Читать книгу Пираты Балтийского моря. Сын Бога - Эдгар Крейс - Страница 10

По решению главы города Риги особо опасных преступников содержали в подземельях Рижского замка. Считалось, что оттуда сбежать просто невозможно. Даже окон в подземелье нет, а наружу ведут единственные двери, за которыми несёт службу стража. Но и это ещё не всё. Заключённых подземелья содержали в отдельных клетках и в кромешной тьме. Лишь во время кормления узников или по случаю приезда высокого начальства зажигали немногочисленные факелы на стенах темницы. Сами стены от непомерной сырости местами уже покрывались серо-зелёной слизью. Пол камер, наверное, не убирали с самого строительства замка, на нём лежала гнилая солома вперемешку с какими-то тёмно-бурыми массами непонятного происхождения. Смрад и темнота. В таких условиях содержали особо опасных заключённых, и они долго не выдерживали. Большинство из них умирали от различных болезней за долго до истечения своего срока заточения, но руководство тюрьмы слало бургомистру города лишь отчёт о сэкономленных деньгах на провизии для заключенных, и тот был этому весьма рад. Даже иногда, на большие праздники, делал им небольшие подарки.

Стражник подземелья, мерно бряцая огромной связкой ключей, висящей у него на широком поясе, шёл по коридору темницы, где за толстыми, покрытыми ржавчиной решётками содержались самые из самых преступников города. Он держал в руках слабо горящий факел. Огонь на нём из-за вечных сквозняков, гулявших по длинным, сумрачным коридорам подземелья, беспорядочно дёргался, но старый охранник уже давно привык к его неверному свету. Дойдя до очередной клетки с преступником, он тыкал факелом сквозь решётку и некоторое время разглядывал заключённого. Резкий перепад освещённости вызывал раздражение у обитателя клетки, они начинал ворчать, а охранник от этого только радостно щерил свой почти что беззубый рот и шёл дальше, к следующему заключённому. Эту процедуру он проделывал дважды в день – с утра и вечером, когда он заключённым разносил баланду, а практически всего лишь воду, и, если кому повезёт, то в ней можно было выловить парочку крупинок пшенки. Но это всё-таки было получше, чем совсем ничего, и заключённые ворчали, проявляли недовольство, но ели. Никому не хотелось помирать раньше времени, каждый из них надеялся выжить, но всё равно – не проходило и нескольких дней, чтобы пара-тройка заключённых не отправились в мир иной.

Стражник закончил обход и вернулся на свой пост. В это время к нему подбежал начальник стражи и, поднеся свой внушительный кулак к носу охранника, резко спросил:

– Ну, как у тебя там, всё в порядке?

– Как есть, всё в соответствии с уставом, господин начальник! Через полчаса начну разносить еду заключённым. Околевших за время моего сегодняшнего дежурства не нашёл!

– Хорошо! К нам с инспекцией сейчас прибудет сам господин бургомистр! Понял, сукин сын!

– Как есть, понял господин начальник!

– Понял он! Как с вонью в темнице?!

– А что с ними сделается, с вонью этой, господин начальник! Воняют они, как есть воняют, ещё и смердят, господин начальник!

– Нехорошо это! У господина бургомистра нос знаешь какой деликатный, он всю нашу тюремную вонь враз почует! Что нам тогда будет, а?!

– Не могу знать, господин начальник. Я уже привыкший и не слышу никаких запахов. Вроде, как и нету их?

– Это ты привыкший ко всякой вони и грязи, а господин бургомистр – человек с расположениями. Он к деликатностям разным привыкший. Ладно, открой хотя бы входную дверь – пусть темница немного проветрится!

– Слушаюсь, господин начальник!

Подчинённый пошёл открывать дверь в подземелье, а начальник стражи побежал наверх по лестнице встречать главу города. Через полчаса дверь наверху снова открылась и в сопровождении начальника охраны, вниз по лестнице стал спускаться высокопоставленный гость.

– Вот сюда, пожалуйста, господин бургомистр! – низко кланяясь гостю, произнёс начальник стражи, показывая на открытую дверь в темницу и при этом умудрился из-за спины показать кулак охраннику, стоявшему навытяжку перед двумя господами.

Начальник стражи яростно водил зрачками своих сердитых глаз, указывая подчинённому на перекошенное от брезгливости лицо бургомистра. Тот держал у своего носа надушенный белоснежный платок, вышитый по краю золотыми нитями.

– Ведите меня к самому злостному вору нашего города, – приказал бургомистр начальнику стражи. – Как его звали? А, сам вспомнил – Трубочист.

– Совершенно верно, как есть Трубочист. Он же у людей всё имущество из домов состоятельных жителей нашего города по ночам через дымовую трубу уносил, а после этого трубы у этих жертв становились такими чистыми, аки новые. Вот народ в городе и прозвал его Трубочистом, господин бургомистр, – пояснил охранник.

Доведя гостя до нужной клетки, охранник остановился и просунул факел сквозь её решётку. В тёмной глубине послышалась возня, а затем недовольный голос:

– Что уставились на меня, не в цирке!

– Поговори у меня! – рявкнул на преступника дюжий стражник. – Вмиг без баланды оставлю, тогда быстро у меня околеешь!

За решёткой недовольно засопели, но больше реплик от обитателя подземелья не последовало.

– Открой клетку! – приказал глава города.

– Как можно, господин бургомистр. Он же нападёт на вас! – забеспокоился стражник.

– Не нападёт, – уверенно произнёс бургомистр. – Ну, оглох что ли, или казённые харчи тебе надоели?!

Перепуганный стражник тут же рванул к дверям клетки и одной рукой схватился за огромный, навесной замок, а другой стал нервно нащупывать на своём поясе связку с ключами. От волнения он забыл, как выглядит нужный ключ и нервно перебирал их один за другим. Бургомистр недовольно морщился и многозначительно поглядывал на начальника охраны. В это время из темноты клетки раздался довольный смех заключённого. Его громкость усиливалась под арками бесконечного подземелья и вот уже настоящие раскаты хохота неслись по темнице. В соседних клетках тоже зашевелились, и любопытствующие обитатели подземелья прильнули к решёткам своих клеток, чтобы получше разглядеть, что там происходит с их товарищем, по несчастью.

Раздосадованный начальник стражи подбежал к охраннику, который всё это время возился с ключами, оттолкнул его от двери и вырвал из его рук связку ключей. Быстро найдя нужный, он наконец открыл дверь в клетку, оглянулся по сторонам и во всю мощь своих лёгких заорал:

– А ну-ка все по местам, недоноски царя небесного, что плетей захотели?! Кости вам давно никто не ломал, соскучились по палачу?! Марш по местам, и чтобы я ваши зенки поганые больше не видел! Всем понятно?!

Послышалось недовольное ворчание, но все заключённые как один выполнили приказ начальника стражи и спрятались вглубь своих клеток. Наступила тишина, лишь изредка прерываемая всхлипыванием Трубочиста. Он всё еще не мог успокоиться от смеха.

– А тебе что, отдельно говорить надо?! – недовольно рявкнул начальник охраны и поднял вверх свой здоровенный кулак. – А ну, замолк, и чтобы сидел тихо, как мышь на мельнице! Я тут вам всем покажу, как не тут!

Наконец, кругом всё стихло и страж порядка ещё раз грозно оглядел камеры и тут же расплылся в подобострастной улыбке и стал низко кланяться, пропуская бургомистра в клетку к главному вору города.

– Оставьте нас, – приказал глава города и забрал у охранника из его рук факел, но увидев, что тюремные надзиратели нерешительно замялись, резко повысил голос. – Вы что, недоумки, оглохли?! Последние мозги у вас в этих пещерах поотшибло?! Вон я сказал!

– Но, как же вы, а он …, – замямлил начальник охраны.

– Во-он, я сказал! – потеряв терпение заорал бургомистр.

Надзиратели дружно ломанулись к выходу, будто за ними гналась стая голодных волков. Даже забыли про связку ключей, продолжавшую висеть в открытом замке клетки.

– Ну вот, наконец и поговорить спокойно можно, – довольно произнёс бургомистр.

Глава города стал факелом освещать один за другим все углы клетки, ища где бы примостится. Свободной рукой он продолжал держать у своего мясистого носа надушенный, белоснежный платок. Прямо перед ним, на каменном полу, на полусгнившей соломе, провонявшей соломе, прислонившись спиной к стене, сидел щупленький, совсем небольшого росточка человечек, с заострённым, как нож грабителя в тёмной подворотне, носом. Остатки его одежды висели на нём лохмотьями, и лишь кое как прикрывали его полуголое тело. Из угла своей небольшой клетки он внимательно наблюдал за действиями бургомистра.

– А вы на пол, рядом со мной садитесь, господин фон Зиберман, – усмехнулся заключённый.

Глава города недовольно покосился на него, но ничего не ответил. Так и не найдя где бы пристроиться, он остался стоять, возвышаясь откормленной горой мяса и сала над полувысохшим человечком.

– Ну что же вы, господин бургомистр, растерялись, – рассмеялся Трубачист. – А помните, как мы с вами так культурненько посидели за красивым столом, в хорошей корчме, прямо накануне моей посадки? Ели такое ароматное мясо свежезарезанного молодого телёночка. А какие приправы к нему были, а вино? А юную девочку, которую я вам потом подарил к самой ночи? Неужели вы всё это уже забыли, господин фон Зиберман?

– Замолчи, я сюда пришёл не твои кабаки вспоминать! – резко ответил бургомистр и быстро оглянулся на еле видневшиеся в полусумраке темницы соседние клетки с заключёнными.

– Тогда что же? Может наши бывшие дела вас привели ко мне?

– Не бывшие, а будущие! – прошипел бургомистр и осветил лицо своего собеседника, чтобы получше увидеть его глаза. – А ты изменился, Трубочист.

– Вашими же стараниями и, скажем так: стены сего уютного заведения не способствуют улучшению состояния моего здоровья.

– Это верно, не способствуют! Вот я и пришёл сюда, чтобы позаботиться о здоровье моего давнего приятеля, – усмехнулся бургомистр.

– Ой, ли? – засомневался человечек и снова рассмеялся. – Чего-чего, а что-то мне в последнее время не верится в ваши слова. Не вы ли постарались, чтобы я остаток своих дней провёл в этой славной гостинице?

– Сам виноват! Не надо было со своих дел утаивать сумму украденного! Я тебя наводил на людей, у которых после продажи товара появлялись большие деньги, а ты что сделал? Лишнюю треть себе присвоил! Это по-твоему честно? – недовольно проворчал бургомистр.

– Так уж и треть? Всего то четвертак, – скромно потупив глаза, ответил Трубочист.

– Всего-то! – передразнил бургомистр. – Со мной надо дело вести честно или не вести вовсе, понял!

– Да понял я, понял. Как тут, в такой «полезной» для моего здоровья обстановке, и не понять этого? – медленно растягивая слова, ответил обитатель клетки.

– Вот и хорошо, что ты это себе наконец-то уяснил, – тихо произнёс бургомистр и присел на корточки. А теперь слушай сюда внимательно. Завтра тебя отпустят…

– Меня …, – радостно воскликнул Трубочист.

– Тихо ты! – зашипел бургомистр и оглянулся по сторонам, но соседние клетки будто вымерли. – Завтра ты выйдешь на свободу, но с одним условием: ты должен тихо взять кое-какое добро у одного человека и навсегда исчезнуть из моего города. Вот тогда ты останешься и цел, и богат.

– А ты меня снова не обманешь? – настороженно спросил Трубочист, одновременно пытаясь разглядеть глаза бургомистра, но его чёрные глаза полностью сливались с полутьмой, которая царила в клетке.

Заключённый затих. Множество мыслей пронеслось в его голове, но призрачный и сладкий свет надежды на свободу манил его с такой огромной силой, что противиться было просто невозможно. Поэтому слова бургомистра, брошенные на такую благодатную почву, всколыхнули его сердце с новой силой.

– Ну? – поторопил его фон Зиберман. – Или ты всё-таки предпочитаешь сгнить в этой вонючей тюрьме?

– Я согласен! – молниеносно ответил Трубочист.

– Я знал, что ты не откажешь своему старому приятелю, – довольно рассмеялся бургомистр.

– А куда мне теперь деваться? – сокрушенно ответил человечек.

– Вот именно, и если ты меня и на этот раз обманешь, то пожалеешь, что родился на свет! – рявкнул бургомистр и бросил на грязный пол уже ничем не помогающий ему носовой платок.

Своей лапищей он схватил за грудки тщедушного человечка и со всей силы встряхнул его. Голова заключенного заболталась в его руке словно это была не голова живого человека, а голова лёгкой, тряпичной куклы. Лохмотья одежды Трубочиста порвались и в руке бургомистра остался большой кусок источающей смердящий запах тряпки.

– Да ты еле жив, – бросив на пол остатки одежды заключённого, брезгливо проворчал бургомистр,

Он встал на ноги. Вытер испачкавшиеся ладони о свой новенький камзол и стал разминать затёкшие колени, одновременно продолжая внимательно наблюдая за бывшим подельником.

– Какой есть, твоими же стараниями, – растирая грудь и откашливаясь, ответил Трубочист.

– Ладно, кто старое помянет – тому глаз вон. Думаю, что мы с тобой договорились! Завтра выйдешь и пойдёшь в известный тебе кабак. Там будет для тебя подготовлена комната и еда. Можешь там есть, что захочешь, но в меру. Помни о том, что ты длительное время голодал! Ночью выспись как следует, а на следующий день мы встретимся, и я расскажу тебе, чей дом тебе надо будет потрясти. Но запомни – это последнее твоё дело в моём городе.

– А потом мне куда?

– Да хоть в Дербт, в гости к моему кузену. Пусть мой родственничек повеселится, когда к нему купцы пожалуют с претензиями! – рассмеялся бургомистр. – Денег на дорогу я тебе дам, а пока проведи здесь свою последнюю ночку! Я думаю, что ты не будешь возражать, – ведь последняя, а я устрою всё так, что своим храпом тебе в этой темнице больше никто мешать не будет!

Бургомистр быстро захлопнул клетку и, навесив огромный замок, закрыл его. Да так ловко, словно всю жизнь только и делал, что размыкал, да замыкал тюремные замки. Ещё раз осветил клетку с Трубочистом, удовлетворённо хмыкнул и быстрыми шагами направился к выходу из подземелья, где у двери висел единственный горящий факел с еле тлевшим, постоянно дёргающимся огнём. Он поднялся к закрытой двери по небольшой лестнице и у выхода из подземелья оглянулся. Освещение факела едва хватало лишь до первой клетки, а дальше была непроглядная темнота. Сильная вонь, исходящая от клеток с людьми, только усиливала ощущение плотной границы между миром света наверху и миром тьмы в подземелье. Глава города с отвращением сплюнул вниз с лестницы, открыл дверь и вышел из темницы.

В помещении караулки висели по несколько факелов на каждой из стен, и от этого казалось, что было очень светло. Бургомистру вначале даже пришлось зажмурится, настолько ярким показался свет в этом помещении, а отвратительный запах здесь уже не так сильно давил на его сознание. Рядом с ним уже стояли навытяжку стражник и его начальник. Бургомистр внимательно, словно впервые их увидел оглядел тюремщиков и медленно, тщательно выговаривая каждое слово приказал:

– За ночь всех заключённых темницы казнить! Всех! Поняли? Всех, кроме Трубочиста. Нечего этим дармоедам зазря свою казённую баланду жрать и впустую расходовать казну нашего города. А Трубочисту завтра поутру выдать пол талера и отпустить на свободу! Всё поняли?

– Но как же это можно, господин бургомистр? У нас на всех заключённых решение городского суда имеется, они почти все у нас пожизненные! Правда, заключённые и сами у нас мрут, как мухи, так что вы не волнуйтесь – все они со временем как есть у нас помрут. Это точно, даже не извольте беспокоиться! А казнить их сейчас никак не можем – у нас палач на днях прохворал. Мизинец он свой на рыбалке сильно повредил, вот и говорит, что пока он топор в руки не может взять, – попытался возразить начальник стражи.

– Так найдите нового палача! В нашем городе целая свора жаждущих подзаработать, вот и поищите желающих заняться благим делом – искоренять преступность в городе! А насчёт постановления суда – вот вам самое новое его постановление! – недовольно пробурчал бургомистр и достал из-за пазухи камзола свиток бумаги, обвитый кручёной, шёлковой нитью с висящей на ней сургучной печатью.

Начальник стражи очень аккуратно взял в руки важную бумагу, да так, будто он касается величайшей тайны и внимательно посмотрел на раскачивающуюся перед его носом печать.

– Не сомневайся, служивый, печать самая настоящая и совсем ещё свежая! – громко рассмеялся бургомистр, и быстрым шагом направился к выходу из тюрьмы, оставив за своей спиной недоумённо глядящих ему в след тюремщиков.

– Ну, всех, так всех, нашему начальству оно виднее, конечно, – пожал плечами начальник стражи и положил на видавший виды стол так и нераспечатанный свиток с решением судьи.