Читать книгу Веллер-квартет. Повести и рассказы - Дмитрий Валерьевич Мечников - Страница 11

В ординаторской, благо утренний обход уже давно закончился, находились три ОМРа. Лечащий непосредственно высокопоставленного клиента-правообладателя заведующий отделением располагался за столом и стучал по клавишам. Он, строго соблюдая закон о медицинской тайне, вносил в «Недомед» некую информацию о состоянии очередного больного и одновременно поглядывал на экран телевизора, где уже шли очередные бесполезные теледебаты на тему: «Смогут ли беседы главного гинеколога вкупе с главами администраций помочь беременным отказаться от аборта, дабы улучшить статистическую отчётность по рождаемости в масштабах страны?». Было видно, что делать несколько дел одновременно он умел в совершенстве. Заведующий был спокоен и нетороплив, лишь когда «Недомед» выбрасывал колесо ожидания, отпускал критические реплики в телевизор по адресу выступающих либо вставлял замечания в дискуссию, происходившую между двумя другими ОМРами и касающуюся оценки эффективности лечения проблемного больного с пневмонией и дальнейшей тактики ведения. В этот момент дверь ординаторской открылась и впустила великого реформатора.

– Ну, что поделываете, господа эскулапы? Видите, «ОМРами» вас не называю, ибо лечите вы меня. Не тяжело работать, особенно даме? – он заигрывающе посмотрел на докторшу. Справедливости ради надо заметить, что Вениамин Николаевич принял решение не называть врачей отделения «ОМРами» не без внутренней борьбы. Он отдавал себе отчёт, что от них существенно зависит успех лечения, претензий к качеству их работы не было, и поэтому надо называть их врачами. Но слово «врач» вставало комом в горле, порождая воспоминания о жене. А в голове всё же временами шевелилась подлая мыслишка, что все врачи того же поля ягоды, что и злосчастный стоматолог. Нужно было какое-нибудь компромиссное название, и, порывшись в памяти, Свинцов его нашёл – решил пока называть врачей эскулапами.

– Спасибо, не тяжело, всех лечим по стандартам, – доброжелательно ответила докторша.

– Спасибо, нормально! Стараемся! – отозвался лечащий реформатора завотделением. – Проводим совещание по поводу проблемного больного, – он кивнул в сторону двух других докторов, рассматривающих рентгеновские снимки в негатоскопе. – Ваше-то как самочувствие? Слабость и утомляемость поменьше? Тяжести в правом или левом подреберьях нет? – наработанно участливым тоном спросил заведующий.

– Начал было хорошо, по «Оптимизатору», спросил про основную жалобу и два составляющих её компонента. А дальше зачем про тяжесть в подреберьях? Ведь этой жалобы при начале заболевания не было, – менторским тоном спросил Свинцов. – Рассуждайте логически. Вот поступил, бог с вами, назову по-старому, больной. У него были какие-то жалобы. Вы ему по стандартам назначили лечение. Лечение по стандартам истинно и эффективно, потому что оно верно! Так или нет, я вас спрашиваю?

– Так, – отозвался лечащий эскулап, кивнул головой и мысленно состроил в кармане фигу: «Выскочка-юрист! Думает, он гений, сам ни черта в медицине не шарит, а лезет. Пусть говорит что хочет, любую тавтологию, всё равно, лишь бы побыстрее отвалил!»

– А раз лечение верно, то составляющие жалобу компоненты будут постепенно уменьшаться. Я что-то заумное говорю? Человеку станет лучше. Как же смогут появиться другие жалобы в рамках данного рассматриваемого заболевания? – строго поинтересовался Свинцов.

– Если в заданных вами контекстных рамках, то не могут, – рассудительно ответил третий эскулап, разглядывая замысловатые тени рентгеновского снимка.

– Поясни, что хотел сказать, – подозрительно прищурился Свинцов. – Ты что-то имеешь против «Оптимизатора»?

– Ну что вы, как можно. Интенсификация и ускорение врачебного мышления необходимы, потому что экономически выгодны! – верноподданным тоном продолжал третий эскулап, выключил негатоскоп и пояснил: – Как вы верно сказали, и мы согласились, в рамках рассматриваемого случая стандартизированного эффективного лечения, когда человеку стало лучше, другие жалобы появиться никак не могут.

– Никак? – спросил творец «Оптимизатора», немного озадаченный новой речевой конструкцией, где львиная доля слов были его собственными, только что произнесёнными. Он потянулся рукой почесать тыковку.

– Совершенно верно, никак! – уверенным эхом отозвался эскулап, пытаясь расписать непишущую ручку и внимательно следя из-за полуопущенных век за Свинцовым. Затем, медленно понижая громкость голоса, закончил: – Они могут стихать и постепенно уменьшаться вплоть до полного исчезновения!

– А если, скажем, на обходе больной предъявил жалобу, которой раньше не было, что тогда? – после некоторой паузы уже раскованнее и доброжелательнее спросил Свинцов.

– Тогда мы начнём работу с этой жалобой согласно первому разделу «Оптимизатора», – с готовностью ответила докторша.

– Молодцы! Вы, похоже, освоили новый материал! – похвалил собравшихся изобретатель «Оптимизатора». – Кстати, а как вы будете оценивать эффективность лечения?

– По субъективной бальной и объективной процентной шкалам, – не моргнув глазом ответил лечащий Свинцова заведующий.

– Поподробнее, пожалуйста, – впервые со дня появления в больнице из уст Свинцова сорвалось «волшебное слово».

– По субъективной шкале мы просим больного оценить остаточную выраженность компонентов жалобы, беря за основу 10 баллов как исходную величину.

– А по объективной? – подзадоривал Свинцов, глядя на третьего эскулапа. Ответ не заставил долго ждать.

– По объективной процентной шкале мы сами оцениваем, в процентах от исходных, изменения объективных данных по вектору, обращённому к нормальным показателям. Вот как это представлено на рисунке №14 «Оптимизатора». Затем вводим данные обеих шкал и в раскрывающемся поле получаем гармонизирующую сумму. Например, при остаточной выраженности компонентов жалобы «ноль» и не менее 95% изменений по объективной шкале гармонизирующей суммой, то есть исходом заболевания по-старому, будет выздоровление. Клиента-правообладателя, достигшего таких показателей, просят поблагодарить себя улыбкой за достигнутый уровень гармонии. А при…

– Всё-всё, достаточно! Браво, справились! – просветлённый взор придавал лицу Вениамина Николаевича иконописный оттенок. – Обратите внимание, в «Оптимизаторе» после обсуждения с психологами введено понятие гармонизирующей суммы. Это чтобы пролечился человек и пребывал в гармонии выздоровления или улучшения. Даже в самом неблагоприятном исходе есть своя гармония, пусть трагичная. Понятию «пребывание в гармонии» соответствует «улыбка судьбы». Когда вы, достигнув гармонии выздоровления, представляете себе, будто находитесь на прекрасном берегу моря, то голубые волны, синева неба, лучи солнца, согревающая теплота устлавших берег камешков, звуки плещущихся волн, крики чаек, шум освежающего ветра вместе и есть «Улыбка судьбы». То есть состояние достигнутой гармонии, описанной через функции репрезентативных систем. «Улыбка судьбы», по мнению психологов, необходима для лучшего закрепления положительных изменений в бессознательном клиента. Да, у судьбы есть много гармоний или улыбок! Их надо только постичь, прочувствовать, услышать!

Он с минуту помолчал в задумчивости, затем продолжил.

– Да-да, услышать… Знаете, в первый вечер моего пребывания по радио передавали квартет струнных инструментов си минор из цикла «Русских квартетов». Вот, скажу я вам, гармония такая светлая и ненавязчивая. Автора, правда, не назвали, я не сначала включил приёмник. Вы не слышали этой передачи? Исполнял «Веллер-квартет». Веллер – не тот, что всё охаивает, а другой, он играет первую скрипку в этом квартете. Завтра вечером будет продолжение передачи, и исполнят другой квартет.

– Тут и без передачи всё ясно, – безапелляционно заявил третий эскулап. – Кроме Йозефа Гайдна цикл «Русские квартеты», насколько мне известно, больше ни у кого из композиторов не встречается.

– Мне это имя неизвестно, – несколько раздражённо сказал Свинцов. – Кто это?

– Знаменитый композитор, подлинный музыкальный реформатор. Моцарт писал в письмах, что именно у Гайдна он научился писать струнные квартеты. Кроме того, он создал симфонию как жанр в современном понимании. Невероятно, но факт, что многие считали его своим спасителем. Известен такой случай. Однажды, во время гастролей в Лондоне, газеты написали, что Гайдн якобы умер. Но люди всё равно пошли на премьеру очередной симфонии. И были потрясены, увидев выходящего на сцену совершенно живого Гайдна. Они вскочили с мест и ринулись к сцене, чтобы убедиться, что это не обман зрения. В этот момент огромная люстра оторвалась и упала в партер. Но так как все были у сцены, партер был пуст, и поэтому никто не пострадал. Вроде реформатор-то от музыки, а людей уберёг, спас, выходит. Поэтому симфонию, исполнявшуюся в этот день, слушатели назвали «Чудо».

– Не забывайте, моя реформа тоже для спасения людей! – больной реформатор испытывал странную смешанность чувств. – Кстати, мне ваше лицо знакомо. Это вы ещё в первый день, не дав себе труда освоить толком «Оптимизатор», доставали меня лишними, не входящими в утверждённый перечень мыслями? Про цвет ампул, которыми я кололся до поступления в эту больницу?

– Да, это был я, – скромно согласился третий эскулап.

– Вот и запомните, никаких, слышите, никаких лишних, неутверждённых вопросов. Все вопросы придуманы и продуманы до вас! – отчеканил Свинцов. – Вам надлежит навсегда выкинуть этот дурацкий вопрос из головы. Ясно?

– Всё сделаю как скажете, – смиренно ответил эскулап и, окинув Свинцова как бы сожалеющим взглядом, вновь сосредоточил своё внимание на изучении остальной документации того самого больного, обсуждение которого было так некстати прервано появлением реформатора. Потом вновь обратился к Свинцову: – Простите, что прерываю ваши размышления, но я не вполне понял, как и за что клиент-правообладатель будет благодарить себя улыбкой, если ему лучше не стало и он пребывает в «трагической гармонии»?