Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 3: Учёба. Часть 1 - Елена Поддубская - Страница 4

Бессменным дежурным по общежитию в Малаховке вот уже месяц был старик Григорий Иванович, которого все звали только по отчеству. Разглаживая поочерёдно по щекам вислые усы, щуплый мужичок рассказывал рабочим, что меняли проводку на кухне, как по его вине напарница тётя Аня заработала инфаркт и теперь лежит в больнице, а главная повариха из-за работ со сменой проводки занята на кухне и помогать отказывается.

– Вот и получается, что я ночь не спал, теперь днём без отдыха, а с вечера мне опять в ночную заступать. – Жалея себя, Иваныч моргал единственным глазом. Второй был вставной. То, что он целый месяц, работая без сменщицы, просыпался утром только тогда, когда его будила «кухня», добавлять не стал. Рабочие, помотав головами, пошли на очередной, уже как минимум десятый с утра, перекур. Для продолжения работ им необходим был особый кабель, который кто-то там должен был привезти, но никак не вёз. Слоняясь по территории, электрики наблюдали за разгрузкой привезённых столов, подзадоривая транспортников. Затем, гонимые Мироном, не терпевшим бездельников, прошли несколько кругов по стадиону, обсуждая плохое качество битумного покрытия дорожек и пока лысое футбольное поле. Покидали камешки в кольцо баскетбольной корзины. Медленно сходили к озеру и обратно. Погоняли белок, живущих в елках и туе, плотно посаженных вдоль дорожек. Наконец снова вернулись к входным воротам и уселись у траншеи, разрытой для прокладки того самого кабеля, которого у них так и не было. Дело близилось к обеду. Совсем не маясь бездельем, к нему было не привыкать, молодые мужики с нетерпением посматривали сквозь распахнутые ворота на продуктовый магазин по другую сторону улицы Шоссейной, на которой находился основной вход в МОГИФК. Сквозь стёкла окон они видели полупустые витрины и широкую в объёме Марковну. Посверкивая золотом коронок на передних зубах, продавщица не могла дождаться, когда же рабочие придут за спиртным и закусью. То, что придут, она уже знала: не первый день отирались они здесь, загружаясь в обед варёной колбасой, хлебом, томатным соком и, непременно, водкой. Сало с чесноком, глушить запах, и солёные огурцы, чтобы пить было легче, привозили с собой. Предвкушая приближающуюся трапезу, электрики считали минуты до перерыва.

Иван Иванович, решив ситуацию с госпитализацией больных, возвращался из центрального корпуса домой. Жена Валентина слегла с приступом поджелудочной железы и сидела на сладком чае с сухариками и на киселе, опять же с сухим хлебом. Выдержав для солидарности два дня такой диеты, сегодня Орлов намеревался сварить куриный бульон. Будь открыта столовая, ректор непременно поел бы там и там же взял бульон для Валентины. Но столовая не работала, даже яичницу поджарить было не на чем, что крайне расстраивало старшую повариху. Пожаловавшись Орлову на то, что работа стоит, Екатерина Егоровна предложила ректору приготовить ему горячее не его плите. В зелёном доме была другая ветка, поэтому электричество у Орловых было. Иван Иванович, зная, что Валентина на своей кухне чужих хозяек не потерпит, отказался, но попросил повариху купить ему домашнюю курицу. Валентина была так слаба, что не могла дойти до базара у станции. Возвращаясь домой с подведённым желудком, ректор с раздражением думал, что поест не раньше, чем часа через два. Перед тем, как варить курицу, её нужно осмолить над газом, разрезать, выпотрошить… Хозяйскими делами Иван Иванович почти не занимался, поэтому перспектива вернуться и встать к плите не радовала. К тому же доставала боль в правом тазобедренном суставе. «Тоже не пойми откуда взялась: бегал, бегал по утрам, всё было хорошо. А неделю назад наступил на кочку, и всё!», – вспоминал Орлов, ковыляя.

Дойдя до лоботрясов, свесивших ноги в канаву и разомлевших на все же выглянувшем солнце, Иван Иванович хмыкнул в бороду. Ректора в золотом пенсне, рабочие знали прекрасно: на прошлой неделе в пятницу они рассказывали ему, что новая проводка – гарантия того, что печи ни за что теперь не перегорят. Прошло три дня, а проводка не прокладывалась, печи не работали, канава стояла разрытой, телефон в общежитии из-за этого не работал, так как блок питания, снабжающий общежитие энергией, отключили.

– Что сидим? Из-за вас ни одно срочное сообщение не доходит, – прикрикнул ректор на электриков в синих комбинезонах. Так Иван Иванович разговаривал крайне редко. Выслушивая жалобные байки бригадира про кабель, он нетерпеливо постукивал ногой по земле. А когда рабочий закончил, Орлов ещё больше сузил глаза и прогремел:

– Значит так, трудяги до седьмого пота, я вас предупреждаю: если до завтра не завершите всё, что требуется и не закопаете вот эту самую яму, – крупнотелый и бородатый начальник ткнул на разрытую безобразную траншею, – я сам вас туда зарою. – Глядя на светлолицых и белоголовых бездельников ещё строже, ректор со всего размаху стукнул по трансформаторной будке, что стояла рядом. Золотая запонка с рукава его рубашки отлетела в канаву. С самого утра, не исключая, что ему тоже придётся ехать в Москву, Орлов был при параде. Рабочие с ухом и матами кинулись доставать ценность. Найдя запонку, бригадир вынес её ректору на ладони, как иглу Кощея, на конце которой билась жизнь.

– Нервы у тебя, шеф, ни к чёрту, – заметил работяга, заискивая.

– Нервов, может, и нет, но сила-то осталась! – ответил Орлов, довольный собой. Годы тренировок с весами даром для бывшего штангиста не прошли. Развернувшись к дому, он отошёл немного, потом повернулся и сказал теперь уже совсем спокойно и даже весело, обращаясь к бригадиру. – Завтра не закончите, позвоню вашему прорабу и будет вам под конец года и тринадцатая зарплата, и начисление премиальных.

В советских строительно-ремонтных организациях за результат отвечали сообща, а значит не отвечал конкретно никто. Но угроза лишиться денег в конце года стала той морковкой, что сдвинула ослика с места: плюнув на обед, рабочие разделились на две группы. Одна осталась на месте на случай, если появится тот, кто должен привезти кабель, вторая отправилась за кабелем на склад. Тогда как Иван Иванович, прихрамывая, спокойно пошёл домой.