Читать книгу Опыт - Екатерина Сычёва - Страница 4

То, что всё изменилось безвозвратно, Ян понял сразу, как только его забрал отец из милицейского участка, куда его отвезли. Оказавшись дома, Ян заперся у себя в комнате, ничего не говоря и не объясняя, оставаясь глухим и немым на протяжении череды вопросов и недоумения, как он мог так поступить. Целый вечер он провёл в задумчивом молчании, слушая, как отец за стенкой по телефону решает созданные его сыном проблемы, нависшие над их общим будущем. Ян не о чём не думал, погруженный в темноту, кокон спасительного бесчувствия, которое ему в последние дни так не хватало. Он был опустошён, словно из него вылили всю жизнь, и был этому искренне рад.

Наутро следующего дня он сидел в кабинете директора школы и смотрел на спектакль его жизни, не принимая в нём участия. Это было без надобности, всё решат без него. Он изредка вскидывал склонённую голову, когда кто-то из присутствующих вдруг резко переходил на крик. По правде, кричали почти все. Больше всех мать Макса и его отец. Милицейский, молодой парень, которому, видимо, всё это надоело и приелось, равнодушно стоял у окна, заполняя какие-то бланки. В спокойствии с ним поспорить разве что могла Лерина мать, неотрывно смотрящая себе под ноги. Лера так же была здесь. Она, Сидоркин и Скуратович выступали свидетелями, но в отличие от последних, наперебой рассказывающих, что произошло, тем самым в первую очередь выгораживающих себя, она хранила молчание и изредка коротко отвечала, если её кто-то спрашивал.

В этот момент Ян ненавидел Леру, своего отца, одноклассников, всех, кто находился вместе с ним в помещении. Но больше всего всё же Леру, скромно стоящую рядом с матерью. Она предала его, вот что он знал, и больше ему знать не было нужды. Это главное, а всё остальное, что будет с ним, с его жизнью, уже не важно.

– Моя дочь здесь не причём, сколько раз можно повторять, что вы цепляетесь каждый раз к ней? – Иногда вскидывалась мать Леры, услышав имя своей дочери в разговоре.

– А я говорю, что без неё дело не могло обойтись. Стоит такая скромница, глазки опустила. Ручки сложила. Ага, знаем мы таких. А пострадал мой сын! Вы видели его лицо, что с ним стало?

–Тихо! Говорю вам! Тихо, товарищи, не устраивайте базар здесь!

Директор школы, единственный здесь, кто вызывал у Яна симпатию, застучал ладонью по столу. Усталое сморщенное лицо добряка вдруг приняло серьезное, и даже угрожающее выражение, которое мигом всех заставило замолчать.

– Уважаемая гражданка Телегина! Я всё понимаю, и ваше волнение за сына тоже, но давайте сначала разберемся в ситуации. Вы пытаетесь во всём обвинить этого молодого человека – указал он на Яна – и девушку, которые до этого случая имели незапятнанную репутацию и зарекомендовали себя за всё время учебы как успевающие, дисциплинированные, послушные и примерные ученики нашей школы. Напротив же – Сидоркин и Скуратович, у которых в учебном прошлом неоднократно имелись выговоры, и которых вы, как и своего сына, пытаетесь выгородить и выбелить. Насколько мне известно, ваш сын также далек от идеала, как и эти двое. Я не потрудился поговорить с директорами всех школ, в которых ваш сын учился и собрать нужную мне информацию. Поэтому, прежде чем обвинение вступит в силу, я самолично прослежу, чтобы наказали тех виновных, которые на самом деле повинны во всей этой истории, даже если виновником окажется ваш сын.

– Да что за бред! – Закричала мать Макса, и повернувшись в Яну, добавила, – Этот изверг должен быть за решёткой!

– Он понесет наказание, когда история будет прозрачной, как вода вот в этом кувшине, а сейчас в ней слишком много неясного и мутного! – оборвал её директор.

Ян не хотел выгораживать себя. Он понимал, что ставил себя под удар, как и репутацию своего отца, впрочем, но после слов Леры о том, что она не видела в поведении новичка ничего агрессивного, в нём произошло замыкание, как в розетке или приборе, временно вышедшем из строя. Но не тогда Ян был повергнут, а после слов, сказанных её матерью во всеуслышание, что её дочь боится его.

Ян хотел поговорить с Лерой, наедине без посторонних ушей, но каждый раз ловя её взгляд, полный ужаса и разочарования, он словно падал, так подкашивало его то, что он видел в отражении души своей некогда лучшей подруги. Её мать не врала. А значит это он агрессор, и с ним что-то не так, это он во всём виноват.

– Подростки. Вспомните себя в их возрасте. Те душевные муки, неуверенность в себе, через которое мы все прошли. Бушующие гормоны, извечный поиск смысла жизни, жажда признания и уважения, невозможность понять, что происходит внутри себя, не говоря уже о внутреннем мире окружающих. Это и порождает недопонимание, агрессию к чужому, к тому, что непостижимо разумом, и только сердце способно понять, будь оно открыто. Я вижу, что правды мы сегодня не добьемся, Скуратович и Сидоркин твердят, что Валуев первый налетел на Телегина, просто идущего позади и шутившего, но я не верю. Им выгодно так говорить, а Простова что-то недоговаривает, я это вижу. Возможно, здесь не обошлось без влияния матери, я так думаю, преследующую свои какие-то скрытые цели.

Директор развернулся к отцу Яна, не сводя с него глаз, отчего тот в раздражении поморщился.

– Вы замечал за сыном в последнее время что-то странное?

– Что вы имеете в виду?

– Это вы мне скажите? Вы его видите каждый день, а не я. Не может человек из мирного обитателя без причины превратиться в дикаря, кидающегося на окружающих.

– Ну, не на всех окружающих. Как вы верно подметили, это история мутная. Я думаю, моего сына спровоцировали. Ну, не мог человек просто так кинуться на другого человека. А что касается меня, то за сыном я ничего странного не наблюдал.

– Павел Семёныч уважаемый человек в нашем городе, хирург, врач от бога, пусть и растит сына в одиночку, но я, со своей стороны, уверен, что делает всё возможное, чтобы его сын стал порядочным, умным, честным, достойным уважения человеком. А вы, эээ, Лариса Сергеевна, в нашем городе совсем недавно, человек, так сказать, новый, неизвестный. И я ничего плохого сказать не хочу, но то, что вы мать одиночка, а как известно, не все матери могут найти подход к сыновьям, особенно в этом возрасте, и с учетом того, что Максим уже стоял на учете, предлагаю пока что решить вопрос полюбовно, без заявления в милицию.

– Что это значит? При чём здесь мать одиночка, при чём здесь учёт?! Это в прошлом, и за него мы сполна расплатились, а теперь получается, оно, как клеймо будет преследовать нас всю жизнь?

– Не горячитесь. Давайте, посидим сегодня с вами где-нибудь, и всё обсудим. – Вмешался Павел Семёнович.

Ян наблюдал, как отец покровительственно берет мать новичка под руку, склоняясь к её уху, и волна отвращения нахлынула на него, перекрывая кислород, застилая глаза.

Его отец был симпатичным мужчиной лет пятидесяти. Седина в волосах, импозантная, высокая, хорошо сложенная фигура в сером костюме, пронзительные карие глаза и орлиный нос производили впечатление благородное, смешанное с почтением и благоговением, редко кого оставляющим равнодушным, особенно женщин, которые, надо сказать, были слабостью Павла Семеновича. На этот раз его обаятельность также возымело действие, и Телегина Лариса Сергеевна растерянно согласилась на неуместное, по разумению всех присутствующих, предложение, хотя, возможно, и считала это неправильным.

Мать новичка была статной женщиной средних лет, ухоженной и в первой молодости может быть даже красивой, если судить по чертам лица, потерявшим со временем свою свежесть и упругость. Немного располневшая фигура была выгодно подчеркнута тщательно подобранным туалетом, а шлейф приятных духов, умело сделанный макияж, ухоженные руки – всё это говорило о том, что эта женщина любит себя и своё тело. Отец Яна, уже никого не стесняясь, во-всю старался поставить себя в выгодное положение, дающее ему право на легкий флирт, которым он хотел убить двоих зайцев сразу: выгородить непутевого сына и поиметь легкую, ни к чему не обязывающую интрижку со зрелой, уверенной в себе женщиной.

Это видели все, и все понимали, что конфликт будет исчерпан, поэтому директор, с согласия всех сторон, объявил вынужденное собрание законченным, пока не будет выяснены новые обстоятельства столь печального для их школы случая. Все с радостью покинули кабинет, направляясь по своим делам. Только в дверях Ян снова посмотрел на Леру, но та, следуя за матерью, которую, казалось, ничего не возмутит, упорно делала вид, что не замечает его взгляда. В нерешительности остановившись, он по указке отца направился домой, так толком и не поняв, что произошло.