Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 3: Учёба. Часть 1 - Елена Поддубская - Страница 9

В женской палате, куда положили Кашину, кровати стояли, как в казарме: в два ряда и разделённые широким проходом. Соседкой Иры слева и ближе от входа оказалась цирковая артистка Света Самущенко. Девушка работала гимнасткой на канате и травму получила во время выступления. Худенькая, маленькая, чернявая, как цыганка, она минуту не могла лежать спокойно, крутилась, то что-то доставая из выделенной ей тумбочки, то складывая туда. Вот и сейчас, объясняя, как всё произошло, она отвернулась от новенькой, выставив на показ попу в прозрачных трусиках и свесившись к тумбочке головой. В палате было жарко. И отопление уже включили, и солнце, заглядывающее в огромные окна с стороны Садового кольца, грело ту самую стену, возле которой стояли кровати обеих девушек.

– Напарник натянул канат не в ту сторону. Я сразу поняла, что ноге – трындец. – Света распрямилась и села в кровати. Грубые швы на её колене напоминали брюхо фаршированного гуся, что решили запекать на Новый год. Отводя взгляд, Кашина откинулась на подушку, стараясь не думать о том, что её нога может стать такой же безобразной. Страшилок, вроде той, что рассказала Самущенко, в диспансере можно было услышать от любого. Но Ире сразу сделали укол с обезболивающим. От него она заснула и проспала до полдника. Проснулась девушка от запаха зажарки – на её тумбочке стоял поднос с обедом и даже полдником. Едва тёплый суп Кашина есть отказалась, отломила половину котлеты, съела с десяток семян гречки, не залитых соусом, отставила поднос на тумбочку и налегла на булку с компотом. Жуя, она слушала историю Светы. Остальные соседки ушли на полдник и прогулку.

Самущенко после операции по пересадке передней и задней крестообразных связок пока разрешили ходить только в туалет.

– Самое позорное – писать в утку. А придётся, – заверила она Кашину, набившую рот. – Так что готовься.

– У меня ахилл, – прошамкала Ира с полным ртом. Очень хотелось, чтобы ей сразу позволили вставать с кровати. «Иначе, как это ходить в туалет, когда на тебя смотрят девять человек?», – Кашина с грустью оглянулась на костыли, что стояли у стены за спинкой её кровати, вздохнула, протянула руку, погладила деревяшки.

– Привыкнешь, – пообещала Света. – В себе держать не будешь. А вообще, конечно, я не знаю. Может и обойдёшься без утки. Всё зависит от того, как ты перенесёшь наркоз.

Кашина снова побледнела:

– А как его можно перенести?

– Ну, некоторые на столе умирают, – Света, которой полдничная булка была противопоказана из-за строгой диеты, взяла свою подушку, зажала её между коленей и, лежа на спине, стала поднимать прямые ноги до угла в девяносто градусов. Понимая, что перепугала новенькую, она пропыхтела: – Ну, вообще-то проблемы с наркозом – крайне редки. У тебя с сердцем всё в порядке?

– Да, – ответила Кашина быстро. Очень хотелось, чтобы ей сказали что-то, вселяющее уверенность. И когда Света добавила, что волноваться не стоит, выдохнула. – Боже, как же я боюсь! Быстрее бы мама пришла.

Про то, что её родителям сообщили про госпитализацию дочери, сказала дежурная медсестра Воробьёва. Её очень любили все поциенты. Маленькая и вёрткая, она своей стриженной белой головкой и крошечным ртом походила на птичку. Кашина невольно сравнила эту Воробьёву со своей однокурсницей Лизой Воробьёвой и решила, что все-таки каким-то образом фамилия влияет на внешность. Не зря на Руси их давали либо по принадлежности: Иванов – сын Ивана, либо по профессии – Кожемяко – значит мнёт кожи, либо по внешнему виду – Лобов – от того, что у человека крутой лоб. Откуда взялась её фамилия Ира гадала долго и пришла к выводу, что Кашиными могли быть те, кто варил кашу, как кашевар. А может быть потому, что много каши ели. Тогда это точно не про неё.