Читать книгу По дорогам жизни и смерти - Эмма Устинович - Страница 22

У каждого человека свой эстетический идеал. Здесь играет роль и быт, и гены, и общественное мировоззрение.

Когда на литературных вечерах мои собратья по перу костят друг друга вдоль и поперёк, я молчу и вспоминаю свою молодость.

Я тогда работала в Добрушском райкоме комсомола (это на Гомельщине, в Белоруссии).

Отличный мой товарищ, Надя Журова, заведовала сектором учёта. Нас объединяли общие комсомольские заботы: не смущали тяжёлые дороги, по которым мы колесили на попутном транспорте, а чаще пешком, в жару, мороз и даже в метель, в лёгких пальтишках и осенних ботиночках на каблучках.

Мы верили в свои идеалы, в человечество и его прекрасное будущее.

Велико осознание своей молодости. «Какая красавица!» – говорили обо мне многие. И не только потому, что мне было 19 лет. Изящная и стройная, рост 162 см., тонкая талия, перетянутая по тогдашней моде узким ремешком. Даже перенесённые в детстве лишения не испортили моей кожи, розовой, с перламутровым отливом. Только лицо, чуточку бледноватое; но в контрасте с искрящимися глазами производили приятное впечатление. В нём отражалась норма. К тому ж озарялось белозубой улыбкой с небольшими ямочками на щеках. Две золотые косы, ниже пояса, усиливали это впечатление. Когда я причёсывалась, редко кто не любовался густым потоком золотых нитей, к чести тогдашнего отечественного шампуня под названием «Солнышко». Голос, как ручёк, походка – быстрая, лёгкая. Мне и самой казалось, что я лечу над землёй и с изумлением и восторгом смотрю на её леса, поля, реки и озёра, потрясённая деловитостью и трудолюбием людей. Я влюблялась во всех, кто встречался на пути: в детей, неустанных доярок, в пастухов и трактористов, в стариков и даже в старух. Влюблённость в мир распирала меня изнутри и я вся светилась…

Чем ни красота?

И всё же я не отвечала эстетическим взглядам сельских парней. Коренастые и коротконогие, они, за годы войны и фашистской оккупации, не наели роста. Я, наверное, казалась им жердью и чересчур городской.

Чтобы провести комсомольское собрание со стопроцентной явкой, я бегала по селу и посёлкам 2-3 дня, персонально знакомясь с каждым комсомольцем, а потом ночевала где-нибудь в избе-читальне, подложив под голову подшивки газет.

А вот Наде Журовой это удавалось сразу. Ко мне на собрание приходили, как положено, поздно: пока с колхозными делами управятся, свою скотину досмотрят, поужинают, к 9-10 часам – соберутся…

К Наде являлись сразу, даже не поужинав, к 7-ми часам, чтобы полюбоваться на «красивую девку».

Маленькая, кругленькая, как бы высеченная из цельного куска. О талии я не говорю: её не заметишь. Но лицо, тоже круглое, миловидное, белое, как молоко, с нежным румянцем – образец редкой красоты.

Тёмно-серые глаза, «не по яблоку», но очень выразительные, с длинными ресницами, смотрели на людей доброжелательно, с вниманием и теплотой. Как говорят в народе: брови – соболиные, губки – бутончик розы, улыбка – свет дневной. Высокий гладкий лоб выдавал незаурядный практический ум. Эту красивую головку венчала корона из тёмно-русой косы. Но главным достоинством её девичьего облика была грудь, большая и пышная. Впечатление создавалось, что она начинается прямо от шеи. И хотя грудь эта упрятана в тугой бюстгалтер, прикрыта безукоризненно отутюженной блузочкой, застёгнутой на все пуговицы до самого воротничка – вызывала она, даже у женщин, какие-то странные ассоциации. Стоило глянуть на её нежное белое лицо, и сразу же начинало казаться, что блузочка на груди вот-вот лопнет, и из чашечек бюстгалтера выплывут, как из сказки, два белых сверкающих лебедя и поплывут вам навстречу, даруя блаженство и счастье.

Чтобы завоевать уважение молодёжи я рылась в парткабинете, в районной библиотеке, отыскивая брошюры с передовым опытом сельскохозяйственных работ, ходила по избам, полям, фермам, в парторганизации и правления колхозов, рассказывала на собраниях о звёздах, пересказывала популярные в то время теории происхождения Земли: Канта, Лапласа, Шмидта, сама демонстрировала способ изготовления торфо-перегнойных горшочков для капусты и многое другое – и всё же такого успеха, как у Нади, у меня не было. Я не ходила, а летала, как жаворонок. И Надя не шла, а гордо плыла по деревне, как лебедь. Стоило ей пройти от правления колхоза до избы-читальни – и успех обеспечен.

И теперь, когда говорят о прекрасном, стараясь втиснуть его в классические рамки или навязать другим свои взгляды, я с улыбкой вспоминаю свою молодость.

1992 год.