Читать книгу Певец. Фэнтези - Дмитрий Чугунов - Страница 16

Путь в Школу господина Фланка

В Берёзовом Доле наступила жаркая пора: делали заготовки на зиму. Не зря этот месяц называли ещё зарничником – зори сделались яркими и холодными, так что по всему телу пробегали мелкие мурашки, когда рано утром Анн выскакивал из тёплой постели во двор.

Старики говорили, что это даже хорошо: зима будет хорошей, ровной, без ошеломляющей стужи. «Серпы греют, а вода холодит», – важно изрекали они с высоты жизненного опыта.

С огородов убрали чеснок и лук. В сарае подсушивались под крышей сплетённые из них косички.

Вернувшись в Берёзовый Дол, Анн сразу же включился в работу. Обрезал вместе с матушкой засохшие побеги на малине. Собрал первые спелые плоды с яблонь и груш. Убрал падалицу.

Ещё пересаживали цветы. Некоторые страсть как не любили находиться на одном месте два года подряд. Прямо как люди.

Много возились на грядках. Рыхлили их, посыпали удобрениями, торфом, потом перекапывали, ровняли, поливали…

…Конис и Антика недоумевали, узнав о его провале.

– Мы, конечно, сами не грамотеи, но почему они тебя не взяли?! – возмущался Конис. – Ты же имя своё им написал?

– Написал.

– И понятно же написал? Нам-то вон какие длинные тексты записывал, любой их прочесть сможет!

– И площадь участка посчитал?

– Да, вышло почти пять с половиной тысяч квадратных стадиев.

– И ты сам сказал, что, кроме тебя, никто не додумался до этого!

– Теперь уже сомневаюсь, – вздохнул Анн. – Вдруг это другие написали правильно, а я нет? Мерикль принят, а он у меня всё время совета спрашивал.

– А третье испытание вообще глупое! – воскликнула Антика. – Ну разве может не мастер и ещё даже не ученик знать такие подробности в законах и обычаях?! Я уверена, что они это сделали специально!

– Чтобы отсеять неугодных? – спросил Конис.

– Конечно!

Антика попросила повторить разговор с привратником. Анн стал вспоминать подробности.

– Вот! Вот! – закричала девушка, перебивая его. – Вот причина, почему ты не принят!

– Ты не сделал взноса в Гильдию, – сказал Конис, уловивший нехитрую связь между событиями. – А отец твоего Мерикля сделал. И даже если бы ты ответил на все вопросы, тебя не взяли бы. Никакой мастер не будет учить тебя просто так, за свой счёт.

– А что же правила Гильдии? – спросил Анн. – В них ведь сказано, что от взноса освобождаются…

– Да они для простаков, вроде тебя, написаны. Отец-землемер, знакомый с обычаями, всё равно сделает за сына взнос. Иначе и ему придётся учить кого-нибудь бесплатно.

В этом и была жизненная правда, понял Анн.

Он провёл в Римоне ещё два дня. Не то, чтобы ему не хотелось домой, но он совершенно не знал, как обо всём рассказать матери. Затем всё же решился. Конис купил ему место в почтовой карете, а Антика сунула несколько монеток в карман. На почтовой станции они обнялись, расцеловались и немножко прослезились.

– Кто знает, может быть, ещё встретимся, – сказала Антика, а Конис кивнул ободряюще.

– Будем проезжать через твою деревню, найдём тебя обязательно!

– Я так счастлив, что познакомился с вами! – искренне сказал Анн. – До свиданья, друзья!

– До свиданья!

Мать, против его ожиданий, не очень огорчилась. И больше не заговаривала о Римоне и о Гильдии.

Зато заговаривали другие.

– Неудачник! – частенько кричали ему вслед злые мальчишки. – Не смог пройти испытания! Неудачник!

Даже Нель стала относиться к нему немного иначе. Она, конечно, посочувствовала ему. «Кто же мог предугадать, что они такими нечестными окажутся!» Но и только. Анн даже подумал, что ей было бы приятнее дружить с будущим землемером, чем с неудач…

А ещё она по-прежнему бегала на свиданья, и мысли её частенько оказывались занятыми другими. Анн понимал её, хотя бывало грустно в такие моменты.

В самом начале осени произошло событие, переменившее многое.

Антика подарила ему простенькую свирель и показала, как с ней обращаться. Анн на удивление быстро освоил её.

– Твой инструмент! – засмеявшись, сказала Антика.

Как только выдавалась свободная минутка, Анн тянулся за свирелью. Иногда Нель просила его изобразить «что-нибудь такое». К ним заглядывали и подружки Нель – послушать.

Он брал свирель и в свои походы к Бобровым Ручьям. Прислушивался к гулу деревьев, шелесту листьев, шороху травы, а потом осторожно вплетал в симфонию мира свой голос.

Вот там всё и случилось.

В тот раз Анн не стал забираться далеко. Его с самого утра переполняла внутренняя музыка. Он расположился под деревом недалеко от дороги и стал подбирать мелодию, которую вечером хотел подарить Нель.

И вдруг на полянке, где он сидел, появилась группа ухмылявшихся парней. Возглавлял её Смели.

Взгляд недруга упал на свирель.

– Так, и что же это такое? – спросил он, указывая на инструмент.

– Свирель, – коротко ответил Анн, выбиравший между бегством и надеждой на мирное общение.

Пока он думал, ему зашли за спину, и бежать уже не было никакой возможности.

– И зачем она тебе? Общаться со злыми духами?

– А правда, Смели, – толкнули главаря в бок, – вдруг он на нас порчу наведёт сейчас?

– Да перестань, – расхохотался здоровяк, – злые духи по ночам сильны! А сейчас день, и мы никого не боимся!

– Я не общаюсь со злыми духами, это враньё, – сказал Анн.

– Ты меня во вранье обвиняешь? – нахмурился Смели, выискивая, к чему бы прицепиться.

И нашёл.

– Ты сам врёшь! Ты всем рассказываешь, как любишь лес, а сам деревья ломаешь! Для того, чтобы из них такую ерунду делать!

И он торжествующе выхватил из рук Анна свирель, подняв её над головой. Свирель была сделана из сухого камыша, но Смели это не интересовало. Он хотел унизить Анна, а ещё сделать так, чтобы девушки в деревне не перешёптывались о его мелодиях.

– Отдай! – вспыхнул Анн.

– Расслабься, – сказал Смели, толкая его в грудь. – Никогда больше ты не станешь лицемерить! Я тебя проучу!

Он взялся за свирель двумя руками и переломил её.

– Вот так.

И бросил на траву.

Что случилось после этого, Анн помнил плохо.

Кажется, он набросился на Смели с такой яростью, что тот испугался. Смели был выше на голову и тяжелее, но Анн вцепился в него мёртвой хваткой – и бил, бил, бил. Когда не хватало рук и ног, он пытался даже кусать его. Смели наносил тяжёлые удары в ответ, но никак не мог стряхнуть его с себя. Анн ничего не чувствовал. Чудесный инструмент, подарок Антики, был сломан!.. И кем!..

Когда он пришёл в себя, рядом никого не было. Анн сидел под тем же деревом. Кровоточила разбитая губа, под глазом наливался впечатляющий синяк. На траве валялись две половинки свирели…

Мать дома ахнула.

– Кто тебя так? – негромко спросила она.

– Никто, – буркнул Анн. – Ему тоже досталось.

Мать вздохнула и пошла за холодной водой, чтобы промыть разукрашенные кровью и грязью ссадины. Очень болел разбитый рот. Только слёзы выступали на глазах не от этого…

«Может быть, её кто-нибудь сможет починить, – думал Анн. – А нет, так я всё равно сохраню её! На память о моих друзьях…»

Когда лицо зажило, он подошёл к матери, которая вязала у окна.

– Ты хочешь мне сказать что-то? – спросила она с тревогой.

– Да, мама. Я теперь знаю, что мне делать.

– Вот это и случилось, – прошептала она едва слышно, – я знала всегда, что так будет. Мальчик вырос.

И уже к нему:

– Ты решил…

– Я пойду в ту школу, мама. В ту, которая в горах, на пути в Римон. Я видел в гостинице охранника. Он учился там. И я тоже хочу учиться. Потому что в мире должна быть справедливость!

– Прямо сейчас? – спросила испуганно мать.

– Нет, завтра. На почтовой карете я проеду половину пути. У меня есть несколько монеток, чтобы заплатить вознице.

Мать прижала его к себе и заплакала. Потом сказала:

– Я испеку тебе хлеба в дорогу. Ты ведь уже всё решил.

– Да, решил.

Вечером он увидел Нель.

Та подошла к забору, разделявшему их участки.

– Очень больно было? – спросила она, разглядывая его синяки.

– Пустяки, – отмахнулся Анн. – Нель, я сказать хотел. Я ухожу.

– Куда?!

– Неважно. Ты просто знай, что я не убегаю. Я сам ухожу.

– Да я всегда знала, что ты не трус! Смели тоже досталось, если тебе интересно. Он два дня не показывался на улице.

– Я не делал ему ничего плохого, но он не любит меня.

– Потому что ты другой, я говорила тебе.

– Неважно.

– Я буду скучать по тебе, Анн, – сказала Нель.

– Я тоже буду по тебе скучать.

В дорожную сумку Анн сложил перевязанные ленточкой обломки свирели, сменную одежду и разные безделушки. Ещё взял одну из книг отца. У отца все книги были с цифрами и чертежами, а в этой страница за страницей бежали стихи. Они очень нравились ему. Жаль, что первую страницу из книги кто-то вырвал. Именно ту, на которой ставят имя поэта.

На следующий день он доехал на почтовой карете до места, где от большого тракта в сторону прибрежных скал уходила неприметная дорога. Кучер придержал лошадей, Анн спрыгнул на землю, помахал ему рукой и зашагал вперёд, в полную неизвестность.