Читать книгу Sabbatum. Химеры - Елена Ромашова - Страница 12

Ева неожиданно смеется за завтраком. Гробовое молчание, в котором мы хороним Стефана, внезапно обрывается ее переливистым смехом, так что даже Сара вздрагивает от неожиданности. Смотрится пугающе. Будто Ева сошла с ума.

– Она даст показания! ОНА ДАСТ ПОКАЗАНИЯ! – еще секунду назад Валльде молча сверлила взглядом свою тарелку, не притрагиваясь к еде, – и вот Ева счастливо смеется, утирая слезы радости. – Мелани будет в суде! Стефан спасен!

Звучит безапелляционно. Звучит радостно. Мы начинаем переглядываться, чувствуя, как наша скорбь сменяется счастьем. Друг спасен! Благослови Боже Мел!

Я знал, что Ева вчера ходила к ней. Видел, какая она пошла на встречу. Ева возвращалась, проходя мимо кабинета, в котором мы с Деннард сверяли отпечатки магии по сличителю.

– Ева! – я ринулся из-за стола, вскочив, будто ужаленный. – Ты видела ее? Как она? Согласилась?

Мне было плевать, что Кристен слышит и видит мое идиотское нетерпение.

– Да. Она обещала попробовать… Вначале сразу же согласилась, но как речь пошла о Савове и его разрешении, я по лицу поняла, что будет трудно.

Савов! Ублюдок! Он закрыл мне доступ к ней. Я не успел и слова сказать, как он вышвырнул меня, будто какую-то темную сущность.

– Она что-нибудь говорила обо мне? Передавала?

– Спрашивала о тебе. Говорит, сожалеет, что выбрала Савова. Но больше ничего.

Киваю. Я все это знаю. Она постоянно просит прощения за это…

«Прости меня. Пожалуйста, прости меня…»

За что мне тебя прощать? Это я должен просить прощения, что невольно стал причиной остановки твоего сердца. С содроганием вспоминаю, как умолял возвращаться в тело. Это станет моим кошмаром. Это станет моим грехом, что не дал ангелу уйти, так как мне самому он нужен тут, на земле. Я потом всю ночь не спал, мучился мыслями о ней. Ева рискнула, была у нее! А я – нет. Трус! Слабак.

Только, чем это обернется для Мелани? Она как-то уломала Савова, чтобы пустил ее в суд. Ревность змеей поднимается во мне и шипит: что сделала Мелани для Виктора ради его согласия?

– А можно с вами на суд? – голос Кристен выводит из забытья, пока остальные счастливо обсуждают новость о согласии Мелани.

– Зачем тебе? – тихо интересуюсь, смотря на нее поверх стакана с соком. Мне не нравится ее желание поехать с нами.

– Просто посмотреть. Я никогда не была на суде Сената.

Кристен и Сара теперь сидят на местах Мелани и Кевина. Я тоже покинул прошлое место с краю, рядом с Реджиной, меня стала бесить близость к Светочу. И вот я сижу напротив своей ученицы, постоянно ощущая ее любопытные взгляды на себе. Иногда она начинает заигрывать со мной для всеобщего веселья, я же молча ем, наблюдая, как резвится Деннард, пытаясь вывести меня из себя.

– Там ничего интересного не будет.

– Мисс Реджина, можно мне с вами поехать на суд? – громко спрашивает Кристен через весь стол, игнорируя мои запреты, сразу обратившись к Светочу. Гнев на эту выскочку удушающей волной поднимается в груди. Просто невыносима!

– Конечно, можно.

Кристен победоносно улыбается мне.

– А где будет проходить суд? – Курт явно оживился.

– Рядом с нами. В Ливерпуле, – Ной хоть и не показывает явной радости, но в его движениях скользит легкость.

– С чего вдруг они решили рядом с нами? – теперь и Артур вступает в беседу.

– Наверное, чтобы ближе было разводить костер для Стефана, – Реджина произносит это прохладно, промокнув губы салфеткой и отбросив ее в сторону. – Жду всех, кто едет в суд, в час дня во дворе Саббата.

И первой уходит из-за стола. Недовольна, что Ева обратилась к Мелани, ясно как день. Но иначе нельзя было. И все это осознают. Мы за эти дни так и не нашли способ оправдать Стефана.

– Ух ты! Симпатичное! – Я делаю дурацкую оплошность. Раздумывая о Стефане, Мелани, Еве и следя за всеми, забылся и, играясь с кольцом, случайно вытащил его из кармана, продолжая вертеть между пальцев. – Явно не твой размерчик.

Кристен смотрит на мои пальцы, которые продолжают сжимать серебряное украшение, кольцо Мелани. Никто не замечает моего промаха, потому что все встают из-за стола и расходятся. Лишь Деннард продолжает с ухмылкой смотреть на кольцо.

Я нагло смотрю в глаза девушки, раскрываю ладонь, чтобы она лучше рассмотрела его, после чего с улыбкой убираю снова карман. Посмотрела? Хватит с тебя.

Я встаю и ухожу, не оборачиваясь. Нужно подготовиться к суду.

Мы единой толпой вошли в здание суда. Как обычно, все одеты в черные деловые костюмы. Даже Деннард сменила свои майки и кожаную куртку на брючный костюм и туфли на каблуках, а волосы причесала и забрала в хвост, что сделало ее еще краше. К слову, девушка выглядела очень хорошо. Надо отдать должное, Кристен красива, когда молчит и строит вид пай-девочки. Так она меньше раздражает своим присутствием. Могу догадываться, почему суд вызвал такой интерес. Причина у нас с ней одна и та же: Мелани. И если у Деннард это праздное любопытство, то у меня – жизненная необходимость.

– Вы понимаете, что с показаниями Мелани возможен и допрос вас? Вы ведь, получается, лгали, говоря, что ничего не знаете об убийстве этого Заклинателя. А это значит…

– Это значит, что применят чей-нибудь дар, – закончила за Реджину Ева, которая была вся как на иголках. Последние события словно сняли с нее холодную броню отчужденности, обнажив перед нами ее настоящую. Валльде уязвима сейчас как никогда.

– Обычно в таких случаях они устраивают закрытый суд, – Ной знает эту систему лучше нас. Он столько раз был востребован Сенатом в делах о нарушении законов, что можно сказать, судебные тяжбы и расследования – это его стихия. А вот охотник на ведьм из Ноя плохой. Слишком медленный и брезгливый.

Курт, стоявший ближе всех к входу, первым заметил приближение Химер.

– Они идут.

И в холл вошли трое. Я был удивлен, ожидая увидеть весь клан Теней в довесок к немецкому клану Татцельвурм. Но нет.

Вначале появился Савов, тоже в черном, элегантно одетый сукин сын. Неприятный, с рыжеватой щетиной, хитрым прищуром глаз и немного вальяжной походкой. От него за милю несло черной магией и гордыней. А за ним следовали две девушки. Одна была со светлыми волосами и разноцветными прядками, чуть сутулая и нескладная, одетая в костюм, похожий на школьную форму, который совершенно ей не шел. Рядом стояла Она.

При виде нее сердце забилось чаще. Я даже не узнал сначала Мелани: маленькая, похудевшая, в большой, не по размеру, кожаной куртке и джинсах.

– Они ее кормить не пробовали? – Реджина, как и я, удивленно рассматривала Мелани. Любимая выглядела тенью самой себя. Даже хуже, чем я видел ее через астральное тело. В моей памяти Мел одевалась всегда в светлые тона. А в бежевом кружевном платье ее забыть вообще невозможно. Она была худой, но не тощей. Сейчас Мелани казалась скелетом с забинтованными руками. Если на левой руке я знал, откуда рана, то вторая явно была свежая и болела. К тому же при любом движении плеч, я чувствовал боль синяков на ее груди. Господи… Что они с тобой сделали?

Мелани будто услышала эти мысли и посмотрела прямо на меня своими большими красивыми глазами, в которых отчетливо прочиталась печаль. Она тоже тоскует по мне.

– Не надо… – предупреждающе цедит сквозь зубы Ной, удерживая меня за плечо.

Только сейчас замечаю, что сделал неосознанное движение в ее сторону.

Савов, как зверь, чувствует повисшее между нами напряжение и покровительственно обнимает Мелани, привлекая к себе; девушка тут же смущенно опускает взгляд под ноги. Удушающе ревностно. Спокойно, Рэй…

– А кто это с ними? – я слежу за взглядом Реджины: она рассматривает Химеру, прибывшую с Мелани.

– Это Субботина, – Ной кивает ей. Та в ответ делает странное скупое движение в знак приветствия. При этом на лице не отражается ни одной эмоции. – Ее Сенат иногда привлекает в помощь к делам.

– А! Это та самая из Воронов? У нее дар…

– Гностик: заставляет неосознанно говорить правду.

– Забавные у нее мысли! – Реджина ухмыляется долговязой девушке. После чего кидает хитрый взгляд на Ноя.

В следующее мгновение слышу удивленный присвист Ганна. Он смотрит на только что вошедшую Лауру Клаусснер, в черно-красном платье с глубоким декольте, открывающем соблазнительный вид. Если честно, я и сам готов присвистнуть из-за резкого прилива тестостерона, глядя на «богатство» Лауры. Интересно, кого она хочет здесь поймать в свои сети с таким вырезом? Не думаю, что Архивариусы и Инквизиторы заинтересуют ее.

Она поворачивается к нашей группе и делает приветственный жест рукой, очаровательно улыбаясь ярко-алыми губами.

Деннард сражена, по лицу видно. Она практически повисает на моем плече и жарко шепчет:

– А это кто?

– Это Лаура Клаусснер. Сестра Стефана, – я говорю тихо, стараясь не шевелить губами, читая восхищение и удивление на лице Кристен. Забавно наблюдать, несмотря на то, что Деннард почти прилипла ко мне. – Она Химера.

Я пытаюсь остудить ее пыл. Но, кажется, еще больше удивляю.

– Да ладно?!

– Тебя восхищают Химеры?

Кристен тут же возвращается в реальность и уже смотрит на меня, будто я ляпнул глупость. Ее рука соскальзывает с моего плеча.

– Красивая женщина достойна восхищения. И неважно, кто она по сути.

– Я тоже так считаю, – поддакивает ей Артур за спиной.

Я оборачиваюсь на Еву: она стоит в стороне и не подает вида, что увидела Клаусснер. И снова возвращаю взгляд на Мелани. Девушка сидит на скамье рядом с Савовым, который нежно держит ее за руку. Мне больно. Ревную. Она его терпит, видно по ней: Мелани отводит взгляд, смотрит куда-то под ноги и молчит.

«Рэй, осталось два месяца… Два каких-то месяца…» – твержу, как мантру, глядя на мыски своих ботинок и закусывая губу.

Внезапно ко мне подходит Курт и легонько толкает локтем одновременно с кивком головы. Я смотрю туда, куда он указал, и ком встает в горле. Я чувствую, как ненависть зажигается в крови. Еле справляюсь, чтобы выглядеть бесстрастным и спокойным.

– Здравствуй, Рэйнольд, – Савов стоит на расстоянии, но достаточно близко, чтобы ударить. Если не магией, то кулаком. За ним к нам спешит Мелани, которая напугана выходкой Виктора.

– Привет.

И Курт придвигается ко мне ближе, становясь в боевую позицию, будто готов прикрыть своим даром, если понадобится.

– Как у вас дела? – Виктор оценивающим взглядом скользит по Кристен. – О! Да у вас пополнение! Надеюсь, девушка не с амнезией и уже с Инквизиторским знаком?

Мелани встает за спиной Савова и легонько берет его за локоть, словно пытается сказать, чтобы сдерживался. От этого мне становится нервозно. Я в последний раз видел ее на таком расстоянии месяц назад. Не могу удержаться, чтобы не начать жадно рассматривать ее лицо в поисках ответов на свои вопросы. Мелани смотрит мне в глаза, ее губы приоткрываются, будто хочет что-то сказать, но боится. Господи! Как же хочется сделать шаг и прикоснуться! Но нельзя. Савов специально провоцирует меня. Я с огромным усилием воли отвожу взгляд от Мелани и смотрю в противное лицо Савова – так и хочется врезать ему!

– Какое тебе дело до нас? По-моему, ты слишком много придаешь себе значения, считая, что мы будем вести милые беседы.

– Какой ты невежливый, Оденкирк. А ведь нас связывает очень многое.

На слове «очень» специально делает ударение, намекая на Мелани и мою сестру.

– Я бы с удовольствием не имел с тобой ничего общего.

Когда-нибудь я с удовольствием размозжу тебе голову, Савов, а потом скормлю псам из преисподней!

Виктор криво ухмыляется, кладет руку на плечи Мел и уходит с ней. Внутри опустошение.

– Что он хотел? – Кристен непонимающе озирается на нас. Никто не решается ответить, лишь Реджина покровительственно треплет ее по плечу.

– Некоторые люди, как скунсы, детка. Напасть не нападают, но вони от них!

Ощущение дежавю. Вот она за трибуной, прячет взгляд и дает краткие ответы. Только цена сейчас – жизнь Стефана Клаусснера. Все слушают размеренные ответы Мелани, отвечающей тихо и боязливо. Она постоянно кидает взгляд то на Еву, то на Савова. Но не на меня.

– Итак, вы уверяете, что Клаусснер вас защищал?

– Да.

Слава Богу! Показания Мелани и Стефана совпадают. Стеф говорил, что спасал девушку. Но Химеры не отдавали Сенату Мел, скрывая ее фразами типа: «Она не хочет ни с кем говорить. Ведь признания – дело добровольное. Это ее выбор».

Архивариусы понимают, что эти двое договориться никак не могли, поэтому ничьи дары при допросе не требуются.

– Рэйнольд Оденкирк и Ева Валльде, встаньте!

Дознаватель выкрикивает наши имена прямо во время показаний Мелани, так что я вздрагиваю. Мы с Евой встаем, будто в школе по оклику преподавателя.

– Мисс Субботина, воздействуйте на них.

Химера, подружка Мел, встает напротив нас.

– Мисс Валльде, почему вы не сказали на допросе, что брали на обряд экзорцизма Анну Шувалову?

– Потому что это сулило нам проблемы. Смертных брать на обряды запрещено.

Дознаватель копается в каких-то бумагах. После чего поворачивается к нам.

– Мистер Оденкирк, вы являлись учителем Анны на тот момент?

– Да.

– Почему допустили нарушение правила со стороны Евы Валльде?

– Приказ Первого Светоча.

– Реджина Хеллмак, почему был такой приказ?

– А как это относится к делу Клаусснера? – Я удивлен ответу Реджины. Она ловко обрубает нить, разматывающую клубок другого дела.

Дознаватель тушуется и понимает, что она права.

– Мистер Оденкирк, вы можете подтвердить слова Анны Шуваловой о незаконченности обряда?

Меня бросает в дрожь от воспоминаний, в которых Мелани рвет змеей в кровавой воде. И самое страшное – когда она попросила меня убить ее.

– Могу.

– Расскажите.

– Мелани пожаловалась на свое здоровье. А потом не спустилась к ужину. Ее мысли услышала Реджина, и мы все поспешили в ее комнату. Мелани…

– Анна.

– Что, простите? – я не понимаю, что хочет от меня Дознаватель.

– Вы два раза назвали Анну Мелани.

Эта поправка Дознавателя болью отзывается во мне. Я сглатываю комок в горле и продолжаю, но уже сбившись с мысли.

– Да, Анна. Простите… Так на чем я остановился?

– Вы все вошли в ее комнату.

– Ах, да! Спасибо… Анна, – имя дается с трудом, я словно выдавливаю его из себя, – сидела на полу в беспамятстве. Она расцарапала себе всю шею и просила помощи. На тот момент она уже была заражена, но еще не одержима.

– И кто проводил обряд очищения?

– Я и Ева Валльде. Руководил Артур Хелмак.

Дознаватель опять зарывается в своих бумагах, после чего, не отрываясь от документов, спрашивает:

– И чем закончился обряд?

Я смотрю на Мелани, и наши взгляды встречаются. Вечность бы смотрел в ее глаза! Это как гипноз: ловит – и ты уже не можешь отвернуться.

– Змея. Анну вырвало змеей. А я потом убил тварь.

– Угу. Все так, – бормочет Дознаватель, понимая, что я все верно рассказал под воздействием Субботиной. – Садитесь, пожалуйста.

И мы садимся.

– Анна Шувалова, вы свободны. Спасибо.

Мелани сходит с трибуны и садится к Савову. И снова смотрит в мою сторону, пока возникает маленькая пауза между показаниями. Если мы не имеем права разговаривать, быть рядом, то никто не запретит нам искать взгляды друг друга. Примитивная и единственно доступная форма союза душ. Да наступит тьма Египетская, и пусть все ослепнут к черту! Только нам оставьте зрение – оно нужнее нам, чем вам всем. Глаза – зеркало души. А сейчас я смотрю в глаза ангела, я помню об этом…

– Прошу всех встать!

Меня будит не сам оклик Дознавателя, а то, что Савов небрежно берет Мелани за руку, задев рану. От резкой пронзительной боли, девушка шумно выдыхает через зубы и смотрит то на ладонь, то на Виктора. Все. Визуальный контакт прерван. И я встаю вместе со всеми. В зал со своим Представителем входит Стефан, одетый в джинсы и белую майку, одежду содержащихся в Карцере Святого Сената. Стеф хмуро пялится себе под ноги, держа руки в карманах. Его обреченный вид отзывается болью в сердце. Он мой лучший друг, через столько всего прошли вместе, в каких только передрягах ни были – и вот ему угрожает костер. Знали ли мы оба? Нет. Но каждый внутренне готовился к такому исходу. Все хорошие охотники на ведьм ждут ранней смерти, если не от руки Химеры, так от Сената.

Дознаватель выходит в середину зала и громогласно зачитывает приговор. Я сжимаю холодную руку Евы в качестве поддержки. Валльде белее мела. Меня беспокоит ее вид, боюсь, что она близка к обмороку.

– Архивариусы Святого Сената рассмотрели дело Инквизитора Стефана Клаусснера, обвиняемого в незаконном убийстве Химеры Макса Бёхайма. В ходе следствия выяснилось, что Стефан Клаусснер попытался прервать незаконный темный обряд превращения на тот момент Смертной, Анны Шуваловой, в Химеру. Выслушав все показания свидетелей, а также учитывая законы и правила мира Инициированных, суд вынес вердикт: оправдать Стефана Клаусснера, так как он исполнял свои прямые обязанности Инквизитора и действовал в рамках закона. На этом считать дело Стефана Клаусснера закрытым. Да свершится суд. Да свершится день. Dies irae, dies illa.

И весь зал хором повторяет святые строчки всех Инициированных, которые набили оскомину у меня, став обычными заезженными фразами и потерявшие свой первоначальный глубокий смысл. Хотя слова «Да свершится суд. Да свершится день. Dies irae, dies illa» выбиты или выжжены на стенах любой Инквизиторской школы, как лозунг, как сама цель жизни.

Ева со вздохом облегчения кидается к Стефану. Мы радостно поздравляем друг друга. Химеры из Татцельвурма, одетые в черные широкие одежды и с татуировками клана на шеях, кидают на нас недовольные злобные взгляды. К Стефану и Еве присоединяется Лаура. От вида этой троицы мутнеет в глазах, Клаусснер терпеть не может сестру, а теперь обнимается с ней, притом на глазах Евы.

Я снова ищу глазами Мелани: она стоит с Виктором в стороне и слушает его с несчастным видом.

– Смотри, какие они чудные! – Деннард указывает на Ноя и Субботину. Они стоят и о чем-то говорят: девушка рядом со статным Ноем выглядит нескладным долговязым существом, какой-то школьницей-неформалкой. Она хмуро смотрит на Валльде снизу вверх из-за небольшого роста. Сам же Ной стоит, выпрямившись, словно по струнке, и что-то вещает Субботиной.

– Выглядят, как учитель с ученицей.

– Жаль.

– Почему? – удивляется Деннард.

– Жаль, что выглядят так только они, а не те, кто по-настоящему должен. – Я поворачиваюсь к ней и выпрямляюсь, как Ной, намекая Кристен, чтобы не лезла туда, куда не просят, и, вообще, была более этичной. Кристен злобно сверкает глазами и отворачивается от меня. Я возвращаюсь к мыслям о Мел, стоило лишь сунуть руки в карманы и нащупать ее кольцо.

Именно в этот момент в зал вошел Архивариус Тогунде и подошел к держащимся за руки Еве и Стефану.

– Добрый день! Ева Валльде, вы обвиняетесь в нарушении субординации к Анне Шуваловой, установленной решением Суда. Прошу проследовать в Карцер до принятия решения Святым Сенатом.

Неожиданная тишина накрывает зал, и кажется, что мое дыхание стало слишком громким. Стефан ошарашенно смотрит на Еву.

– Что? Ты же обещал! – голос Мелани резкий, звонкий, он выводит всех из забытья. Она гневно смотрит на Савова, тот в ответ что-то тихо говорит, явно отрицает. Такая маленькая, но разозленная и обиженная, как котенок. Ох, моя Мелли… Не суйся ты к нему!

Ева молча отходит к Тогунде, и Стефан начинает цепляться за нее. Твою мать! По виду Валльде становится ясно: она знала, она ждала этого исхода. Стеф же яростно пытается оттащить ее и закрыть телом. Я и Ной кидаемся к нему, захватывая в кольцо наших рук.

– Ева! – кричит Стеф, пытаясь отбиться от нас.

– Стеф, успокойся!

– Все будет хорошо!

Ко мне и Ною подбегает Курт. Теперь трое против Клаусснера, который по силе превышает нас.

Ева оборачивается через плечо и посылает ему ведьмин зов, я чувствую это по пронесшейся магической вибрации в воздухе. Стефан сразу прекращает вырываться, обмякая в наших руках, с тоской глядя на уходящую Валльде. Все. Сдался физически…

– Ты как? – я смотрю на Клаусснера, который выглядит нездорово бледным.

– Почему вы допустили, чтобы она рисковала? – Стеф рычит на меня. В его глазах я вижу отчаяние и боль. Как я его понимаю… Еще недавно сам проходил этот ад.

– А ты бы не рискнул ради нее?

Стефан взвинченный. Мы его окружаем, чтобы он не мог рвануть за Евой. Он то ерошит волосы, то трет лицо. Клаусснер лихорадочно соображает, как спасти любимую. В нем узнаю себя, напуганного потерей Мелани, в голове тогда лихорадочно билась одна-единственная мысль: «Я ее потерял…»

– Что сказала Ева сейчас?

– Сказала, что все с ней будет хорошо. Чтобы доверился.

Он поднимает на нас взгляд, и в нем ясно читается, что он не верит. Из-за моей спины доносится голос Артура.

– Ева – пророк. Доверься. Если она говорит, что все будет хорошо, значит, все будет хорошо.

Мне показалось, или Хелмак только что воздействовал на Стефана? Так или иначе, Клаусснер успокаивается, и я вижу в его глазах тоску и смирение с неизбежным.

– Пойдем на улицу, освежишься, – предлагает Курт хорошее решение. Я подталкиваю Стефана к выходу. Но стоит нам повернуться, как мы тут же натолкнулись на Мел в проходе. «Моя девочка…» – проносится в голове. Ее взгляд печальный, умоляющий простить.

Стеф не сдерживается и рычит на нее:

– Это все из-за тебя!

– Заткнись! – обрываю Клаусснера, пока он не натворил еще чего-нибудь, и почти тащу за шкирку по проходу на улицу. Ко мне подлетает Курт, который подхватывает Стефа и помогает мне вывести Клаусснера на свежий воздух.

– Хватит! – он рычит на нас с Ганном и вырывается из рук. Слышу, как за нами спешат Ной и Артур, цокая каблуками, идут Деннард и Хелмак. Мы все взвинчены до предела.

– На! – Я достаю из кармана пачку сигарет и кидаю в руки Клаусснера. Тот, наплевав на этикет и правила, садится прямо на ступени и закуривает, глядя вдаль.

Мы молчим, каждый в своих мыслях. Слышу стук каблуков, и к нам выходит Лаура. Она гордо, словно не замечая нас, спускается по ступеням. После чего внезапно останавливается, поворачивается к молчащему брату и громко произносит:

– Зайди к матери! Она ждет тебя. Ты обещал! – После чего разворачивается и покидает нас. Все провожают ее взглядами.

– Наверное, рада, что Ева в Карцере, – бормочет мне вполголоса Курт, чтобы его не услышали другие.

Я не знаю. Ничего не понимаю. У меня в голове каша. Как понять, где начинаются чужие, а где заканчиваются свои? Сейчас я готов сесть к Клаусснеру на ступени и закурить, тоже послав все приличия куда подальше. Но, как назло, снова слышатся шаги. По ступеням, не оглядываясь ни на кого, спускается Субботина.

– Нина! – Ной окликает эту странную девочку. Субботина резко останавливается, замерев на пути, будто ее не позвали, а она что-то вспомнила. – Насчет книги!