Читать книгу По строкам лавандовых книг. Часть 2 - Екатерина Терлецкая - Страница 9

Сытные завтраки с семи до девяти утра за разговорами о планах на день уже стали мне даже немного нравится. За то время, что мы находимся в Монтисе я набрала несколько килограммов, хотя до сих пор страдаю от тошноты и рвоты, в основном когда поем много жирного или сладкого, а ещё когда сильно нервничаю. Ушли ссадины и синяки, в том числе под глазами, а тело приобрело более женственные формы. Внешние следы войны понемногу сходят, но чувство страха и признаки психоза стали чаще давать о себе знать. Вчера я стала задыхаться от звукозаписи фонового выстрела на актинговой площадке. Веточки лаванды уже ползли ко мне по полу, когда я услышала голос Прим и вернулась к реальности. Всё чаще предвестники лавандового психоза приходят в момент бодрствования, а не во сне как раньше, но пока ещё все продолжают считать меня просто странной, но не сумасшедшей.

На днях меня спросили: верю ли я в Бога? Странный вопрос, на который сложно дать однозначный ответ, но мои колебания вполне сошли за положительный, поэтому мне дали маленький крестик. Люди, которые заставили меня хоронить собственного друга, копать ему могилу, вряд ли заботятся о моей духовности, просто повесили на шею очередной удобный им ярлык, так я лучше вписываюсь в рамки телепроекта. Несколько дней подряд вместо съемок презентации у нас были уроки хороших манер и актерского мастерства, где тренер рассказывал какой стороной поворачиваться на сцене и как контролировать голос, чтобы текст звучал четко и внятно. Сегодня мы закончим снимать немой проморолик, останется только отрепетировать речь для бала. Сумасшедшие детские платьица и прически, по-прежнему мой основной стиль, но иногда я уговариваю Руд дать мне человеческую одежду. Самой большой приятностью стали часы, так называемого привата – после обеда нам разрешают два часа находится на территории Форда без контроля, можно побыть одним и заниматься чем угодно.

Всё настолько спокойно, плавно и лояльно, что чувство тревоги внутри нарастает с геометрической прогрессией. Что с нами сделают, когда проект будет неактуален? Что с нами сделают, если мы не сможем играть по их правилам? И дураку видно, всё сводится к замыливанию наших глаз. Нам создали некоторый образ свободы, комфорта и призрачной стабильности, но я не настолько глупая как Ореон рассчитывает, и прекрасно понимаю – этот театр вокруг для того, чтобы по-настоящему нас завербовать. Нас хотят превратить в одних из этих одурманенных местных жителей, что со стороны выглядят, точно зомбированные, под гипнозом, в эффекте двадцать пятого кадра. Они считают, что все вокруг это их выбор – правильный выбор. В идеале мы должны пропитаться любовью к Ореону и поверить во всё, что нас заставляют говорить, тогда и мы будем выглядеть правдоподобней, а главное – можно будет не переживать, что я, к примеру, выкину что-то непредсказуемое.

Граждане Ореона настолько огорожены от реалий войны, которая в нескольких километрах за высоким забором выжигает города, пропитывая насквозь кровью землю, что благодаря СМИ, где с экранов их пичкают улыбчивыми актерами, по сценарию выбравшими ОНР и борьбу против тоталитаризма, требуют новых масштабов революции. Люди словно под влиянием самого черта, жаждут «освободить» граждан подконтрольных Патриуму регионов. В этой агонии Новой Эры, псевдодемократии, свободы слова и выбора, никто не задает себе элементарных вопросов, что могут открыть глаза на скрытые мотивы Креона Деуса в ведении агрессивного мятежа, переросшего в революцию. К примеру: откуда финансовые вливания в Ореон, если прежнее производство на восемьдесят процентов закрыто, международный экспорт невозможен из-за незаконности самовольно провозглашенной административной единицы – ОНР? За счет чего с нуля построили мини государство-утопию Ореон? Во что превратился Литор?

Из новостей, которые мы в обязательном порядке слушаем чуть ли не три раза на день, я знаю, что Литор был оккупирован после провала задания, но учитывая, что никаких помпезных роликов, с героический музыкой на заднем фоне, о том, как отстраивают очередной «освобожденный» город нет, я так понимаю, Патриум не до конца отпустил свои цепкие щупальца и Литор по-прежнему варится в адском котле войны. Когда я думаю о Лидочке, Веринии и всех остальных, начинает сосать под ложечкой, и как правило, именно после этого обед просится наружу, но Руд не разрешает портить еду, оказалось меня сложно откормить. Вопросов больше чем ответов. Иногда мне кажется, что знать ответы ещё хуже. Прим по-прежнему игнорирует меня, хотя часто стал забывать об этом, и мы уже несколько раз мельком встречались взглядом.

Сегодня к завтраку эфор нарядила меня в джинсовый сарафан, кеды и заплела венок из косы вокруг головы. Из косметики разрешен только светло-розовый блеск для губ, а как же хочется увидеть себя в нормальном образе молодой девушки, а не малолетней нимфетки. Из-за всей эпатажности Руд, её очень сложно воспринимать в типичной одежде Ореона, которую она надевает, когда мы выходим из Форда.

Как обычно, я опоздала, все меня ждут, не притрагиваясь к тарелкам. Внимание эфоров приковано к новому ролику по телевизору, где добропорядочная семья вещает об аморальности узаконенных в Патриуме однополых браках и как это пагубно отразится на будущем поколении.

– Впервые я полностью согласна с промороликом. Выключите эту мерзость, иначе меня стошнит, ― говорю я, изображая рвотный спазм и плюхаюсь за стол.

– Тебя стошнит в любом случае, ― язвит Прим.

– Невоспитанная, да ещё и дикарка! Фу. Весь мир уже живет в современном мире, где любовь как таковая приветствуется в любом виде. Это естественно деточка, ― обиженно вычитывает меня Бри.

Не успела я отправить намазанный джемом тост в рот, как раздается звук сработки магнита и в холле появляется Каликс. Аппетит безнадежно испорчен. Один его вид раздражает меня больше монотонно капающей воды, ночью в душе.

– Прошу прощения, я опоздал к завтраку. Ну, впрочем, вижу, вы уже начали, так что…

– Мог бы прийти после, и не портить нам аппетит своим присутствием, ― перебиваю майора на полуслове.

Каликс одаривает меня злостным взглядом в надежде плюнуть ядом в отместку, но Руд с замечаниями идёт на опережение.

– Лаванда! Где твои манеры?

Закатываю глаза, чем провоцирую целую бурю эмоций эфора, что заходится в нытье о том, как она устала от моего хамства, и как никто не ценит её стараний, и что я неблагодарная, не пользуюсь её уроками манер. На самом деле я прекрасно отдаю себе отчет в своем несносном поведении, и, если честно, иногда специально веду себя как капризный ребенок, только бы позлить Руд. Смотреть за её манерными истериками действительно весело, но самое приятное – появляется ощущение, что не только я подневольная. Как минимум ещё один человек вынужден терпеть правила этой омерзительной игры на выживание, где ты всего лишь маленькая пешка в руках у главного игрока. Прим настолько поглощён прочтением очередного сценария, что даже не комментирует утреннюю суету за столом. Вдруг, нервно размахнувшись, он бросает листы на стол и переворачивает блюдце с клубничным джемом.

– Мы так были влюблены друг в друга, что мой отец содействовал нашему зачислению в одну группу подготовки… Отец одобрял мой выбор девушки, а мне приходилось одобрять его выбор нашего будущего, ― цитирует отрывки фраз из текста. ― Что за бред? Кто писал этот маразм? ― кричит Прим на весь холл и бьет кулаком по столу.

Я вытягиваю бумаги из липкой сладкой субстанции и бегло просматриваю текст. Не могу поверить своим глазам…

«Я влюбилась в его глаза с первой встречи».

«Её обожал мой отец, от части, за талант в стрельбе»

Они превратили нас в романтическую драму, где война, как третий лишний в любовном треугольнике. Эти мерзкие повстанцы хотят заставить меня говорить на камеру о любви к Прим. Я не готова обсуждать свои чувства к этому мальчику даже сама с собой, не то что рассказывать о них на публику. Омерзительно чувство унижения, словно я стала жертвой изнасилования, накрывает меня с головой. Без разрешения кто-то пытается воспользоваться моей душой и вывернуть всё сокровенное наизнанку. Буря сумбурных эмоций перехватывает дух. Мне хочется кричать и бить всех, кто скажет хоть слово поперек.