Читать книгу Sabbatum. Химеры - Елена Ромашова - Страница 11

– Ну и о чем ты хочешь поговорить?

Я судорожно сглатываю. Страшно, что аж поджилки трясутся. Виктор стоит и улыбается мне с высоты своего роста, наблюдая, как я нерешительно трогаю лацкан его пиджака и иступленно кусаю губы. Мы находимся в моей палате.

– Обещай не сердиться…

– Анечка, разве можно на тебя сердиться?

Угу! Можно, Виктор. И ты сейчас это узнаешь. Савов нежно треплет за подбородок, заставляя посмотреть в его глаза.

– В общем, нужно спасти одного человека от костра. И я хочу выступить с показаниями на суде…

– Что? – Виктор непонимающе смотрит на меня. – Что за суд?

– Ну, одного знакомого будут судить, и мои показания могут спасти его.

– Что за знакомый? – Его руки соскальзывают с моих плеч, и он убирает их в карманы брюк.

– Стефан Клаусснер…

Пауза длилась мгновение, но ощущение – будто вечность пронеслась. И на смену нежности и улыбки Савова пришла холодная непроницаемая отчужденность.

– Ты серьезно? Или шутишь?

Виктор просто излучает негатив. Он презрительно поднимает подбородок и смотрит на меня сверху вниз.

– Я знаю, что его обвинили в убийстве Заклинателя Змей. Но это несправедливо!

– Аня, ты понимаешь, что говоришь? Ты защищаешь Инквизитора! Того самого, который виноват в потери тобою памяти, того, кто хотел убить тебя, того, кто обманом скрывал тебя от нас! Клаусснер ненавидит Химер и тебя заочно. И ты хочешь его спасти?

– Виктор, он не плохой… – шепчу я. Виктор практически нависает надо мной, у него страшный блеск в глазах, будто еле сдерживается, чтобы не накричать на меня.

– «Не плохой»? Это один из лучших охотников на ведьм. Ты в курсе, сколько он сжег наших? Если надо, он тебя сожжет и не поморщится! Клаусснер твою шкуру спасать не будет.

Савов наклоняется так, что теперь его глаза напротив моих. Его лицо очень близко. Я чувствую дыхание Виктора на своей коже. Савов подавляет меня. Пугает.

– Но он уже однажды спас мою шкуру…

Савов неожиданно толкает меня назад – и вот я загнана в ловушку между его руками и стенкой.

– Клаусснер спасал, потому что все хотели, чтобы ты стала, как они. Чтобы ты по щелчку Сената убивала своих Сестер и Братьев.

Каждое слово он практически выплевывает мне в лицо. В его тихом голосе слышен рык зверя.

– Кто сказал тебе про Суд? – Его рука ложится мне на горло и начинает ласкать. Пальцы, будто играючи, нежно исследуют шею. Мне становится страшно до дурноты. Мгновение – и ведь свернет ее, как цыпленку, в порыве гнева. – Так кто сказал?

– Ева Валльде…

– А-а-а! Подружка Клаусснера! Блондинка! Помню. Ну что же, я подам в Сенат обвинение в нарушении субординации.

– Нет! Виктор, пожалуйста! – я начинаю плакать и умолять. Савов смотрит на свои пальцы на моем горле. Голос не слушается, шепчу, выжимая из себя слова: – Не надо… Я сделаю все, что ты хочешь… Только не надо подставлять Еву! Помоги мне спасти Клаусснера, и я сделаю все, что ты хочешь…

Внезапно мои слова достигают цели. Савов начинает улыбаться, будто получил желаемое. Я мысленно представляю, что будет: поцелуями дело не ограничится.

– Хорошо. Мне нравится такой вариант.

Его руки медленно соскальзывают на мои плечи, а большой палец ложится на яремную впадину, нажми – и будет удушающе больно.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – он беззаботно улыбается, будто не хочет придушить.

– Ну… вроде, я и так собиралась это сделать… – лгу, пытаясь скрыть правду, что мечтаю уйти от него, что хочу другого мужчину, что Савов мне не нужен.

– Вот именно, собиралась. Но я же не дурак, Аня! Вижу, что ты готова отказаться от меня. Я хочу, чтобы ты пообещала мне выйти за меня замуж, а потом перейти от Марго в мой клан.

– Обещаю…

Я с ужасом понимаю, что цена вопроса высока. Но согласна. Я найду потом способ уйти от Виктора.

– Нет. Не так. Мне нужны гарантии. – Савов берет мою ладонь и целует. – Как клясться будешь? На крови? Или по духу?

Все. Это уже серьезно. Он просит обряд клятвы. А это значит, обмануть его будет уже нельзя.

– Я не готова…

– Хорошо! Тогда пускай горит Клаусснер синим пламенем! А его блондинка будет оправдываться перед Сенатом. Отлично! Убьешь сразу двух Инквизиторов, не прикасаясь к ним.

Он резко отталкивается от стены и идет к выходу. Паника и ужас волной накрывают меня. И я выпаливаю, прежде чем успеваю осознать, что говорю:

– Я согласна! На крови! Дам клятву на крови.

Савов оборачивается и разводит руками.

– Хорошо! Когда суд?

– Завтра…

– Завтра же и проведем обряд.

После его ухода весь день прошел серым пятном, а затем была мучительная ночь. Плакала. Пыталась найти другие решения, но ничего не находилось. Клятва – это серьезно. Не пустые слова. Это принуждение. Нарушение – смерть, притом, как твоя, так и близких родственников. Автоматически запускается родовое проклятие. Обойти Виктора не получится. Я не знаю, как дозваться до Сената. Пускай я и не совсем смертная сейчас, но я без Знака, не Инициированная, я не дозовусь до Архивариусов. А если попросить кого-то, чтобы привели? Только через кого?

Кевину нельзя соваться в Сенат. Варя откажется. Ева приведет Архивариуса, но время будет упущено, пока еще я дозовусь до Валльде. Да и чревато для нее. А завтра уже суд! То есть сегодня, если судить по московскому времени.

Рэйнольд… Любимый, прости! Я все глубже зарываюсь. Еще больше оттолкну тебя.

В мире сказок Принцессу спасает Принц, убив Дракона. В моем мире Драконы имеют человеческое обличье. И Принц может перепутать, убив не того. Либо просто уйдет, не поняв, что требуется спасение…

Утро пришло слишком быстро. Страшно. Я так и не придумала, как достучаться до Сената, обойдя Савова. Если бы Знак проявился, тогда я не была бы зависима от Виктора…

Они вошли ранним утром, когда все еще спали. Я сначала удивилась, что их пропустили в больницу, но потом вспомнила, что колдунам нет запретов от смертных.

Виктор одет в черный костюм, рядом стоял кореец в таком же костюме, но с черной рубашкой и кейсом в руках.

– Доброе утро. Архивариус Кан Син Гю. Я веду дело по обвинению Инквизитора Стефана Клаусснера в незаконном убийстве Химеры Макса Бёхайма. Меня позвали, так как у вас есть информация по этому делу. Так?

Я киваю, не в силах выдавить из себя ни слова. Позади Архивариуса пристально смотрит исподлобья Виктор, его взгляд хищный, волчий. Надо отдать должное, выглядит представительно и дорого.

– Итак, что вы хотите мне сказать? Хочу напомнить, что в своем лице я представляю Святой Сенат и его Старейшин.

Я снова киваю в ответ.

– Простите, мистер Син Гю, но девушка немного напугана. Не видите? Она недавно побывала в Карцере и пережила суд, поэтому так смущается. Можно, я поговорю с ней наедине, а потом вы продолжите?

Архивариус взмахом руки дает разрешение, молча разворачивается и выходит за дверь, оставив меня наедине с моим драконом – Виктором Савовым.

– Итак, ты, надеюсь, не передумала? Или все-таки возьмешь на себя грех за смерть Клаусснера и Валльде?

Виктор стоит в стороне, но все равно ощущение, что продолжает держать руку на горле.

– Нет. Не передумала… – Я просто не нашла других вариантов спасения и себя, и Евы со Стефаном.

– Тогда приступим к клятве?

Он достает из внутреннего пиджака маленький ритуальный нож, после чего, не поморщившись, режет им себе ладонь и передает мне.

Взяв кинжал, я почувствовала, как он переполнен темной магией: над этим маленьким серебряным предметом очень долго и страшно поработали. А это значит, что клятва будет крепкой и сильной. Резать пришлось правую ладонь, так как на левой швы. Нож был очень острым, он легко рассек кожу, и багровой полосой заалела рана.

– Сама вспомнишь слова? Или помочь?

Я вздыхаю и произношу:

– Я, Анна Шувалова, клянусь, что выйду замуж за Виктора Савова и перейду в его клан, как проявится Химерский Знак. Кровь моя – жизнь. Слово мое – камень. Сказанное не преступлю, не нарушу, не предам. Ибо тогда камень разрушится, кровь в землю уйдет. Да будет так.

Слова темные, неприятные, они зажигают черную магию, которая, как яд, ползет по моим сосудам и венам. Виктор закрепляет клятву, когда кровь смешивается при соединении наших рук.

– И ушел Каин от лица Света, и поселился в земле Нод, на восток от Эдема[6], – Савов цитирует Библию с неприятной ухмылкой. После чего произносит заклинание Sanitatum, убирает кинжал и достает черную коробочку.

– Держи. А то у тебя же нет кольца от меня.

Я открываю коробку: на черном бархате поблескивает простенькое витое золотое колечко.

– Я знаю, что ты не любишь вычурные кольца. То было ужасным, если честно, это больше подходит для невесты.

То кольцо было еще проще: серебро и сапфир. Я выпросила его у Савова на одной ярмарке, потому что очень понравилось. Он тогда подарил очень дорогое с крупным бриллиантом, которое совершенно было не моим. Оно мешалось, царапалось, цеплялось за все подряд и было тяжелым. Серебряное же было легким, незаметным и родным. Савов сдался, когда в очередной раз увидел меня без кольца. И вот на замену пришло новое.

– Дай, я надену. – Украшение скользит по безымянному пальцу левой руки. В России – это вдовий палец, в Америке на нем носят обручальные кольца. Символично получилось. Я хороню свое будущее, отдавая себя во власть Савову. Виктор легко касается моих губ, подобно поцелую жениха и невесты.

– А где то кольцо? Разве его не отдал Сенат?

– Отдал вместе с вещами. Но я не взял, – он заглядывает мне в глаза и убивает следующей фразой: – Я все вещи оставил Оденкирку.

– Зачем? – Я в шоке. Голос не слушается, воздуха не хватает, еле шепчу.

– Будет знать, как портить чужие кольца защитными заклинаниями.

Он отворачивается и идет к двери, чтобы позвать Архивариуса, я же стою, окаменев от ужаса: Савов в курсе всего, а я слепая дура, думавшая, что он не замечает мою любовь к Рэйнольду и отвращение к нему, считающая, что смогу уйти от него. Виктор меня не отпустит. Никогда. Я давно загнала себя в ловушку, а сейчас сама закрыла дверь.

Архивариус входит и что-то говорит мне. Только когда меня окликают, я возвращаюсь в реальность, которая становится кошмаром.

– Так что вы хотите рассказать?

– Клаусснер убил Химеру, защищая меня… – и я рассказываю все, что помню.

Я должна спасти Еву и Стефана. Теперь обязана.

Иначе грош цена моей жертве.

* * *

Пока она рассказывает историю своего чудо-спасения великодушным Инкизитором, у меня звонит в кармане мобильник. «Морган» светится на экране.

Извиняюсь и бесшумно ухожу из палаты.

– Да?

– О! Слышу довольные нотки!

Я не сдерживаюсь и счастливо смеюсь в трубку.

– Как все прошло?

– Все прошло идеально.

– Аня не сомневалась?

– Нет. Я жал на то, что из-за нее сожгут этих Инквизиторов. Сработало!

– Клятва?

– Дала. Она наша!

В трубке слышится довольный смех Моргана. Надо отдать должное: он гений. Хотя тут больше заслуга Кукольника и Психолога, которые смоделировали ситуацию, где Анна сама отдается нам в руки. Но все-таки я тоже молодец: сыграл, как по нотам.

– Савов! – ее яростный крик разносится по всей больнице звонким эхом.

– Женщина, не кричите! – цыкает дежурная, за что получает мощный заряд от Маргариты. Медсестра с шумом падает в обморок, сшибив своим грузным телом железный стул. Слишком громко! Это привлекает внимание. Некоторые пациенты с любопытством высовываются из палат и тоже получают от Маргариты.

– Савов! – рычит на меня Марго и подлетает, будто коршун к жертве. – Объясни мне на милость, что за суд, на который собирается Аня?

Она замахивается, чтобы ударить меня магией, но я быстрее, блокирую, шипя в ответ:

– Ну, давай. Начни душить, когда за дверью, – я киваю на палату Анны, – Архивариус из Сената. Вот он порадуется на обездвиженную медсестру и того бедолагу, в которого ты попала зарядом. Кажется, парень получил гипертонический криз.

Марго, присмирев, начинает оглядываться. К дежурной уже подбежала другая медсестра и пытается привести в чувство. Кто-то из палат побежал за доктором для второго пострадавшего.

– Что, мать твою, происходит? – Марго сипит. Она вся красная от злости. Я чувствую, как клубится в ней магия, готовая прорваться и выплеснуться с разрушительной силой.

Вместо ответа протягиваю ей телефон.

– Поговори об этом с Джеймсом.

Марго недоверчиво берет смартфон в руки и прикладывает к уху.

– Джеймс? Что происходит? Зачем это?

Мой Темный ей что-то говорит, и с каждым словом Марго все больше успокаивается. Ее магия уже не пытается прорваться и взорвать все здесь к чертям собачим.

– И как это поможет ей в определении стать Химерой?

Марго не знает, что все проворачивалось за ее спиной, а значит, не знает об истинных причинах. Наверняка, Морган сейчас ей сочиняет про то, что это еще больше отвернет Анну от Инквизиторов и склонит к Химерам.

– Психолог посоветовал?

А вот и главный козырь. Если Психолог советует, обсуждению не подлежит. Через пару мгновений телефон снова в моих руках.

– Да? Это Виктор.

– Когда у вас суд?

Я смотрю на часы.

– Через два часа.

– Отлично! Еще одно задание. Но уже от меня. Кинь Марго имя Евы Валльде в разговоре. Понятно?

Я улыбаюсь. Морган не может так просто оставить Саббатовцев в покое.

– Конечно.

И я отключаюсь. Именно в этот момент Архивариус выходит к нам. Он здоровается с Марго, после чего обращается ко мне:

– Прошу привести свидетельницу в Суд через два часа.

Я киваю в знак согласия.

– Конечно, придем. Надеюсь, Стефан Клаусснер останется жив. Мы с Анной не хотим оказаться причиной его гибели. Анна не переживет, что принесла столько страданий своей подруге, Еве Валльде. Они так сдружились! И такая самоотреченная любовь между этими Инквизиторами – Клаусснером и Валльде!

На Син Гю моя речь не производит никакого действия, а вот Марго недоуменно выгибает бровь и оборачивается ко мне.

– Самоотреченная любовь? Ева была у Анны?

Я не отвечаю. Но всем видом даю понять, что она правильно все поняла.

– Архивариус…

– Кан Син Гю.

– Простите, – Марго елейно улыбается корейцу, – я хочу официально подать заявление в Сенат о нарушении постановления Суда Инквизитором Евой Валльде в отношении Анны Шуваловой, с которой ей нельзя общаться и контактировать.