Читать книгу Певец. Фэнтези - Дмитрий Чугунов - Страница 5

Анн знакомится с бродячими музыкантами

Гостиница просыпалась рано.

Солнечные лучики ещё даже и не заглядывали к ним в окно, как мир наполнился голосами во дворе, топотом ног в коридоре, запахами готовящейся яичницы и свежеиспечённого хлеба.

Анн открыл глаза: отец, уже одетый, стоял рядом со столом и читал какую-то бумагу. Потом он аккуратно свернул её в трубочку, перевязал лентой и повернулся к нему.

– Проснулся? Молодец. Вставай, у нас быстрый завтрак – и мы идём к наместнику. Будем ждать аудиенции.

Внизу, в большом зале, ничто не напоминало о вчерашнем. Сонная служанка разносила блюда, знакомые лица спокойно сидели за крепкими дубовыми столами и поглощали нехитрую пищу, запивая её чем-то из больших кружек. Не кричали, не веселились, как вечером, когда всё было исполнено и закончено, напротив – каждый витал мыслями в только начинавшемся дне, в предстоящих делах и событиях.

Даже охранника нигде не было, что огорчило Анна: он бы с удовольствием ещё раз взглянул на его эмблему. Её простота была необъяснимо привлекательна. Анн несколько раз видел всякого рода дворянские гербы. Два раза они попадались ему в книгах. А однажды через их деревню проезжал самый настоящий барон: мальчик как раз сидел у окна и смог рассмотреть изображение на дверцах его кареты. Какие только образы не мешали друг с другом благородные владельцы! И фантастические животные, и странные предметы в странных положениях… Эмблема же на груди охранника – три энергичных изгиба, три вершины, три скалы, соединённые последовательно – запоминалась легко и не казалась Анну вычурной.

В замок наместника отправились пешком.

На римонских улочках было уже много людей. Анн вертел головой из стороны в сторону, всё представлялось в диковинку. И невиданные дома, так отличавшиеся от жилищ их деревни, и мостовая, с крупными булыжниками, уложенными один к одному, с канавками для воды по краям, и одежда здешних жителей.

– Как здесь красиво! – не удержался Анн.

Отец улыбнулся на ходу:

– Здесь просто чистый квартал. А есть и другие места, в которых тебе понравилось бы меньше.

– Там плохо?

– Там больше грязи, пахнет не столь хорошо, да и вообще. Здесь живут состоятельные горожане, всё-таки близко к главной площади, к магистрату. А вот если бы спустились туда, – и он махнул рукой в сторону одной улочки, убегавшей вниз, – то попали бы в квартал кожевенников. Представляешь, какая там вонь в воздухе?

И он стал рассказывать между делом о том, чем живёт Римон, как устроена его городская жизнь. Кое-что Анн узнавал и сам: в первую очередь то, что в запутанных, извилистых улочках мог бы заблудиться любой гость. И в то же время потерявшийся мог бы так же неожиданно оказаться на какой-нибудь знакомой площади, свернув в узкий проход между домами и пройдя по нему два десятка шагов.

Они многое увидели по пути: сначала лотки со свежей рыбой – здесь торговали те, кто жил у самой реки. А потом квартал, в котором жили «чёрные» кузнецы. Как объяснил отец, они изготавливали только мирные предметы: косы, ножницы, печные щипцы…

– Оружия у них не купишь, – сказал отец. – Мечи и доспехи делают только в замке наместника. Конечно, у каждого горожанина найдётся что-нибудь дома для обороны, но это хранится ещё с незапамятных времён, когда нас тревожили дикие кочевники.

– Из степи? А почему?

– Раньше граница была недалеко. А в наши дни до пограничья скакать и скакать на добром коне…

– Мир такой большой?

– Да.

Они вышли на главную площадь. Римон не поражал размерами и количеством жителей, но всё же выстроил себе внушительных размеров магистрат в три этажа. Здание из песчаника, уже довольно тёмного из-за времени, венчала башенка с часами. Анн никогда не видел такого чуда. Огромный, как ему казалось, циферблат с причудливыми цифрами, справа и слева от него – какие-то дверки. Пока он стоял, заворожённый, задрав голову, за дверками что-то щёлкнуло, раздалась музыка, и на маленькую площадку впереди выехал… игрушечный рудокоп! Помахивая киркой, он двинулся к другой дверце, тоже открывшейся. Часы в этот момент стали отбивать восемь ударов. Как жаль, что рудокоп потом уехал в темные внутренности и дверки закрылись до следующего часа!

– А потом снова рудокоп появится? – спросил Анн.

– Кто-нибудь другой, – сказал отец, – в этих часах много фигурок.

– А кто их сделал?

– Какой-то мастер из далёких земель. Рассказывают, что однажды он ехал через Римон к нашему королю и тяжело заболел в дороге. Думал, что умрёт, но его здесь вылечили. И он отблагодарил город. Сначала продолжил своё путешествие, а через несколько лет вернулся – специально для того, чтобы построить эти часы. Ты представляешь, как нашим горожанам завидуют в других местах?!

– Ух, сказка…

– Даже у наместника в замке таких нет!

– А мы пойдём в магистрат или в замок? – спросил Анн.

– В замок, конечно. Магистрат ведает мирными делами, а нам воинская помощь нужна. Графа будем просить.

До замка оставалось совсем немного. К нему вела главная улица, широкая и даже более чистая, чем та, на которой стояла их гостиница. Здесь попадались не только пешеходы, но и верховые.

Замок графа стоял на небольшом холме. Прямо перед ним, в двадцати шагах от замковой стены, от реющих штандартов над ней, располагался… трактир. Чуть позже Анн понял, зачем он был тут.

Отец подошёл к воротам и вручил вышедшему к нему офицеру свой лист бумаги, перевязанный лентой.

– Ожидайте, – бесстрастно сказал офицер и ушёл.

Проход в замок снова заступили два солдата с алебардами.

– Пойдём, теперь – только ждать, – и отец направился в тот самый трактир, поразивший Анна.

Здесь ожидали своего часа просители. Они не собирались перед воротами, не шумели, не создавали подозрительной толпы, а мирно пили чай или какой-нибудь бодрящий травяной напиток.

Трактир внутри оказался даже больше, чем виделось снаружи. Несмотря на начало дня, в его прохладных залах уже кипела жизнь. Мальчика заинтересовали музыканты, которые развлекали публику несложными мелодиями.

Их было двое. Для них столы и лавки сдвинули к стене, чтобы высвободить пространство. Девушка с распущенными каштановыми волосами играла на мюзете. Анн никогда не видел такого инструмента. Под левым локтем у неё торчал какой-то кожаный мешок с выходящими из него трубками. В одной трубке были дырочки. Девушка зажимала их пальцами и тем самым извлекала удивительные звуки. А две других трубки просто гудели, но при этом очень гармонично сочетались между собой. Губами девушка зажимала четвёртую трубку, вдувая воздух в мешок.

Спутник девушки играл, широко расставив ноги, на большом двустороннем барабане. Он был абсолютно лыс.

Их мелодия лилась, как поток, звенела, журчала ручейками. В воображении возникали поля, по которым Анн с отцом ехали сюда, представлялись колебания нагретого воздуха над раскалёнными солнцем камнями, слышался говор путников, идущих по дороге. Язык музыки был прост и понятен. Всё, что было снаружи, вся жизнь и все впечатления, внезапно переносилось сюда, в прохладу маленького трактира рядом с замком.

Вдруг девушка изменила мелодию. Полузакрыв глаза, она пошла по кругу, притоптывая и отсчитывая новый ритм всем телом, а её пальцы побежали ещё быстрее по дырочкам духовой трубки. Второй музыкант подхватил новую тему, улыбаясь и энергичнее стуча по натянутой коже. Рождалась почти что плясовая.

Не дав до конца родиться танцу, девушка опять сменила ритм и тональность. Теперь в их музыке звучала грустная нотка. Услышав такую, люди не плачут, но порой просто сидят дома, у растворённого окна и думают о чём-то своём.

Анн сам не заметил, как стал негромко подпевать этой мелодии. Его собственная внутренняя музыка, слившаяся с музыкой барабана и этого чудесного духового инструмента, вдруг вышла наружу и тоже зазвучала. Сначала негромко, потом всё заметнее. Люди рядом расступились, и вышло так, что Анн оказался в круге, рядом с музыкантами. Он пел не слова, потому что не мог знать никакой песни на эту мелодию, он пел самоё мелодию.

Удивлённый отец поднялся со своего места и внимательно смотрел на Анна. Поражены были и музыканты, к счастью, не прекратившие играть. Девушка с каштановыми волосами осторожным переливом пустила в мир новую мелодию, но Анн не умолк. И как неуловим был её переход, так же неуловимо и он подстроился под неё, вошёл с нею в лад. Потом, правда, пару раз сбился, но барабанщик умело скрасил это своим инструментом, запустив басовитую дробь.

Анн умолк, когда понял, что… поёт и на него все смотрят. Он смутился и хотел куда-нибудь исчезнуть, но люди стояли тесным кругом. Музыканты подбежали к нему и в восторге начали хвалить и обнимать. Отец улыбался.

– Чей это мальчик? – спросил человек с барабаном.

– Я…. я из Берёзового Дола, – сказал Анн. – Сын землемера.

– Не хочешь ли ты играть с нами, юный талант? Мы ходим из города в город, и везде нас принимают с лаской и доверием. Если ты один, если у тебя нет семьи и не о ком заботиться, как и некому заботиться о тебе, то мы с радостью примем тебя в нашу труппу.

– Это мой сын, – сказал отец Анна, выступая вперёд.

Музыканты покачали головами.

– Мы видим по Вашей одежде, господин, что Вы человек не простой, поэтому простите нас за дерзость. Мы предложили Вашему сыну выступать с нами, и будьте уверены: его ждал бы успех у любой публики! Его голос очень красив. Но теперь, конечно, мы понимаем, что такие выступления – не его призвание.

– Я ещё не думал, кем он станет, – отвечал отец спокойно. – Однако вы правы, ему не годится выступать за деньги.

Собравшиеся встретили эти слова негромким гулом, в котором поровну были скрыты и недовольство, и уважение.

– Я благодарю вас, уважаемые музыканты, за то, что открыли мне этот талант сына. Я не догадывался о нём.

– Он, кажется, и сам не догадывался, – засмеялась девушка с каштановыми волосами. – Ведь так?

Анн смущённо молчал.

В этот момент дверь в трактир распахнулась, и посыльный графа возгласил приглашение отцу предстать перед синьором.