Читать книгу Опыт - Екатерина Сычёва - Страница 5

Не понял Ян, что произошло и через две недели спустя, когда, стоя перед трюмо, надевал свой парадный костюм, так же, как и остальные его вещи, ставшим ему коротковатым. В пол уха слушая указания отца, он пытался пригладить волосы, и заодно уложить их на уши, оттопыренные в разные стороны его головы, как приставные локаторы.

– Ян, ты понял меня? Веди себя без агрессии. От этой женщины и её сына сейчас зависит твоё будущее и моя репутация, и я не хочу ставить и то и то под угрозу.

– Скажи честно, что хочешь затащить её в постель.

– Ян, это становится не смешно.

– А я и не шучу.

– Ян, я прошу тебя…

– Быть благоразумным и т.д. и т.п. Знаю.

– ЯН!

– Хорошо, пап, Я ПОНЯЛ.

Хотя, ничего не понял. Еще совсем недавно он и представить себе не мог, что влюбится в лучшую подругу, а затем возненавидит её, и в придачу будет строить из себя клоуна, разыгрывая представления доброжелательности перед тем, на кого он заслуженно поднял руку за попытку унизить и растоптать его. Теперь ему предстоит снова пройти стадию унижения, только дать выход эмоциям он уже не сможет, обязанный возместить свою предыдущую несдержанность к неприятнейшему лицу. Это возмездие проигравшего, своим поражением достигшего победы. Думая над этим парадоксом, Ян заодно посматривал через зеркало на отца, стоящего в нижней майке и трусах и гладившего брюки.

Ян привык к бесконечным, постоянно сменяющимся романам отца, поэтому не видел ничего удивительного, что и в этот раз он не упустил своего шанса засунуть свои причиндалы между ног очередной, для Яна в какой-то момент ставшими на одно лицо, особы с сиськами. Он не запоминал, как их зовут, кто они есть, и даже видя на улице какую-нибудь привлекательную женщину, не опрокидывал возможности, что это бывшая или теперешняя любовница отца. Сын никогда по этому поводу не скрывал своего сарказма и иронии, за которыми скрывалась, возможно, бессознательная обида, зависть и презрение к чужой слабости.

Обида была за мать, за то, что возможно первые измены отца и толкнули её на тот шаг, воплотившийся в километры и года, разделившие их, скорее всего, уже навсегда. С завистью тоже было понятно. Возможно, Ян тоже был бы не против так развлекаться, как делал это его отец, просто и без напряжения, без лишних чувств, комплексов и проблем. Но всё же непостоянность отца к женщинам, вечный поиск коллекционера, собирающего свою коллекцию, и одержимого ей, не могло не вызывать в Яне неприязнь, и даже гадливость при мысли о череде сменяющихся тел, с их органическими несовершенствами и физическими недостатками.

– Интересно, а если бы какая-нибудь из твоих женщин увидела тебя в таком виде, она бы после этого захотела быть с тобой?

– Ты плохо знаешь женщин, сын мой, точнее, совсем не знаешь. Любая бы женщина умилилась, увидев мужчину с утюгом, разглаживающего брюки.

Ян только хмыкнул, не заметив в отце с торчащими волосатыми ногами из-под семейных трусов ничего умилительного, скорее смешное и что-то карикатурное.

– Конечно, я куда больше произвожу впечатление в докторском халате, кто ж спорит…

***

Сидя за столом, с примитивными котлетами и закусками, купленными в магазине готовой кулинарии, Павел Семёнович, держа бокал, произносил тост за знакомство, пытаясь своим громким звучным басом перекрыть неловкость, воцарившуюся в комнате с холостяцким убранством.

Лариса Сергеевна, сидя рядом с избитым сыном, в этот раз молчаливым и задумчивым, из-под густых бровей осматривающим неприязненным взглядом отца и сына, пыталась также со своей стороны внести капельку разрядки в атмосферу настороженности и напряженности, накладывая всем в неимоверных количествах салат и пюре, ближе всего стоящих в ней.

– Спасибо, мне хватит. – Отвел руку женщины Ян, когда она во второй раз за минуту поднесла к его тарелке полную ложку винегрета.

– Так вот, на чем я остановился. Я очень рад, что у меня дома сейчас сидят такие замечательные люди, и хотя, меня и Яна с ними свёл, может, и не очень приятный инцидент, но я уверен, что мы забудем про него, и продолжим наше знакомство непринужденно и легко, чтобы оно в конце концов, превратилось в крепкую, настоящую дружбу.

– И чем же мы с матерью такие ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ? – Сидя от Яна по другую сторону стола, накрытого белого скатертью, спросил Макс, с нахальной, дерзкой усмешкой на полных, в жиру котлет, губах. Ян же так и не к чему не притронулся, испытывая непреодолимую неприязнь, постепенно превращавшуюся в злость, которую он безуспешно пытался подавить.

– Максик, не надо.

– Чем замечательные? Дорогой молодой человек, вы не цените ни себя, ни свою красавицу мать, родившего такого красивого юношу.

– В моей красоте она отношения не имеет, как видите, мы с ней совершенно не похожи, скорее здесь повинен тот чувак, который присунул ей и сразу же сбежал, как почувствовал, что запахло жаренным. Да, к тому же мое лицо, благодаря вашему сыну, сейчас вряд ли можно назвать красивым.

От слов парня отец Павел Семёнович поперхнулся, а Ян, не сдержавшись, прыснул, смотря на растерянное, ошарашенное лицо отца, привыкшего всё держать под контролем.

– Макс!

Мать новичка в ужасе прикрыла рот рукой.

– Поколение. Мой сын такой же! Ни капли стыда и смущения.

– Вы правы. Сколько не воспитывай… знаете, очень трудно растить сына одной. Иногда чувствуешь вину, за то, что где-то чего-то недоглядела, не додала, как сейчас.

Павел Семёнович согласно закивал:

– Я вас прекрасно понимаю, сам ращу сына один. Поверьте, сколько бы мы не старались, не тратили на своих сыновей душевных и материальных средств, современный мир, с его все доступностью и развращенностью всё равно будет влиять на них, отнюдь, не в лучшую сторону.

– О да! Чего стоит этот интернет. И насчет вседозволенности и развращенности вы верно подметили. А скажите, если вам не покажется мой вопрос нескромным, ваша жена умерла? Или просто в разводе?

– Она бросила нас…

Отец говорил высокопарно, как всегда, с маской лицемерной скорби, делавшей этот пафос уже гротескным и несуразным. Нелепость всему этому напыщенному диалогу, в добавок, придавали жесты жеманности Ларисы Сергеевны, каждый раз после слов Павла Семеновича преувеличенно вскрикивавшей.

– О, это ужасно. Нет, такого я не понимаю, ладно мужчины уходят от женщин с детьми, но чтобы женщина бросила своего ребёнка…

– Да, это прискорбно. Мне было очень тяжело, да и сейчас нелегко, если вы понимаете о чем я.

Ян, старался не засмеяться над всем этим фарсом, комедией, которая всего лишь была начальной интерлюдией, предшествующей сближению двух уже немолодых людей, неожиданно понравившихся друг другу, но не знающих, как это выразить, чтобы не поставить себя в смешное положение. О том, что они смешны уже тем, что боятся быть смешными, они по ходу дела и не догадывались.

Покосившись на Макса, Ян по выражению лица новичка неожиданно для самого себя осознал, что они за одно, и в их же интересах объединиться, чтобы не допустить рокового сближения их родителей. Этого не хотели они оба по известным причинам их конфронтации и взаимной неприязни.

– По правде говоря, пап, я не заметил, чтобы уход мамы как-то повлиял существенно на твою жизнь. Ты с легкостью всегда находил ей замену, даже когда жил с ней.

– Ян, это выходит за все рамки приличия. – Прикрикнул выведенный и себя Отец.

Ян подмигнул Максу, и тот, всё поняв, не упустил случая подыграть ему. Между ними возник негласное перемирие, некого рода временная солидарность, призванная для одной единственной цели: не дать их родителям закрутить роман друг с другом.

– Ну, моя мама, по правде говоря, тоже в мужском обществе никогда не нуждалась. Я даже сбился со счёта, сколько у неё их было…

– Макс!

– Хватит.

Воскликнули мужчина и женщина одновременно, наконец, поняв непримиримость их сыновей.

– Мне кажется, молодые люди, что личная жизнь ваших родителей вас не касается. – Подытожил бескомпромиссно Павел Семёнович, не терпящим возражения тоном.

– Боюсь, пап, касается, хотя бы потому, что мы сидим за этим столом и все слышим и видим.

– Тогда выйдете вон! Молодежь, всё опошляет вокруг себя.

– Не говорите.

Ян махнул головой Максу, они вылезли из-за стола, направляясь в комнату Яна. Закрывшись, они снова поглядели друг на друга, увидев, что больше их не объединяет чувство товарищества и единомыслия, рождённое общей целью. Оба почувствовали смущение. Все никак не начавшийся разговор стоял между ними, как физическая преграда, о которую они постоянно спотыкались, пытаясь подойти друг к другу. Яну Макс уже не казался высокомерным ублюдком, теперь он видел перед собой простого парня, точно так же как и он, неуверенного в себе, но тщательно это скрывающего.

– А где вы раньше жили? Вы в нашем городе недавно? – наконец, нашелся Ян.

– Спроси, где мы не жили лучше. – Невесело усмехнулся Макс.

Потрогав подбитый ещё немного заплывший левый глаз, он еще раз улыбнулся, только без горечи и иронии.

– А ты классно дерешься. Я и сам не промах, но ты уделал меня. Где-то учился?

Ян пожал плечами, не зная, что лучше сказать. Признайся, что это его первая в жизни драка, он тем самым оскорбит Макса, показывая чего стоит умение парня за себя постоять, поэтому ответил расплывчато, не касаясь конкретных подтверждений и отрицаний.

– Ну так, где-то что-то подсмотрел, где-то опробовал.

– Понятно. На улицах, значит.

– А та девчонка, ну, рыженькая, твоя? – через некоторое время спросил Макс, рассматривая на полках книги, видимо, не представлявшие для него особенного интереса.

– Лера? Мы друзья. Точнее, наверно, были.

– Ты с ней это…

– Нет, сказал же, друзья.

Яну был неприятен разговор про Леру, поэтому он не скрывал своего раздражения, надеясь, что такой не завуалированный ничем намёк будет понятен.

Макс только пожал плечами, доставая телефон.

– Слушай, а не хочешь сейчас сходить на один сейшн? Не бойся, предки так заняты друг другом, что не заметят нашего отсутствия. Там девочки клёвые будут и можно неплохо оттянуться с ними. Я пока благодаря тебе в школу не ходил, новые знакомства завел.

Понимая, что Макс говорит дело, и что его отец только рад будет их куда-нибудь на короткое время деть, Ян согласился.