Читать книгу Верочкино счастье - Эльвира Абдулова - Страница 16

Утром, когда Вера собиралась на работу, осеннее солнце, которому полагалось быть скромнее в конце октября, вдруг ворвалось в комнату и буквально затопило все светом. С маревом солнечных бликов комната выглядела еще уютнее, чем обычно. Сияли картины, подаренные друзьями, черно-белые фотографии маленького Максима в серебристых рамках и «Поцелуй» Климта, вышитый подругой к Верочкиному дню рождения и помещенный в медовую рамку. Солнечные лучи бродили по углам, скользили по мебели, убегали в потолок, и было радостно, будто эта минута тепла дана в благодарность за хорошее утреннее настроение. Загорелась даже прозрачная люстра с почти невидимыми стеклышками.

Вера, никогда не страдавшая распространенной женской болезнью – вещей много, а надеть нечего – всегда знала с вечера, что выберет завтра. В ее аккуратной женской головке (творческой, но всю жизнь работающей с цифрами) все было разложено по полочкам. Впрочем, в банке одежде полагалось быть строгой и деловой; в качестве единственного аксессуара допускался зеленый галстучек или платочек, но Вере всегда удавалось как-то интересно все это обыграть и сделать сухую, безликую офисную одежду заметной и привлекательной.

С радостным и солнечным настроением, совершенно без особых на то причин, Вера проработала полдня и только к обеду заметила: Оля была сегодня чем-то встревожена и озабочена. Глаза естественного серого цвета, волосы собраны, деловой костюм сидит небрежно – все свидетельствовало о тревожности. Оля уже несколько раз просила девочек подменить ее и выходила покурить у служебного входа. С раннего детства Вера была глубоко убеждена, что легкомыслие, без сомнений, приводит только к несчастью. Догадка, что она, эта легкость бытия, может привести как к счастью, так и ни к чему вообще, пришла к ней совсем недавно. Капризы, страстные желания сиюминутного удовлетворения любой прихоти были Верочке непонятны, но она, никого не осуждая, могла допустить, что для кого-то это жизненно необходимо. Эти вспышки делают их счастливыми. В детстве никто не вел с Верой бесед на подобные темы: родители были слишком заняты своей суетной жизнью. Дедушка иногда рассказывал о своем детстве и юности, о том, как они жили с бабушкой, и эти рассказы были для нее самыми лучшими. Слушая, она понимала, что хорошо и что плохо, она чувствовала, какой из ее поступков одобрил бы дедушка, что именно вызвало бы его улыбку или заставило замолчать. Свой кодекс она сформулировала самостоятельно, на основе прочитанного и услышанного. Она поняла, что можно быть счастливой самыми обычными земными радостями: замечать первоцветы и утренние зори, видеть в плывущей тучке маленький кораблик в безбрежном море и ловить музыку весны в звоне капели. С раннего детства она была способна чувствовать себя абсолютно счастливой без особых на то усилий. Она радовалась жизни во всех ее проявлениях и шла, неся счастье в своих тонких девичьих руках. В ее идеальной картине мира не было места измене и обману, но она не спешила осуждать тех, кто так жил. Для нее лично это являлось неприемлемым – и точка.

Что именно терзало сегодня Олю, она надеялась узнать во время обеденного перерыва. Выбрав подходящий момент, когда Оля с чашкой замерла у окна, Вера спросила:

– Как дела, Оль? Что с Галюней?

– Нет, Верочка, она в своем лучшем из всех возможных миров. Что там с ней может случиться?

– У тебя все хорошо? Как сын?

– С ним все отлично, а вот у меня не очень, но пока это только подозрения. Извини, Верунь, не сейчас…

– Хорошо-хорошо, – торопливо ответила Вера, – скажешь, если захочешь.

– Спасибо. Я знаю, – ответ прозвучал невпопад.

Будучи благодарным слушателем и хранителем тайн, Вера пришла к выводу: истории, которые женщины имеют обыкновение рассказывать друг другу, часто предназначены для того, чтобы усилить чувство собственной правоты или получить одобрение тому решению, которое они уже приняли. Кто-то, конечно, ищет сочувствия, чувствуя себя ущемленной, и эта поддержка поднимает их с колен, помогает решиться на что-то важное. Есть, безусловно, и те, кто всего лишь хочет высказаться, ничего не собираясь менять в жизни. Верочка была не из таких: в трудных жизненных ситуациях она замыкалась в себе, хотела переболеть в одиночку и, как раненое животное, уползала в укромное место на некоторое время. Так, конечно, было не всегда. Поначалу она, стремясь получить поддержку извне, доверялась совсем не тем людям, а потом страдала от обиды и предательства, сердилась на себя из-за собственной доверчивости. Все ушло, как только она нашла в себе внутреннюю силу и научилась справляться самостоятельно. Переболев и разобравшись во всем, она могла уже спустя время поделиться с близкими, с настоящими подругами, которых в ее жизни было мало.

Оля (Вера это знала) долго не выдержит. Она, так и не пристав ни к какому берегу, не обретя твердых ценностей и убеждений, очень зависела от чьей-то поддержки, от внешнего и суетного. Скоро, очень скоро, весь их дружный коллектив будет знать о том, что терзает ее на самом деле, со всеми ненужными подробностями.

После работы Вера собиралась домой: сын обещал вернуться рано, и она хотела на скорую руку приготовить его любимый мясной пирог и овощной салат. Все необходимое уже лежало в холодильнике. Тяжелые салаты времен ее детства с неизменным картофелем и майонезом ушли в прошлое. Смешав оливковое масло первого отжима с бальзамическим уксусом, добавив немного прованских трав и перца, она сделала чудесный мягкий соус, подходящий к любому салату. Макс разделял ее вкусовые пристрастия и всегда, собираясь домой, спрашивал: «Что нужно купить, мам?». Таню изумляло его внимание к матери: ее взрослый муж никогда такими вопросами не задавался. Все обычно несла на себе она. Муж мог сделать покупки, если ему выдадут список и несколько раз за день напомнят о том, что нужно заехать в супермаркет. «Счастливая ты, Верка! Воспитала настоящего мужчину!» – говорила Татьяна. Боясь продолжения разговора о нашествии хищных невест и о ночной кукушке, Вера на этой ноте старалась остановиться.

Первым, как правило, уходил молодняк – так было и сегодня. У них, молодых и звонких, дел было невпроворот. Когда в банке их осталось трое, Ольга предложила зайти куда-нибудь на чашку кофе. Верочка, чувствуя, что нужна ее помощь, согласилась, украдкой взглянув на часы. Сын обещал быть к восьми, и за час она надеялась управиться. В начале седьмого они уже сидели в любимой кофейне, заказав кофе, яблочный пирог и черный чай с бергамотом для Веры.

Несколько лет назад благодаря молодой и полной свежих идей паре их город обрел новое кафе, совершенно не похожее на все остальные. Крошечное помещение, состоявшее из двух небольших комнат, находилось в центре города на территории бывшего банного комплекса, а ныне – гостиничного центра. Кафе привели в порядок, выкрасили стены в салатовый цвет, приобрели белые светильники, похожие на китайские фонарики. Они смотрелись легко и воздушно, совсем не занимая пространства. Столики на двоих были разделены друг от друга перегородкой с книжными полками, с глиняными игрушками и украшены композициями из сухоцветов. Посуда, яркая и теплая, сочеталась со всем интерьером и явно выбиралась со вкусом. Вера всегда чувствовала себя здесь уютно, вероятно, вспоминая свое детское пространство красоты, состоявшее из книг по искусству, грубой глиняной вазы и сухих веточек. Располагало также и то, что коллектив подбирали не менее тщательно, чем все остальное. Официанты и бариста (все, как на подбор, симпатичные молодые люди, чаще мужского пола), удивительно доброжелательные, относились к гостям подчеркнуто вежливо, никогда не забывали спросить, вкусно ли было, все ли понравилось. Они же желали счастливого дня, знакомили с новинками меню и делали все для того, чтобы ты ощутил сразу: здесь ты желанный гость, здесь тебе рады. Летом появлялись легкие десерты и домашний лимонад, зимой – густые, сытные супы (Верочка любила томатный, по-магрибски), пряный кофе и новые кондитерские изделия с поэтическими названиями: «яблочный пирог по-цветаевски», «любимое пирожное Пруста», «блины Крылова с рубленой зеленью и яйцами». Ближе к Рождеству рядом с барной стойкой усаживали зеленую пушистую красавицу-елку, украшали ее съедобными игрушками. Печенье в форме елки, звезды, фигурки диких животных покрывали глазурью и декорировали съедобными бусинками и приятными пожеланиями. В общем, кофейня, названная «Правильный кофе», целиком и полностью оправдывала свое название: и выпечка, и кофе здесь подавались исключительного качества. Любители чая тоже не были ограничены в своих правах. Чай с молоком, с фруктами, с имбирем и мятой, горный чай и традиционный, крупнолистовой – все, что только пожелаете! Кофейня сразу обрела своих почитателей в лице образованной молодежи, интеллигентных людей среднего возраста, пожилых, но активных пенсионеров. Все полюбили новое место, которое разрасталось на их глазах. Вскоре к кофейне приросла летняя веранда, приглашенные флористы украсили ее чудесными цветами, а потом в другом конце города открылось еще одно заведение, в котором можно было не только вкусно перекусить, почитать книгу и послушать хорошую музыку, но и поиграть в настольные игры. Верочка по-прежнему ходила в кофейню, что располагалась в центре, она несколько раз оставляла на книжных полочках книги, случайно оказавшиеся в ее домашней библиотеке. Не плохие они были, а просто чужие, случайные гости в ее доме, которые они никогда не перечитает еще раз. Верочка дала им шанс не пылиться в ее книжном шкафу, а обрести новых друзей, и книги были этим счастливы. Отсутствие алкогольных напитков еще больше очищало пространство от неприятных посетителей. Здесь встречались с друзьями, работали над документами, тихо переговаривались, уважая друг друга. Верочка постепенно привела сюда всех своих друзей, но открытие, надо признать, совершил Максим. Кто-то из его друзей был лично знаком с хозяевами. Он и рассказал маме о начале их пути, о том, как они загорелись такой идеей после посещения Италии, где кофе поклоняются как божеству. С ним начинают свой день – им и заканчивают. Чай итальянцы пьют очень редко, если заболевают, но ребята, уважая интересы россиян, от чая отказываться не собирались. Этим они не ограничили круг своих почитателей, а только расширили его. Иногда Верочке доводилось присутствовать при оформлении кофейни к праздникам. Она видела группу молодых людей, сидящих за столом и оживленно о чем-то спорящих. Они рисовали что-то на бумаге, искали информацию в интернете, подвешивали новые светильники, украшали подоконники, заменяли цветы. Всем здесь было хорошо, светло и уютно, вне зависимости от времени года и погоды за окном.

Для того, что им предстояло услышать, место было выбрано лучше не бывает. Весть, которую весь день носила в себе Ольга, к вечеру совершенно ее истерзала. Она бурлила, разъедала ее изнутри, поднималась как тесто, и уже была готова выйти наружу. Сашок ей изменяет! Тот самый Сашок, что снимал у них комнату, был долговяз и лопоух, что любил ее до безумия, терпел все выходки и, похоже, получал удовольствие от ошеломительного успеха супруги, ей изменяет! Разве может такое быть?!? И мгновенно улетучилось ее желание глядеть по сторонам, исчезла склонность к авантюрам. Она, как самая обычная женщина, хотела сохранить семью, которую она так странно ценила совсем недавно. Она не знала, как справиться с этой болью и как вернуть мужа.

Случайно наткнувшись на сообщение в телефоне мужа, Оля поняла все сразу. Она была в этом деле большим специалистом и не допускала таких оплошностей, как ее любитель-муж. Он, не удалив сообщение, бросил телефон без присмотра. Мысль, которую она даже не могла допустить, потрясла ее абсолютно, выбила почву под ногами, лишила вкуса и радости жизни. Ее Сашка нужен кому-то еще! Женщины им интересуются – вот это был удар! «Никогда не могла бы подумать, что будет так больно!» – призналась обманутая жена. Она и совета, в общем-то, не спрашивала, все уже решила сама. Просто хотела высказаться. Вчера уже сбегала к гадалке – Верочка недовольно поморщилась, услышав об этом. Та убедила ее, что никуда он от Оли и сына не денется, погуляет чуток и вернется. Предприимчивая бабулька прекрасно понимала, что хотят услышать от нее люди. За небольшую сумму она выслушивала, успокаивала, еле слышно читала молитву, жгла свечи, совершая одной ей понятные движения, и совершенно не видела никаких противоречий в том, что прикрывалась молитвами и обращалась к церкви.

Оля посещением гадалки не ограничилась. С другого телефона, что был у нее припрятан на крайний случай, позвонила разлучнице, представившись банковским служащим. О чем они говорили – так и осталось тайной, также Верочке было непонятно, к чему был весь этот маскарад. Не пытаясь отыскать ошибки в своем поведении, Оля бросилась воевать с соперницей. И дальше – социальные сети в помощь – обнаружилось, что «страшная тетка» старше Сашка на пять лет. Честное слово, девочки, страшная, как смерть! Это несколько успокоило женщину, и она решила, что не будет устраивать скандалов и разбирательств, а просто станет идеальной женой. Весь Олин лоск и вызывающая красота ушли вместе с непринятым решением. Оля поникла настолько, что мужчины, сидящие за соседними столиками, которые прежде бы суетливо ерзали и сворачивали головы, теперь не обращали на нее никакого внимания. Выговорившись, она испытала облегчение и свежеобразовавшаяся новость уже не казалась ей такой трагической. Живя двойной жизнью не один год, она почему-то отказывала в праве на интрижку своему верному мужу.

– Ну, что он мог в ней найти, девочки! Она же страшная!

– Не знаю, – ответила Вера, – может быть, это случилось раз и не повторится вновь? Может, был нетрезвый и уже сожалеет об этом?

– Конечно, нетрезвый! Это произошло после их корпоратива. Знаю я своего. Попросила, наверное, подвезти, а он, лопух, не отказался. Она на него с голоду и набросилась. Разведенка она – вот кто, – не думая, что совершает бестактность, подытожила Ольга.

– Ты, главное, успокойся, Оль. Не натвори лишнего, – Вера и не собиралась обижаться на коллегу, хотя тоже относилась к тому самому сообществу разведенок вот уже много лет. Правда, на чужих мужей не набрасывалась. – Может быть, к маме вместе съездите? Попроси у Татьяны Георгиевны пару дней за свой счет. Побудьте вдвоем; если надо, я тебя подменю.

– Господи, мне так и хочется волосы ей повыдергивать, кошке этой крашеной, и объяснить, чей это муж! Еле сдерживаюсь, Вер!..

Наворотив много дел за эти дни, изучив фотографии разлучницы и написав ей гадости на страницу с чужого номера, Оля успокоилась. Соперница – ей не конкурент! Это все равно, что есть сладкое пышное Бизе и вдруг польститься на сухое овсяное печенье. Верочке подумалось, что прежде она не боялась потерять мужа и была уверена в своих силах, а сейчас в ней говорило чувство собственничества, желание вернуть своего жеребца в стойло. Эта история, безусловно, подорвала Олину уверенность в себе, и она стремилась всеми силами вернуть прежнюю жизнь, которую раньше не ценила, и снова стать центром мироздания. Без глубокого декольте, голубых линз и божественной укладки вся ее женская привлекательность куда-то испарилась.

Вера вспомнила, как однажды, поздним вечером, выйдя из концертного зала, она решила посидеть в центре города, у фонтана, как вдруг к ней подсел не очень трезвый, но весьма разговорчивый человек. Не желая нарушать свой душевный покой – концерт был необыкновенным – она в спешке поднялась и направилась к дому. Мужчина кинул ей вслед:

– Сразу ясно: замужняя баба, которой не нужны приключения.

– Почему замужняя? – не могла не поинтересоваться Верочка.

– Как почему? Посмотри на свои застегнутые пуговицы! Ты смотришь на мужиков без интереса. Замужем много лет и любишь мужа – это же ясно!

Ольга Ивановна никогда не выглядела замужней женщиной – это было ясно даже правильной Верочке. А вот за кем замужем была она сама много лет – за своими болезненными воспоминаниями? «Как же я устала… Укрепи меня, Господи!» – шептала Верочка всю дорогу домой. Максим уже скоро будет дома, надо поторопиться.

У подъезда топталась на месте одинокая мужская фигура. Неужели сын опять потерял ключи? Однако, присмотревшись, Вера поняла, что это не Максим, а когда услышала обращение «Вечер добрый, Вера Анатольевна!», то сразу узнала Николая.

– Ну что же Вы не позвонили мне? Я бы поспешила домой.

– Что со мной будет? Постоял на свежем воздухе, ожидая приятную женщину! Да и как-то был уверен, что Вы дома. После работы Вы всегда торопитесь домой. Вот так вот!

Вера уже привыкла к комплиментам Николая, хотя и не могла все-таки избавиться от смущения.

– Так что же мы стоим? Поднимайтесь, я Вас чаем напою.

– Нет, благодарю Вас, Вера Анатольевна. Я вот Вам… груши с яблоками принес. Сослуживец прислал, а мне это ни к чему. Семью брата угостил и Вам вот… Ешьте на здоровье!

– Я Вас так не отпущу. Пойдемте, Николай Владимирович.

– Нет-нет… Вы с работы, а незваный гость, как известно…

– Ну какой же Вы незваный? А кто же мне кран чинил, шкафы собирал, обои помогал клеить?

– Так то совсем другое дело! Вот, берите, – он протянул два тяжелых пакета.

– Благодарю Вас. Я тогда испеку яблочный пирог и через пару дней приглашу Вас к чаю.

– Договорились! Как сын? Что нового на работе? – он будто искал повод, чтобы удержать ее еще на несколько минут и одновременно боялся быть навязчивым. В черной водолазке и кожаной куртке, в темных джинсах и кроссовках, но без головного убора он выглядел замерзшим, но совсем уж не запущенным. Это точно! Что такое говорит Татьяна? Волосы с сединой очень ему шли и прекрасно смотрелись с черной водолазкой.

Вера улыбнулась.

– Все хорошо, спасибо. Сын в порядке и на работе все ладно, слава Богу!

– Мне это не в тягость, Вера Анатольевна. Зовите, если что нужно. – Николай всегда так говорил, настаивал, чтобы Вера не стеснялась к нему обращаться за помощью.

Соседка с пятого этажа, громкоголосый общественный деятель и активный участник всех дворовых собраний, выпрыгнула из подъезда как чертик из табакерки.

– Добрый вечер, Верочка! – она даже обрадовалась, что так удачно вывела своего старого пекинеса на прогулку. С любопытством прошлась по кавалеру соседки, оглядев его снизу доверху и оценив всю картину по-своему: женщину проводили домой после свидания, мужчина топчется на месте и никак не может уйти. Правильная, поэтому и одинокая соседка домой не приглашает. Верина репутация была так безупречна, что она совсем не боялась ее испортить.

– Добрый вечер! – ответила приветливо.

– Ну, мне пора, Вера Анатольевна! Вот так вот! – он всегда добавлял это «вот так вот», когда заканчивались слова или не находились подходящие. При каждой беседе Николай подчеркивал бедность своего словарного запаса, сетовал на то, что плохо разбирался в искусстве и музыке, а потому не может быть интересен образованной собеседнице, но она с этим никогда не соглашалась. Он много читал, интересно рассуждал, видел глубоко, чувствовал всем сердцем и порой замечал то, что скрывалось от ее взгляда. Когда Вера это подмечала, он всегда отнекивался: «Так это… дилетанты ведь видят всякое. Это не от особого ума, Вера Анатольевна, а наоборот – от недопонимания!». Вера смеялась. Эти разговоры всегда доставляли ей удовольствие, и когда он навещал ее на работе, и когда помогал устранить неполадки дома, и когда пил чай в ее доме, расхваливая кулинарные способности хозяйки. Они могли обсуждать совершенно разные темы, на душе становилось так тепло и спокойно, будто она снова маленькая девочка и о ней есть кому позаботиться.

Как всегда, поцеловав на прощание ей руку, Николай отошел на несколько шагов и вдруг окрикнул ее снова:

– Вера Анатольевна! Чуть не забыл! Вот, возьмите, ватрушки, еще теплые, к чаю, – высокий и нескладный мужчина достал из-за пазухи сверток и протянул его миниатюрной женщине.

– И правда, теплые! – удивилась Вера. – Откуда это? Спасибо Вам!

Когда Николай быстрым армейским шагом шел к остановке, Верочка добралась, наконец, до своей кухни, поставила чайник и первым делом вымыла фрукты. Они и правда оказались чудесными, будто из детской книжки: твердые зеленые яблоки с красным бочком и сочные медовые груши. Хозяйка разложила их в плетеные корзинки, потом выпила чай с одной из ватрушек и начала готовить ужин. Ушла грусть и дневные огорчения, Олина тревога и чудовищная усталость. Она включила музыку и открыла окно. Золотой листопад уже подходил к концу, бездонное небо опустело, чистый бодрый воздух ворвался на кухню, и она увидела, как поредели деревья во дворе и как под фонарем бродит соседка со своим пекинесом, пристраивающимся то к одному, то к другому дереву. Эти простые незатейливые жизненные моменты сделали ее такой счастливой, такой благодарной за все. Ей захотелось позвонить Николаю и поблагодарить за фрукты, поделиться своим настроением с тем, кто забрал ее усталость, но природная скромность остановила ее. Не хотелось, чтобы он увидел в ней немолодую экзальтированную особу. А он был бы очень рад услышать ее голос, потому что сам, вспоминая свои слова, корил себя за неловкость и нерешительность.

Какой все-таки чудесный получился вечер!