс решила, что он принадлежит еще к одной категории. Он был «актером», то есть тем, для кого самым важным является управление собеседником. Такие люди не лгут постоянно, а только при необходимости и значительно менее квалифицированны в этом ремесле, нежели «высокие макиавеллисты», тем не менее они являются, в общем, неплохими обманщиками.

Дэнс сняла очки в шикарной темно-красной оправе и под тем предлогом, что линзы запотели, отложила их в сторону и надела другие, с более узкими стеклами в черной стальной оправе – «окуляры хищницы», которые были на ней во время допроса Пелла. Она встала, обошла вокруг стола и села в кресло рядом с Уотерсом.

Специалисты в кинесике называют ближайшее пространство, окружающее человека, «проксимальной зоной». Она подразделяется на «интимное пространство» – от шести до восемнадцати дюймов – и «пространство коммуникации» – от десяти футов и более. Дэнс предпочитала вести допрос внутри непосредственной «личной» зоны на расстоянии около двух футов.

Уотерса явно удивило ее перемещение, но он ничего не сказал. Кэтрин также ничего не стала объяснять.

– А теперь, Тони, мне хотелось бы еще раз обсудить кое-что более подробно.

– Да, конечно, как вам будет угодно.

Он приподнял ногу, приблизил лодыжку одной ноги к колену другой. На первый взгляд вполне рефлекторное, ничего не значащее движение. На самом деле очевидное проявление сработавшего защитного механизма.

Кэтрин вернулась к той теме, которая, как она теперь понимала, вызвала у Уотерса самые сильные стрессовые проявления:

– Расскажите-ка мне еще о компьютерах в «Капитоле».

– О компьютерах?

Повторение вашего вопроса или просьбы в качестве реакции – классический индикатор обмана. Допрашиваемый пытается понять, каковы намерения следователя и какой ответ будет наиболее выигрышным.

– Да, какие у вас компьютеры?

– Ну, я же не специалист. Я не знаю. – Он стал отбивать ритм носком туфли по полу. – «Делл», кажется.

– Ноутбуки или десктопы?

– И те и другие. В основном десктопы. Их, конечно, у нас совсем немного. – Он одарил Кэтрин заговорщической улыбкой. – Бюджет штата и прочее.

И тут же рассказал ей длинную историю о финансовых сокращениях в Управлении исправительных учреждений, которая была интересна Дэнс только как пример потрясающе наглой попытки отвлечь ее.

Тем не менее она вернула его обратно:

– Ну а теперь еще немного о возможностях получения доступа к компьютерам в «Капитоле». Напомните мне об условиях.

– Я ведь вам говорил, заключенным не разрешается пользоваться компьютерами.

С формальной точки зрения он не солгал. Но ведь и не сказал, что заключенные не пользуются компьютерами. Обман при допросе не исчерпывается только откровенной ложью, он подразумевает также и замалчивание правды, и уклончивые неполные ответы.

– Они могут каким-то образом получить к ним доступ?

– Вряд ли.

Чуть-чуть беременна, отчасти мертвый.

– Извините, но я не совсем вас поняла, Тони.

– Да, конечно, мне следовало бы сказать: нет, не могут.

– Но вы говорили, что сотрудники тюрьмы и охранники имеют к ним доступ?

– Да.

– Ну, в таком случае почему же заключенный не может воспользоваться компьютером?

Первоначально Уотерс объяснил это тем, что компьютеры находятся в «контрольной зоне». Дэнс вспомнила, что в тот момент он проявил явные признаки аверсивного поведения и высота его голоса также изменилась.

И вот сейчас он сделал паузу – всего на секунду, – пытаясь, как поняла Дэнс, припомнить, что говорил тогда.

– Они находятся в зоне с ограниченным доступом. Туда допускаются только неагрессивные заключенные. Некоторые из них помогают в обслуживании кабинетов, под надзором конечно. Но им не разрешают пользоваться компьютерами.

– И Пелл не мог туда проникнуть?

– Его категория – 1А.

От Дэнс не ускользнул непрямой характер ответа. И блокирующий жест – почесывание века.

– Значит, он не допускался в… как вы назвали ту зону?

– Зона ОД. С ограниченным доступом. – Теперь Уотерс вспомнил термин, который употреблял ранее. – Или контрольные зоны.

– Контролируемые или контрольные?

Пауза.

– Контрольные.

– Контролируемые было бы более правильным названием. Вы уверены, что не «контролируемые»?

Уотерс начал волноваться:

– Ну, точно не помню. Да и какая разница? Мы пользуемся и тем и другим словом.

– А вы, случайно, не используете тот же самый термин и для других помещений? Ну, к примеру, кабинета начальника тюрьмы и комнаты охранников? Они тоже входят в контрольную зону?

– Ну конечно… То есть некоторые пользуются этой фразой очень широко, другие – меньше. Я ее впервые услышал в другой тюрьме.

– И в какой же?

Пауза.

– О, я не помню. Возможно, вы неправильно меня поняли. Я произнес ее так, как будто она какой-то официальный термин. Но на самом деле мы просто пользуемся ею в разговорах между собой. У нас ведь есть свой язык. В тюрьмах, я имею в виду. Надзирателей называют «надзиралами». Заключенных – «зэками». Все это неофициально. И вы то же самое делаете в своем КБР. Так все поступают.

Начиналась двойная игра: лжец часто пытается перейти на панибратские отношения со следователем («вы то же самое делаете»), использует обобщения типа «все», «всюду».

– Получив право на это или нет, в контрольной зоне или за ее пределами, находились ли когда-либо Дэниел Пелл и компьютер в одном помещении в одно и то же время в «Капитоле»? – спросила Дэнс низким ровным голосом.

– Я ни разу не видел его за компьютером. Клянусь. Честное слово.

Стресс, который испытывают лжецы, приводит их в одно из четырех эмоциональных состояний: они либо начинают злиться, либо впадают в депрессию, либо начинают все отрицать, либо пытаются договориться со следователем. Слова, которые произнес Уотерс, – «клянусь» и «честное слово» – вместе с преувеличенными жестами заметно отличались от его базового нейтрального поведения и свидетельствовали о том, что охранник находится на стадии отрицания. Он просто не мог принять факт содеянного и всячески пытался уклониться от ответственности.

Очень важно установить, в какой фазе стресса находится допрашиваемый, так как это позволяет следователю выбрать правильную тактику в дальнейшем. Если допрашиваемый находится в фазе гнева, лучше всего дождаться, пока он изольет все эмоции.

В случае отрицания следует наступать, забивая подозреваемого фактами.

Именно так и поступила Дэнс:

– Вы имеете доступ в то помещение, где находятся компьютеры?

– Да, конечно, ну и что? Все надзиратели его имеют… Эй, что такое? Я ведь на вашей стороне.

Типичный трюк – увиливание. Дэнс не обратила на него ни малейшего внимания.

– И вы говорили также, что существует вероятность того, что кто-то из заключенных может оказаться в этом помещении. Бывал ли там когда-либо Пелл?

– Туда допускаются только неагрессивные преступники…

– Бывал ли там когда-нибудь Пелл?

– Клянусь Богом, я его там никогда не видел.

Дэнс обратила внимание на адаптивные жесты, направленные на уменьшение напряжения: сгибание и разгибание пальцев, постукивание по полу носком туфли, поворот плеча по направлению к допрашивающему и частые поглядывания в сторону двери (лжецы бессознательно выискивают пути бегства от чрезмерного напряжения ситуации допроса).

– Вы в четвертый раз не отвечаете на мой вопрос, Тони. Итак, был ли когда-нибудь Пелл в каком-нибудь помещении в «Капитоле» рядом с компьютером?

Охранник поморщился:

– Извините. Я совсем не хотел затруднять вам беседу. Я просто немного растерялся. Мне даже показалось, что вы меня в чем-то обвиняете. Ладно, я ни разу не видел его за компьютером. Я не лгал. Меня происшедшее очень сильно расстроило. Вы можете меня понять.

Плечи у него поникли, и голова опустилась примерно на полдюйма.

– Конечно могу, Тони.

– Возможно, Дэниел когда-то и побывал в таком помещении.

Ее наступление заставило Уотерса понять, что гораздо болезненнее будет выносить процедуру допроса, чем признаться в том, о чем он до сих пор пытался лгать. И Уотерс мгновенно «перескочил» на соглашательскую стадию обмана. На этой стадии допрашиваемый уже готов признать обман, однако еще не способен представить следователю всю правду – так он пытается избежать наказания. Дэнс поняла, что настало время оставить тактику прямого наступления и попытаться помочь ему найти какой-то способ сохранить лицо.

В ходе допроса следует помнить, что враг следователя не сам лжец, а его ложь.

– Значит, – произнесла Дэнс дружелюбным тоном, откинувшись на спинку стула и таким образом выйдя из личной зоны Уотерса, – вполне возможно, что когда-то Пелл все-таки мог получить доступ к компьютеру?

– Думаю, такое вполне могло случиться. Но наверняка я, конечно, не знаю. – Голова Уотерса опустилась еще ниже. Голос звучал тихо и вкрадчиво. – Ведь… ведь работа у нас тяжелая, сами знаете. А люди часто этого не понимают. Что такое быть надзиралой.

– Уверена, что не понимают, – согласилась Дэнс.

– Нам приходится быть учителями, копами и всем чем угодно одновременно. И, – он понизил голос до заговорщического шепота, – начальство всегда смотрит нам через плечо, говорит: делай то, делай это, поддерживай порядок, сообщай, если что-то не то происходит.

– Очень похоже на родительские обязанности. Ведь за детьми тоже приходится постоянно наблюдать.

– Вот именно, совершенно точно. Как с детьми. – Широко открытые глаза – выражение аффекта, проявление сильной эмоции.

Дэнс кивнула:

– Вне всякого сомнения, вы, Тони, проявляете о заключенных искреннюю заботу. И к своей работе относитесь сознательно.

На соглашательском этапе допрашиваемые хотят, чтобы их успокоили и простили.

– Это ведь сущая ерунда. То, что случилось.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Я принял решение.

– У вас нелегкая работа. Вам приходится принимать ответственные решения практически ежедневно.

– Ха! Каждый час!

– И какое вам пришлось принять решение?

– Видите ли, Дэниел был очень не похож на всех остальных заключенных.

Дэнс сразу же обратила внимание на то, что Уотерс назвал Пелла по имени. Значит, Пелл заставил Уотерса поверить в то, что они могут быть друзьями, а затем воспользовался доверчивостью охранника.

– Что вы имеете в виду?

– У него была, как бы вам сказать… Ну, не знаю, какая-то власть над людьми, что ли. Он может пойти куда захочет, и никто не способен ему помешать. До него я такого человека в местах заключения никогда не встречал. Окружающие готовы были выполнить любую его просьбу. Выкладывали ему все, что он желал от них узнать.

– И он передавал вам информацию о других заключенных. Так?

– И очень полезную информацию притом. Такое, что никаким другим способом узнать было нельзя. К примеру, то, что кто-то из надзирателей торгует денатуратом. И один из зэков опился им. Другим способом мы просто никогда бы не докопались до виновника. Мне просто все рассказал Пелл.

– И это ведь спасло человеческие жизни.

– О да, мадам. Ну, предположим, один зэк задумал разделаться с другим зэком. Выпустить ему кишки заточкой. Дэниел мне обязательно сообщал о таких вещах.

Дэнс пожала плечами:

– И вы решили его вознаградить. Пропустили его в офис.

– Да. Телевизор в офисе каблирован, и иногда Пеллу хотелось посмотреть игры, которые больше никого не интересовали. Вот и все. Ничего серьезного. Офис, конечно, зона с высочайшей степенью безопасности. Оттуда он никуда сбежать не мог. Я совершал обход, а он смотрел игры.

– И как часто?

– Три или четыре раза.

– Значит, он мог воспользоваться и компьютером?

– Мог.

– И когда это было в последний раз?

– Вчера.

– Хорошо, Тони. А теперь расскажите мне о телефонах.

Дэнс вспомнила, что обратила внимание на стрессовую реакцию у Уотерса, когда он сказал ей, что Пелл звонил только своей тетке. Уотерс коснулся губ – блокирующий жест. Если допрашиваемый сознался в одном преступлении, то добиться от него признания во втором уже гораздо легче.

– А еще Пелл был просто помешан на сексе. Он хотел сделать несколько сексуальных звонков, и я ему позволил.

Дэнс сразу заметила отклонение от базового нейтрального поведения и предположила, что он признается в меньшем проступке, чтобы скрыть больший.

Она вновь наклонилась поближе к Уотерсу и прямо спросила:

– И как он расплачивался за них? Кредитной карточкой? Или как-то еще?

Пауза. Уотерс явно не продумал свою ложь. Он забыл, что за секс по телефону надо платить.

– Я вовсе не имел в виду звонки по тем номерам, которые печатают на последних страницах газет. Я просто неверно выразился. Дэниел звонил какой-то знакомой женщине. Наверное, той, которая ему писала. Ведь он получал очень много писем. – Слабая улыбка. – Поклонницы. Могу себе представить. Такой мужчина!

Дэнс наклонилась еще ближе:

– Но вы ведь не услышали ничего о сексе?

– Нет, я… – Должно быть, только сейчас он понял, что ничего не сказал о прослушивании звонков. Однако теперь лгать было уже поздно. – Нет. Они просто разговаривали.

– И вы слышали обоих?

– Да, я был на параллельной линии.

– Когда это было?

– В первый раз около месяца назад. Затем еще пару раз. Вчера. Когда он был в офисе.

– Звонки оттуда регистрируются?

– Нет. Местные не регистрируются.

– Значит, только междугородние?

Уотерс низко опустил голову. Он был готов сквозь землю провалиться.

– Что случилось, Тони?

– Я достал для него телефонную карточку. По которой вы набираете номер с восьмеркой, затем вводите код и нужный вам номер.

Дэнс знала такие карточки. Звонки по ним невозможно отследить.

– Вы должны мне поверить. Я бы никогда на это не пошел, если бы не та информация, которой он меня снабжал… Она была очень важной. Она спасла…

– О чем же они беседовали? – спросила Дэнс вполне дружеским тоном.

Никогда нельзя быть грубым с допрашиваемым, который признает свою вину. В данный момент он ваш самый лучший друг.

– Да о всякой ерунде. О деньгах, к примеру.

– Ну а если конкретнее?

– Пелл спросил, какую сумму она накопила, и она ответила – девяносто две сотни баксов. А он: «И это все?»

«Да, суммы крупноваты для секса по телефону», – с мрачным сарказмом подумала Дэнс.

– Потом она спросила, может ли навестить его и когда, а он ответил, что навещать его не надо.

Значит, он не хотел, чтобы она приходила. Следовательно, не будет и никаких сведений об их встрече.

– Есть какие-нибудь предположения относительно того, откуда она могла ему звонить?

– Он упоминал о Бейкерсфилде. И даже, кажется, особо подчеркнул, говоря о чем-то: «В Бейкерсфилд».

Да, скорее всего, когда просил отправиться к его тетке, забрать молоток и подложить в колодец.

– Да, припоминаю. Она говорила ему о кардиналах.

– Католических?

Смешок, хотя и жалкий.

– Нет, о птицах. О кардиналах и колибри на заднем дворе. И о мексиканской еде. «Мексиканская еда расслабляет» – вот что она сказала.

– В ее речи чувствовался какой-нибудь акцент?

– Нет, вроде никакого.

– Ее голос был высоким или низким?

– Скорее низким. Довольно сексуальным.

– Она произвела на вас впечатление умной или глупой девушки?

– Ну-у, таких вещей я определить не могу.

Дэнс почувствовала, что Уотерс устал.

– Еще что-нибудь важное вы не припомните, Тони? Ну, давайте напрягите память. Нам необходимо как можно скорее поймать Пелла.

– Да вроде больше ничего. Извините.

Она пристально оглядела Уотерса с ног до головы и поняла, что он говорит правду: больше он ничего не знает.

– Ладно. Полагаю, что пока этого будет достаточно.

Он встал. Дойдя до двери, он остановился и обернулся:

– Извините, я немного растерялся. У меня был очень тяжелый день.

– Да, день не из лучших, – согласилась Кэтрин.

Несколько мгновений он стоял неподвижно на пороге, чувствуя себя отвергнутым. Не получив ожидаемого утешения, Уотерс шаркающей походкой удалился.

Дэнс позвонила Карранео, который был на пути в пересылочное агентство, и сообщила ему информацию, полученную от охранника: что у сообщницы Пелла нет никакого акцента и голос у нее низкий. Это поможет менеджеру вспомнить женщину.

Затем она позвонила начальнику «Капитолы» и сообщила ей о случившемся. Мгновение женщина молчала, затем очень тихо произнесла:

– О!

Дэнс спросила, есть ли в тюрьме специалист по компьютерам. Начальница ответила утвердительно. Кэтрин попросила его поискать в компьютерах следы какой-либо деятельности в Сети и электронные письма, отосланные вчера. Задание не должно было вызвать сложностей, так как в воскресенье у сотрудников тюремной администрации выходной, и Пелл, скорее всего, был единственным, кто выходил в Интернет… если он действительно выходил.

– Извините, – сказала Дэнс.

– Да, спасибо.

Дэнс имела в виду не столько сам побег Пелла, сколько одно из его последствий. Она не знала лично начальницу тюрьмы, но предполагала, что руководить супертюрьмой может только талантливый человек, для которого его работа очень важна. Какая жалость, что ее карьера в системе исправительных учреждений, так же как и карьера Тони Уотерса, скоро закончится.