Читать книгу Певец. Фэнтези - Дмитрий Чугунов - Страница 9

Трудное время

– Анн, как успехи? – спросила мать. – Всё сделал, что хотел?

– Да, мама. Трудновато, но я стараюсь.

Анн отложил в сторону книгу и посмотрел в окно. Хотелось забыть всё и побегать на улице, но он поставил перед собой цель и теперь настойчиво шёл к ней. Он надеялся сдать экзамен в гильдию землемеров, чтобы его взяли туда подмастерьем, а потом, через несколько лет, он мог бы сам стать землемером, как его погибший отец. Это было данью памяти о нём. И ещё это было вопросом выживания. Пока отец заботился о них, они не знали нужды. Их семья не считалась такой богатой, как, например, мельникова, но искусство землемера всегда было востребовано и приносило постоянный доход. За долгие годы отцу удалось сделать кое-какие сбережения, вот на них Анн с матерью и жили теперь. Мать иногда получала возможность заработать несколько монет, стирая чужое бельё или присматривая за чужими детьми. Ещё они продавали лесные ягоды, грибы, которые собирал Анн. Однако, заглядывая в будущее, оба понимали, что сбережения рано или поздно кончатся, а ягодами и грибами долго не проживёшь.

И Анн открыл шкаф с отцовскими книгами. Вытащил первую, вторую, третью – те самые, в которых он ничего не понимал когда-то. Выбрал из них самые «простые» и стал читать, надеясь, что разберётся и в остальных.

Анн знал, что на экзамене в гильдии у него будет только одна попытка. Ещё пару лет сына землемера Руайя, пожалуй, будут помнить – и из уважения к памяти покойного согласятся выслушать его, согласятся посмотреть на его умения. Если он провалится, второй попытки ему не дадут. Служить в гильдии, расчерчивать крестьянские участки и участки лордов, составлять на них грамоты и заверять их будет кто-нибудь другой.

А ещё он сидел дома, потому что…

Анна стали сторониться в их деревне.

Однажды он проходил по улице и увидел знакомых ребят, игравших в «кости-бросалки». Кто-нибудь зажимал в кулаке несколько тонких косточек, а потом, подержав их несколько мгновений, разжимал хватку и бросал кучку на стол или на любую ровную поверхность. Косточки рассыпались – и надо было их собрать, осторожно поднимая по одной, так, чтобы остальные не шевельнулись, не дрогнули. У Анна великолепно получалось играть в «кости-бросалки», это была одна из его любимых игр. Он подошёл к игравшим, но те вдруг смолкли и некоторое время играли молча, без особенной охоты, а потом и вообще разошлись под выдуманным предлогом.

А ещё он вдруг заметил, что его не зовут вместе купаться на речке, не зовут, как раньше, вместе гулять по разным интересным местам. Он сделался изгоем. Мама говорила, что таковы и есть люди: пока ты или твой родственник (отец) занимает интересное место в жизни, дружбою с тобой всегда надеются воспользоваться. Когда же обстоятельства меняются, то почти всегда умирает и такая «дружба». И это было грустно.

Анн общался по-прежнему только с Нель. Всё так же делился с ней планами, болтал вечерами о всяких милых пустяках. Однако и она вынужденно вела двойную жизнь. В один день, например, не отходила от Анна, а следующий – проводила в весёлой компании деревенских девушек, уже начинавших мечтать о «милом-суженом». Анна обижало не то, что она была с другими, а то, что никогда не звала его с собой, словно бы зная, что он для тех – чужой.

– Почему вы все сторонитесь меня? – однажды прямо спросил Анн.

– Что ты!? – смутилась Нель. – Ты глупости говоришь.

– Разве ты не видишь, что я постоянно один?

– Да ведь ты никогда особенно и не дружил ни с младшим сыном мельника, ни с трактирщиковыми детьми, ни с братиками Люнн, ни с моими двоюродными сёстрами! Чему же ты удивляешься?

– Ну да, – опустил голову Анн, – нечему мне удивляться…

Нель стало очень жалко его.

– Ты знаешь, – сказала она, решившись, – они такое рассказывают о тебе! Только я не верю.

Анн смотрел на неё.

– Они говорят… ну, в общем, что ты привлекаешь зло.

– Но почему?! – воскликнул Анн. – Что плохого я сделал и кому?

– Никто не понимает, – сказала Нель, – почему тебя не тронул стригес.

– Значит, если бы я погиб тогда, было бы лучше…

– Совсем не лучше!

Анн не помнил, как оказался дома в ту роковую ночь. Пришёл в себя он спустя несколько дней. За это время успели и похоронить погибших, и провести полицейское расследование. Артуриус остался в живых, как и второй егерь. Они видели, как стригес взвился в воздух, на лету ударил своими когтями отца, затем так же на лету рванул страшными зубами егеря и исчез в ночном небе. Артуриус и второй егерь забились под повозку и сидели там до рассвета. Рассказывали, разумеется, что сразу же побежали за помощью, но матери Анна плохо верилось в это. В Берёзовом Доле люди графа-наместника появились далеко не сразу. Анн как раз лежал в постели, получив нервную горячку и не узнавая никого вокруг, толку от него было мало. Артуриус уже не думал, будто какой-то злоумышленник-человек повинен в смертях. Он для порядка опросил жителей деревни и тут же уехал, подальше от страшных мест. А вся история начала обрастать новыми и всё более красочными подробностями.

Главным же для односельчан стал простой вопрос: почему стригес не тронул мальчика?

Никто не понимал этого. Если бы Анн уцелел благодаря чуду, то все радостно поверили бы в чудо. Например, если бы разверзлось небо и в чудовище ударила божественная молния. Если бы он получил многочисленные раны или лишился бы руки или ноги, то все жалели бы его, упиваясь собственным добросердечием. А счастливое избавление от неминуемой смерти приводило в замешательство.

– А почему крылатый демон после этого улетел и больше не показывался ни в Берёзовом Доле, ни у соседей?

Это спросил рыжий Клюни, живший через два дома от Анна и его матери.

– Неужели мальчишка договорился с ним?

Вот это «договорился» и засело у всех в сознании. Выходит, землемеров мальчишка той же крови, что и ночная нечисть? Кошки понимают кошек, собаки – собак, а чудище именно с Анном общалось на одном языке. К слову припомнили, что Анн раньше легко приваживал к себе тех же кошек.

– Вот вырастет, силы наберётся – и превратится сам в стригеса! – пугали друг друга особенно умные головы. – Этот стригес ему слово ворожейное шепнул. Придёт срок, слово вспомнится, человек в чудище превратится!

– Эх, сынок, сынок, – плакала временами мать, – боятся тебя. Этот страх крепкий, его не забудешь просто так.

– Вырасту и уеду, – упрямо говорил Анн, морща лоб. – И тебя заберу с собой.

– Да боюсь я, что нас ещё раньше отсюда выживут.

И мать сидела и думала непрерывно о том, что ей делать. Уезжать, проситься к родственникам в дальних краях в помощники-нахлебники? А как тогда сыну сдавать экзамен на землемера? Оставаться в Берёзовом Доле? Тогда как прожить до того, как Анн сделается землемером? Ведь даже её родной брат, дядя Анна, стал заметно сторониться их.

Тянулись дни и месяцы…

Жили они очень скромно. Мать подрабатывала, Анн помогал ей, как мог. И ещё он часто гулял по лесам вокруг деревни. Однажды кто-то из деревенских увидел его, на закате шедшего в сторону Бобровых Ручьёв. Тут же растрезвонил всем, что землемеров мальчишка в ночных лесах с нечистью якшается. Впрочем, Анну теперь было всё равно.

Иногда с ним гуляла Нель. Анн рассказывал ей о деревьях, скромных лесных цветах, о звуках, издаваемых пробирающимся вдали зверем, большим или малым. Часто Нель ахала, замирая от смешанного ощущения любопытства и ужаса. Анн, словно бы в шутку, шептал ей: «Тише теперь, замри! Вон там, в кустах, медведь спит. Объелся малины и улёгся там же, где ел». – «Медведь…» – делала огромные глаза Нель и тянула его за руку, чтобы побыстрее сбежать с того места. А был ли там медведь на самом деле, кто же знал!

Правда, Нель не всегда могла пойти с ним.

Её мать часто выговаривала дочери: «Ты ведь уже девушка почти на выданье, должна думать о себе и о своём будущем. Что люди скажут об этих ваших гуляниях?!»

– А что они могут сказать? – огрызалась Нель. – Он мне только хорошие вещи показывает. Он настоящий друг.

– Вот друг-то он друг, да только тебе замуж выходить. А кто же тебя возьмёт, коль ты, как дикарка, по лесам шатаешься?

И Нель оставалась дома. К тому же у неё действительно завелись поклонники. Анн видел, как её с деревенских вечеринок провожал до дома то один, то другой. От этих поклонников были одни неприятности. Однажды кто-то изрезал ножом его рыболовную сеть, поставленную на реке в хорошем месте. Высмотрели место и испортили. В другой раз им во двор кинули дохлую кошку. Привязали к ней бумажку, на которой написали: «Поговори с ней, ублюдок!»

Мать увидела и побледнела, но ничего не сказала.

– Это плохое слово, я знаю, – сказал Анн, – но ты не переживай, я научился не обращать внимания на плохие слова.

Мать помолчала и ответила:

– Да, на плохие слова не надо обращать внимания. Сожги записку, так лучше будет.

Впрочем, выдавались и дни, когда Анн жил и радовался жизни, забывая все неурядицы и огорчения. В один из таких дней он встретил в лесу забавного старичка, о котором потом долго вспоминал.

Он вышел из дому ранним утром, захватив с собой только дорожный посох и немного хлеба и воды. С помощью посоха Анн наловчился преодолевать неширокие водные преграды, не замочив ног. Он разбегался, опирался на свой посох и буквально перелетал на другой берег. С посохом он не боялся ходить и через заболоченные места. В общем, штука была очень полезная.

Анн миновал знакомые места бобровых хаток и стал пробираться дальше. Бобровый Ручей делался всё уже и уже, попадались то прогалины чистого берега, то буйные заросли папоротника и крапивы. Анн уже не перепрыгивал с камешка на камешек, ему приходилось перелезать через поваленные деревья с гнилыми, трухлявыми от влаги сучьями и оползающей корой. Да и дневная жара начинала допекать ему, грозя превратить увлекательное путешествие в сущее мученье.

Чтобы развлечь себя, Анн стал придумывать необычные образы вокруг себя. Нель очень нравилось, когда он так фантазировал. «Вот, смотри, – говорил он ей, показывая на какого-нибудь жука, прилетевшего к ним во двор. – Это разведчик Чёрной армии. Он исполняет поручение Злого Властелина». Потом прилетала птица и склёвывала разведчика. Внимательно смотрела на них глазом-бусинкой и улетала. «На самом деле, это не птица, а добрый волшебник, – говорил он Нель, – просто он сейчас заколдовался».

«У тебя странная фантазия, – смеялась Нель. – Ребята не понимают её. Говорят, что ты придумываешь ерунду».

Анн почти обиделся на Нель тогда. Как она могла пересказывать им его истории?! Ведь это были истории не для всех.

Сейчас, когда он искал исток Бобрового Ручья, ему представлялось настоящее путешествие в дальние края. Ручей был полноводной рекой, а невысокие склоны – скалистым ущельем, за каждым деревом скрывались неведомые звери, а впереди лежал затерянный город с сокровищами. Его следовало найти и, может быть, – даже переселиться туда.

Анн не сразу понял, что добрался до цели. Ленточка воды совершенно истончилась у лесного пригорка. В земляной стене обнаружилось небольшое отверстие, из которого выбегала прозрачная влага. Она собиралась в маленькое, на полшага, болотце-копытце, кружилась в водовороте и отправлялась дальше вниз, становясь уже где-то там знакомым Бобровым Ручьём.

А наверху, на этом пригорке, сидел какой-то старичок и с улыбкой смотрел на вылезшего из лесных дебрей странника.

Анн поклонился и поздоровался. Старичок немного удивлённо поднял брови и тоже ответил приветствием.

– Это исток, – сказал Анн. – Я искал его.

– Как удивительно, – произнёс старичок, – редко кто из людей ищет истоки.

– А Вы его уже нашли.

– Я нашёл другой исток.

Теперь уже удивился Анн.

– Но ведь Вы пришли сюда же, просто немного раньше. И нашли то же самое место, что и я. Это один исток одного и того же ручья.

– Я пришёл сюда по другой тропинке, – не согласился старичок. – И поэтому я нашёл другой ручей.

– Вы хотите сказать, что мой ручей был там, а Ваш здесь? Но зачем мы будем его делить?

– Действительно, не будем, – сказал старичок. – Мне очень нравится с тобой разговаривать, юноша. Ты из деревни?

– Да, – ответил Анн. – Я люблю бывать в этих местах. Иногда у меня получается разговаривать с их обитателями.

– А вот с ним сможешь? – спросил незнакомец. На дереве в двух шагах от старичка сидел дятел.

Анн невольно протянул руку в направлении птицы, чтобы понять, её ли имел в виду старичок, но тем самым испугал дятла. Тот сорвался с места и скрылся в ветвях. Анн расхохотался.

– Не смогу.

И добавил:

– А Вас он не боялся.

– Странный дятел, да, – подтвердил старичок. – Значит, ты искал исток?

Анн кивнул.

– А зачем? У ручьёв бывают не только истоки. После того, как ручей родится, он сначала обретает себя, превращаясь в быстрину, потом делается рекой…

– А потом, в конце?

– А в конце нет уже ни ручья, ни реки.

Слова старичка очень походили на сказку, только Анн подумал, что они – вовсе не сказка. Просто у него не получалось подобрать определения для них.

– И люди почти всегда стремятся к устьям? – спросил Анн.

– Да, ты понял меня, – засмеялся старичок. – А мы вот пришли к истоку этого одного и того же разного ручья.

– Ну, мне, пожалуй, пора, – сказал Анн. – Нужно возвращаться.

– Ты можешь идти назад не вдоль воды. Вот там, – старичок показал направление, – есть тропинка. Она прямиком выведет тебя к деревне. Ты ведь уже увидел всё, что хотел?

– Спасибо, – сказал Анн. Он попрощался с незнакомцем и пошёл в Берёзовый Дол.