Читать книгу Верочкино счастье - Эльвира Абдулова - Страница 4

День обещал быть сегодня ясным и солнечным. Сквозь оголенные стволы деревьев показался пылающий шар. Через несколько минут он стал ярко-желтым, золотистым и уверенно выкатился во всю ширь осеннего неба, разогнав серые тучки. Эта благодать с живой и чуткой утренней тишиной, полной запахов опадающей листвы, должна была продлиться несколько дней – так утверждали метеорологи. Верочка всякий раз жалела, что не может перенести всю эту осеннюю радость на бумагу. Старый фонтан в своих серых водах носил отражение оставшейся яркой листвы и солнечных лучей, уверенно пробиравшихся даже на самые тенистые аллеи парка. Верочка видела, как на придуманных ею полотнах по грубой льняной скатерти рассыпались яблоки. Рядом стояли пузатые кувшины для вина и белая ваза с букетом красно-желтой листвы. Рассеченные половинки яблока, оставленные кем-то на скамье и почерневшие за ночь, старинный вокзал, окрашенный в свежий желтый цвет, пустынная в столь ранний час площадь – все просилось на бумагу, но она давила эти мысли, заглушала их в себе, настраиваясь на планы нового дня. Прошлого не вернешь, в одну реку дважды не войдешь, да и поздно уже менять свою налаженную устоявшуюся жизнь.

Вчерашний разговор с Маринкой и детские воспоминания, однако, не отпускали… Альберта Михайловича боялись далеко не все. Была в их классе одна отчаянная девчонка, которой нравилось давать отпор скользкому и неприятному химику. У них с Лариской сложились какие-то особые отношения – этого наивная Верочка тогда не понимала и просто восхищалась ее смелостью. Та смотрела на Альберта Михайловича с вызовом, смело шла к доске и совсем не потому, что всегда была готова. К ее ошибкам химик относился терпимо, даже очень снисходительно: не слышал подсказок, не видел шпаргалок и вообще щедро одаривал Лариску хорошими отметками. И после одного случая больше не приглашал на дополнительные занятия в кабинет химии. Что тогда произошло между ними – не знал никто. Словоохотливая Лариска, которой всегда очень нравилось рассказывать о своих победах, на этот раз хранила молчание.

Она, высокая и красивая, с длинными русыми волосами, спускающимися непрерывным водопадом по всей спине, всегда была самой заметной в классе, но далеко не популярной. Лариска расцвела раньше всех, и ее красота, при всей внешней благопристойности, была какой-то вызывающей, влекущей и одновременно пугающей ровесников. Хотя как можно было быть вызывающей в условиях одинаковой школьной формы, когда любое, даже самое незначительное отступление от нормы, каралось выговорами и замечаниями в дневнике? Юбочка всегда чуть короче, чем следовало; высокие стройные ноги (колготки она не носила до самых холодов, предпочитая плотные гольфы или модные в те времена гетры); поблескивающие губы, чуть выбивающиеся из конского хвоста непослушные длинные пряди – и ее красота уже кричала, звала, вопила во весь голос.

Девушка сидела на уроке, задумчиво глядя в окно и наматывая русые волосы на длинный указательный палец правой руки. Потом, думая о чем-то своем, она рвала запутавшуюся прядь и начинала накручивать следующую. Длинные ноги не помещались за партой и как-то незаметно для хозяйки перемещались в проход. Юбка становилась при этом все короче. Мальчишки, забыв о том, что в классе идет урок, наблюдали за другим представлением, проглатывая слюну. Круглое личико украшали две ямочки, щеки заливались румянцем, но не от смущения – такого слова в лексиконе Лариски не водилось! Его она даже не знала! Она краснела, вспоминая что-то свое, очень приятное и волнительное. Всем своим видом, даже ничего не говоря, она показывала, что много старше и опытнее, чем все остальные девчонки в классе, наивные и трусливые, крепко держащиеся за мамин подол. Между всеми Верочкиными одноклассницами и Лариской лежала огромная непреодолимая пропасть.

Учеба ее не интересовала давно. Четверка редкой гостьей красовалась в ее дневнике. По химии, конечно, по рисованию и по физкультуре. Ей не нужно было даже прилагать какие-либо усилия: она легко брала нужную высоту, будто перешагивая через планку. Она взмывала над «козлом» и брусьями, легко опережала всех в беге. А что ей нужно было делать? Только переставлять длинные ноги – и вот она уже первая, если, конечно, Лариске было не лень. От всяких спортивных кружков она отказалась сразу, несмотря на все уговоры учителя физкультуры и приходящих в школу тренеров. До восьмого класса ситуация с оценками была немного лучше, но в девятый класс после каникул дылда Лариска пришла совершенно новой, взрослой и изменившейся. Ее не портили даже красные прыщики, заметные на ее прозрачной белой коже. Другой девчонке они принесли бы столько бед и переживаний, привели бы к серьезным комплексам, вселили бы обычную для всех подростков мысль о собственном безобразии, но только не ей. Лариске удавалось не замечать всех этих покраснений, а все потому, что она уже знала, что красива. Уже была уверена в своей неотразимости. Уже имела возможность убедиться в том, что имеет особую власть над мужчинами.

Она могла отчаянно доказывать (и кому – завучу, от одного вида которой Верочка чувствовала себя виноватой во всем!), что пользуется только гигиенической помадой, что глаза не подкрашивает, а домашнее задание, честное слово, забыла дома. Как-то на уроке русского языка, возмутившись регулярными пропусками и отсутствию тетради, Таисия Александровна послала ее домой за тетрадью, но в результате смутьянка так и не вернулась в школу. На следующий день как-то лениво, не особо стараясь, она сочинила историю о потерянном ключе. Наивная Верочка так и видела, как длинноногая Лариска в своей короткой юбчонке ищет ключи в траве у дома. Наверное, никто, кроме нее, в эту сказку не поверил.

Мальчишки, не отрывая от Ларисы глаз, все же ее не любили. Всегда старались посмеяться над ее самоуверенностью и выставить в глупом положении. Любимым розыгрышем был окрик в полупустом школьном коридоре или на улице:

– Эй, красавица! Сколько времени?

– Эй, девушка! Вы что-то уронили!

– Красавица, у тебя на юбке белое пятно!

И когда довольная Лариска поворачивалась, еще раз убежденная в своей неотразимости, и готова была улыбнуться, раздавался оглушительный смех:

– А кто сказал, что красавица – это ты? Ты же Лариска-крыска!

Девушка злилась, спешила догнать обидчиков и надавать им тумаков, но они, предварительно договорившись, рассыпались в разные стороны. Проходила неделя-другая, утихали страсти, и они изобретали новый способ посмеяться над той, кто их презирала. Мальчишки понимали, что для нее они еще слишком малы, и дело не в том, что эта дылда была выше всех в классе. Она уже находилась в том мире, где им так хотелось побывать, ну хотя бы заглянуть, о нем они грезили ночами, но их время еще не пришло. И они это знали. Кто-то другой, старше и опытнее, сопровождал ее в этом пути, рассказывал обо всех препятствиях и приключениях, и мальчишки мстили недоступной девушке издевками и глупыми розыгрышами. Кто-то даже распространял грязные истории, рассказывал о тайных похождениях Лариски, надеясь, что, опустив таким образом девушку, они смогут встать с ней рядом и даже показать свое превосходство. Верочка, ясное дело, ничему подобному никогда не верила.

В девятом классе Лариса стала часто пропускать школу, объясняя это своим нездоровьем. Посланные к ней домой одноклассники возвращались ни с чем. Домашние телефоны в новом спальном районе были еще не у всех, и не было никакой другой возможности дотянуться до ее родителей и узнать правду. Папа, военный, часто отсутствовал. Мама работала, как и все другие мамы в то время, с утра и до позднего вечера. Старший брат уже учился в военном училище, так что здоровая или больная девятиклассница распоряжалась своей свободой так, как хотела.

Больше всего Верочку и Марину удивляло то, что Лариса всегда возвращалась в школу с медицинской справкой, объясняющей ее отсутствие острым респираторным заболеванием или другими, вполне обычными недомоганиями. Но почему так часто? При этом пышущая здоровьем девушка больной не казалась. В семье Верочки все решалось очень просто: нет высокой температуры – иди в школу! Кашель, больное горло в счет не шли. Врача вызывали в очень редких случаях. В больнице Верочка лежала только один раз – с желтухой, и вместе с ней там лежала огромная «История искусств», кожаный зеленый ежедневник, где десятиклассница делала важные заметки. Может быть, хрупкая и маленькая Верочка чего-то не знала о тяжелом недуге своей одноклассницы?

В те времена в доме у Верочки было неспокойно, поэтому она старалась не докучать родителям своими вопросами. А они, конечно, возникали, и не только относительно школьной жизни. Девочка взрослела, а родители часто ссорились. Мама жаловалась на отсутствие денег и поддержки отца. Он искренне не понимал, чего ей не достает на самом деле. Именно эта причина, материальная зависимость, заставляла маму сохранять брак – так, по крайней мере, она объясняла подружкам, но дочка этому не верила. «Одна я ни за что бы не смогла поднять дочь!». Еще мама обвиняла дедушку в том, что он недостаточно ей помогает: «Много ли ему надо? Пенсия хорошая, а он все тратит на Веркины глупости!». Тихая дочка никогда не доставляла родителям хлопот, внимания к себе не требовала – скорее росла странной и замкнутой. Пряталась в укромные уголки и читала свои книги про искусство, радуясь, когда дедушка забирал ее к себе на выходные. Вот тогда-то она оживлялась! Просить дважды было не надо: она быстро собирала вещи, тащила свои альбомы с красками и ждала на балконе дедушку.

Когда пришло ее женское время, мама показала, где хранятся специальные салфетки и тряпочки, которые нужно стирать каждый месяц и посоветовала записывать даты в специальном дневнике. На этом просвещение закончилось. Хорошо, что к тому времени Верочка прочла книгу про нелегкую жизнь одной девочки из глухой деревушки. Та, впервые увидев пятна крови, решила, что тяжело заболела и скоро умрет. Долго мучилась и хранила все в тайне, пока отец (матери у героини не было) не объяснил: это, напротив, свидетельствует о том, что она выросла и превратилась в девушку и скоро зацветет новым, пока непонятным ей образом. Верочка была уже готова, когда пришло ее время. Мама ей так и ничего не объяснила: подружки и журнал «Здоровье» помогли больше. Девушка очень стыдилась новых обстоятельств, считая это постыдным и грязным.

Девчонки вроде Лариски смело усаживались на скамью в физкультурном зале и объявляли учителю, что сегодня заниматься не будут «по уважительной причине». Мужчина верил кодовым словам и не задавал лишних вопросов. Так было до прихода новой учительницы. Мальчиков она с радостью отдала коллеге, а девочки достались ей. Она завела специальную тетрадь, в которой фиксировала все «красные даты» старшеклассниц, зорко следя за тем, чтобы они не наступали два раза в месяц. Когда Лариска, слегка одернув юбку, очередной раз бесстыдно плюхнулась на скамью, вытянув длинные ноги, Марина Федоровна быстро привела ее в чувство. Доказательство лжи она нашла в своем объективном календаре и отправила Лариску в раздевалку. Девушка фыркнула и удалилась, будто бы переодеваться, но на урок она больше не вернулась. Ни крики злобной физкультурницы, ни замечания в дневнике, ни угрозы не могли напугать Лариску. «Родителей – в школу», – кричали в бешенстве Ирина Ивановна, Светлана Петровна, Марина Федоровна. В ответ смутьянка пожимала плечами и спокойно отвечала: «Вызывайте, только мама не придет. Она работает».

Тайна медицинских справок была раскрыта гораздо позже, в самом конце десятого класса, когда терять уже было нечего. Лариска поведала свой секрет одной девчонке. Та, понятное дело, по строгому секрету – своей лучшей подруге, которая и разнесла новость по всему классу. Девочки вроде Веры, в силу своей правильности и наивности, узнали об этом в самую последнюю очередь. Новость поразила Верочку абсолютно, заставила смотреть на одноклассницу с еще большим удивлением. Для себя она не могла допустить этого даже в мыслях, а Лариска стала для нее еще более отчаянной и дерзкой.

В начале девятого класса уже новая и изменившаяся Лара заболела по правде. Ничего на первый взгляд серьезного: три дня болел живот и тошнило. Мама, испробовав все знакомые ей средства, отправила дочку в поликлинику. Сопроводить ее она не могла – смена на заводе есть смена, дело серьезное, отпроситься никак нельзя. Девочка, проехав на автобусе три остановки, оказалась в регистратуре городской поликлиники. Осмотр педиатра ничего не дал, и ее отправили на консультацию к хирургу. От страха боль уже почти прошла, но старая и опытная медсестра усадила ее у двери кабинета и строго приказала дожидаться доктора. «Он скоро будет. Он обязательно должен тебя осмотреть: вдруг аппендицит или еще что похуже!» – убеждала старушка. Лара от таких слов испугалась еще больше и собралась было бежать, как вдруг увидела идущего по коридору врача, молодого черноволосого красавца. По словам больной, она поняла сразу: это идет именно ее врач. Уж не знала как – но поняла это в первую минуту. Поднявшись со стула, длинноногая девчонка с русыми волосами, спускавшимися до самой талии, оказалась почти одного роста с молодым хирургом. Находясь в том возрасте, когда еще ничто не может испортить красоты: ни старая выцветшая водолазка, ни перешитая мамой юбка, ни бессонная ночь – Лариска просто ошарашила врача своей девичьей красотой. Светло-серые глаза, нежная прозрачная кожа, длинные волосы, трогательные ямочки на щеках – все вмиг поразило молодого мужчину, и он позабыл и про клятву Гиппократа, и про то, что девушке едва исполнилось шестнадцать. Улыбнувшись, она продемонстрировала две ямочки на розовых щечках и ряд ровных белых зубов, потом облизала потрескавшиеся губы (за последние дни ей было не до гигиенической помады) и вошла в кабинет. Закрыв за собой дверь и скомандовав снять водолазку и слегка спустить юбку, доктор уложил больную и приступил к тщательному осмотру, не упуская ни один миллиметр ее юного тела. Вернее, полтела. Воспитанный на Кавказе, молодой врач знал приличия, и если больная жалуется на боль в животе, тошноту и жидкий стул, ниже опускаться не имело смысла. Тем более тогда, когда он не знал пределы допустимого. Тем более что там начинались полномочия уже совершенно другого специалиста.

Аппендицит у Лариски, к счастью, так и не обнаружили. Через пару дней после строгой диеты и надлежащего лечения все пошло на лад, но она все же посетила красивого хирурга еще раз, забрав справку для школы. Конечно, осмотр состоялся еще раз: надо же было убедиться, что девочка абсолютно здорова! С тех пор и началась их дружба, приятная и взаимовыгодная. Руслан Асланович был Лариске всегда рад. Крепко закрывал дверь, мыл для порядка руки, поправлял и без того безупречный халат и после небольшого осмотра (простукивания грудной клетки пальцами одной руки через пальцы другой и т. д. и т.п.), выслушав жалобы больной, всегда выписывал ей освобождение от школы на несколько дней. Специально для этих визитов он приобрел фонендоскоп, который хранил в нижнем ящике стола, и бланки с печатью педиатра. Не мог же хирург в самом деле подписывать своим именем справки о перенесенном остром респираторном заболевании!..

Лариска, прекрасно понимая, что испытывает при этом молодой и неженатый доктор, без стыда наведывалась к нему почти ежемесячно. Жаловалась на боль в груди и сильный кашель, обнажала грудь, вываливала смелые побеги на волю и исподтишка наблюдала, как Руслан Асланович дрожащими руками прослушивает больную, сжимает ее грудь, просит вздохнуть поглубже, покашлять, перестать и покашлять вновь. Лицо молодого хирурга наливалось краской, белый халат оттопыривался, и непослушный орган рвался на свободу. Он давал о себе знать намного громче, чем при осмотре зрелых пациенток, но куда же деться от необузданного темперамента? Такой удачи упустить он не мог! Лариска с интересом смотрела на двигающийся бугорок, не опуская глаз и не краснея, потом смело разглядывала лицо врача и явно получала удовольствие. Прежде чем отойти к своему столу, он еще раз осматривал все Ларискино бесстыдное хозяйство, молочно-белое, с синими прожилками и темными сосками, дрожащей рукой убирал с груди длинную прядь волос, выслушивал сердце и потом, уже после ее ухода, сам справлялся с накопившимся беспокойством.

Бойкая Лариска наблюдала за представлением с улыбкой. Будучи осведомленной о подобных вещах гораздо лучше, чем все ее одноклассницы, она прекрасно понимала: доктор не верит в ее недомогания и получает от ее визитов совершенно другие удовольствия. Ну и что ж? А она получает то, что нужно ей – освобождение от ненавистной школы и осознание того, какую огромную, неограниченную власть над мужчинами она имеет. Не только над этими глупыми желторотыми одноклассниками, которые только и мечтают заглянуть ей под юбку, а над взрослыми, опытными образованными мужчинами в белом халате, в галстуке и с таким необыкновенным одеколоном.

Насколько далеко продвинулись за два года эти двое – не знал никто, но игра, несомненно, увлекала обоих.