Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 3: Учёба. Часть 1 - Елена Поддубская - Страница 5

Студентка МОГИФКа Лена Николина сидела в коридоре первого этажа главного здания. Рядом весело и довольно шумно разговаривали больные: на костылях, в гипсовых повязках, с перемотанными руками или ногами, в корсетах на пояснице. Учреждение прыгунье в высоту было хорошо знакомым: каждый год перед началом спортивного сезона она проходила здесь обязательную для каждого спортсмена разрядника диспансеризацию. В назначенные сроки за два дня требовалось обойти с десяток специалистов и сдать общие анализы крови и мочи. Мочу приносили с собой, и кто в чём. Стограммовые баночки от фруктового пюре, двухсотграммовые от майонеза, бутылочки в триста граммов от детских соков, пол-литровые бутылки от молока и даже литровые банки от солений требовалось оставлять на столике перед лабораторией. Казалось бы, что проще? Однако, «находчивых и бестолковых», наливших в бутылку с узким горлышком или перепутавших этикетку с именем, доставало и здесь. Отчего мужчины вполне могли оказаться беременными, а моча, налитая в плохо промытую банку, закипала от борьбы молочнокислой бактерией. Уставшие от такого разгильдяйства лаборанты жирным красным цветом писали на карточке больного рекомендацию проверить данного шутника у психиатра. Этот специалист тоже входил в список обязательных. Но одно дело попасть к психиатру на диспансеризацию, другое – пойти по направлению. Одного из товарищей Николиной по сборной Московской области, гораздого на всякого рода выкрутасы, ошалевшие медики на год отстранили от участия в соревнованиях.

Прибывшим Горобовой и Эрхарду Николина рассказала о последних новостях. Стаса Доброва из Тушино скорая увезла куда-то с сиреной, а их с Кашиной привезли сюда. У обеих спортсменок были здесь учётные карточки, так как обе были местными. Кашину оформили сразу – травмы опорно-двигательного аппарата являлись профилем заведения, тогда как, узнав про диагноз Николиной, дежурный врач поликлиники сморщился. Стационара по гинекологии на Курской не было. В терапии здесь лежали только с воспалениями желудочно-кишечного тракта, сердечными патологиями и иногда с проблемами мочеполовой системы. Понимая, что договориться с врачами скорой помощи везти больную через всю Москву по месту жительства в Химки не удастся, а вопрос по госпитализации в диспансере – прерогатива не его уровня, хирург поликлиники отправил Николину в основное здание ждать главного врача. Но главный врач с самого утра уехал в Мосздрав и, как сообщила его секретарь: «Когда будет – неизвестно».

Оставив Сильвестра Герасимовича и дальше обозревать красивые потолки и стены бывшей усадьбы, нещадно забеленные и замазанные краской, декан пошла на улицу. Через время она вернулась не одна. Выйдя в коридор в белом халате, Лев Николаевич оглядел больную студентку беглым взглядом и также быстро опросил что с ней, где она живёт, где и как лечилась.

– Понятно, – задумался Лев Николаевич, выслушав и обдумывая ситуацию. – А какой у неё разряд? – повернулся он к Горобовой, рассматривая лангет на её ноге. Декан бодро поправила костыль подмышкой.

– Между прочим, Николина – участница недавней Спартакиады школьников в Вильнюсе и кандидат в мастера спорта. Как и я, Лев Николаевич.

– Как и я, Наталья Сергеевна. Спартакиадница, говорите? – главврач снова задумался, натягивая карманы халата на круглом животе. Был он невысокого роста, коренастый и добродушный. – А вы – отец? – спросил он у Эрхарда, такого же светлокудрого, как девушка. Сильвестр Герасимович смутился; для своих сорока с небольшим лет выглядел он довольно моложаво. А в длинном кожаном плаще ещё и модно.

– Нет. Но я – главный агроном совхозного правления Астапово, где студентка Николина проходила обязательную сельхоз практику, – громко ответил Эрхард и добавил, что меры на месте были приняты своевременно и после первого обострения студентку целый месяц продержали на пенициллине. – Вроде бы ей стало лучше, а теперь вот всё опять плохо. – Мужчина развёл руками, указывая и на Николину, и на Горобову.

– У меня – бытовая травма, – поспешила уточнить Наталья Сергеевна.

– Трактор переехал? – пошутил Марков, не улыбаясь.

– Что-то вроде того. – усмехнулась Горобова, вспоминая детали обстоятельств, обеспечивших ей трещину в стопе. – Нам бы с девушкой определиться. Почему лекарство не помогло?

Лев Николаевич вытащил руки из карманов, ослабив натяжение халата на животе, упёр ладони в поясницу, слегка наклонился в сторону Николиной, вдумчиво глядя на неё, как на медицинскую карточку с историей болезни. На щеках девушки проступил предательский румянец, зрачки расширились, взгляд помутнел.

– Ничего другого, кроме пенициллина, мы, увы, тоже придумать не сможем, – ответил Марков. Казалось ситуация безвыходная, и, ещё мгновение, и он отправит всех восвояси. Наталья Сергеевна, жестом попросила у Эрхарда второй костыль и подошла к главврачу совсем близко.

– Лев Николаевич, это всё так. Но у вас в диспансере, кроме антибиотиков, есть физиотерапия, – выше на голову, женщина смотрела на Маркова, наклонив лицо и до тех пор, пока мужчина не кивнул. Это позволило перевести дух и тут же продолжить: – А также, в отличие от обычной больницы, у вас есть отделение реабилитации, где больная сможет начать курс восстановления сразу после активного лечения. – Снова последовала пауза. Опустив взгляд в пол, главврач сомневался стоит ли брать на себя ответственность. Ну да, проведут они Николиной повторный курс, на всякий случай сделают диагностику мочеполовой системы, это возможно, а дальше что? Как быть с регулярным осмотром?

– Наш гинеколог приходит исключительно для дневных консультаций и находится он при поликлинике, а не в стационаре… А если что случится ночью? – спросил он, глядя скептически. Это уже была победа. Горобова охотно подхватила нить, протянутую для обсуждения, и стала наматывать на свой властный кулачок:

– Для этого всегда есть скорая помощь. Если что-то случится ночью, то будем считать, что девушке не повезло. Тогда пусть уже везут в больницу по месту жительства. Так?

– Пожалуй. – Марков пристально рассматривал девушку. До него, как до врача, фанатизм спортсменов, способных жертвовать здоровьем, не доходил. Но для рассуждений на этот счёт времени не было. Глядя на часы в коридоре, главврач подумал, что половина рабочего понедельника миновала, а он так и не приступил к своим прямым обязанностям руководителя учреждения. На его рабочем столе лежала кипа бумаг на подпись, необходимо было сделать массу телефонных звонков, провести совещание по поводу прошедших выходных, на котором предстояло ознакомиться с медицинскими картами новых больных, поступивших сегодня. А завтра – первый на неделе операционный день, и требуется установить очерёдность операций. И так далее, и тому подобное. Под прицелом Марков держал абсолютно весь процесс лечения, потому был не просто хорошим администратором, но и толковым руководителем. Ситуация с Николиной вырисовывалась действительно нестандартной. Но Лев Николаевич прекрасно осознавал, что Горобова права, и внимание к больной с подобным диагнозом здесь, в стенах его заведения, будет совсем иным, чем в переполненном отделении любой гинекологии.

– И контингент там и тут – не одно и то же, – добавила к мысленному резюме врача Горобова, понимая его задумчивость и подтверждая, что она – тоже хороший руководитель. А хороших руководителей Марков ценил. Независимо от их пола. Поэтому и продолжал рассуждать рационально и в соответствии с реальностью. Одно дело было для Николиной попасть к роженицам и онкологическим больным городской больницы, и совсем другое – лежать среди молодёжи и спортсменов, где сама атмосфера – уже лечение.

– Оформляйте! – приказал Марков заведующей отделения терапии, которую вызвал, постучав в двустворчатую дверь отделения до сего момента закрытую для всех. – Под мою ответственность. Пусть больную сразу же осмотрит наш гинеколог, которому, как я понял, вы доверяете? – первая часть фразы относилась к заведующей терапии, вторая – к Горобовой. Врач не отреагировала никак, только что-то вписала в маленький блокнот, который носила в боковом кармане халата. Отметив, что у неё такая же привычка, Наталья Сергеевна кивнула, соглашаясь. Марков заторопился:

– Вот и ладненько. Ты, спартакиадница, не кисни. Поставим мы тебя на ноги. Наша терапия повидала тут всякого: от нильской лихорадки до сибирской язвы. Так что лечить тебя будем самым наилучшим образом, – теперь, согласившись на «эксперимент», Марков понимал, что речь идёт о престиже его заведения, пожертвовать доброй репутацией которого он не мог. А потому он деловито добавил, давая всем ощутить размеры своей власти. – После заключения нашего гинеколога, я, если потребуется, позвоню кое-куда, посоветуюсь как лучше подойти к вопросу. Идёт?

Николина была согласна на всё, лишь бы её скорее положили в кровать и укрыли одеялами.

– Спасибо, – протянул Эрхард руку, торопясь пожать её и опасаясь, как бы мужчина в белом халате не передумал. – От имени всего руководства совхозного правления спасибо.

– Здоровье наших спортсменов – основная наша забота, – выдал Марков штампованную фразу. – У вас всё? Я могу идти? – Лев Николаевич посмотрел на Горобову. Наталья Сергеевна была откровенно довольной.

– Всё, Лев Николаевич. Персональное спасибо вам также от ректора нашего МОГИФКа Орлова Ивана Ивановича, – добавила она, не забывая и о начальстве.

– Благодарствую, – расплылся Марков в улыбке, как купец, который поел жирных щей, и даже крякнул от удовольствия. – Передавайте и от меня большой привет мастерам штанги! С Иваном Ивановичем я когда-то выступал на одних соревнованиях. Вот такой мужик! – выставил врач большой палец.

Николину повели в отделение, помогая нести вещи. Марков отправился к себе. Но уже в конце коридора первого этажа его снова настиг голос Горобовой.

– Лев Николаевич, а вторую нашу студентку увидеть можно?

– Что? – врач развернулся на полном ходу и замер. Горобова и Эрхард поспешили подойти.

– Николину, —Эрхард кивнул в сторону уже закрывшихся дверей терапии, – и Кашину, – он показал большим пальцем наверх, намекая на второй этаж, – к вам от нас доставили на вертолёте.

– На вертолёте? Почему так? – информация о способе транспортировки больных удивила Маркова больше всего.

– Были на то особые обстоятельства, – сухо ответила Горобова, глядя на посторонних, появившихся в коридоре. Марков жестом попросил ребят не задерживаться.

– А-а. Понятно. Поля работают на нас, – заключил он. – А что с Кашиной? – как и у Горобовой у него была исключительная память на фамилии. Наверное, такой особенностью обладали большинство руководителей того времени.

– Вот это мы и хотели бы узнать. Её дежурный хирург послал наверх. Что-то с ногой, – ответила декан института.

– Понятно. Пошли! – предложил Лев Николаевич и возглавил процессию. Им предстояло подняться на второй этаж по мраморной лестнице, покрывать которую линолеумом, как каменную плитку на первом этаже, не стали. Отчего ступени, в сочетании с гипсовыми скульптурами на уровне пролётов, сияли всем свои великолепием. Потолок с витражами уходил вверх куполом.

«Да уж, действительно умели раньше жить, – согласился Эрхард, ощущая себя не в медицинском заведении, где и медикаментами даже не пахло, а в музее.