Читать книгу Стыд - Эстер Гольберг - Страница 4

Она сидела за фортепиано и вот уже пятнадцать минут пыталась сфокусироваться, а я на кожаном пуфе в нескольких метрах от нее надеялась на обещанные объяснения. О них она благополучно забыла, удовлетворив потребность в компании. Перелистывая туда-обратно страницы нотной тетради, Хая что-то озабоченно искала. Несколько раз ее кисти касались белоснежных клавиш, но она тут же одергивала их, ерзала на стуле, будто проблема была в нем, и снова возвращалась к нотам. Ее пальцы сопротивлялись.

Наконец женщина смиренно захлопнула крышку инструмента и, все же вспомнив о моем присутствии, переключила на меня внимание.

– Играешь?

– Нет, – я мотнула головой.

– Мда, странный вопрос.

Хая уже не казалась встревоженной, скорее раздраженной. Это легко читалось по искривленным в надменной ухмылке губам – она не скрывала. Зато выглядела она гораздо свежее, чем в те наши редкие встречи на кухне. Привычная заспанность лица значительно спала, открыв моему любопытному взору его изящные черты. Она была безусловно красива. С врожденным “кошачьим” прищуром, аккуратным ртом и маленькими бровями-домиками, четкой линией подбородка и в меру крупной нижней челюстью – в ее лице не было доминирующих черт, и даже наряженное в недружелюбную маску оно могло быть иллюстрацией всей вселенской гармонии, которую природа бережно положила на свой холст.

А еще она была причесана. Можно ли самовлюбленно считать, что пышные волнистые локоны, обычно пушащиеся и торчащие в разные стороны, сегодня лежали аккуратно именно для меня. Забавно, если Хая решила, что с милой прической у нее будет больше шансов убедить меня отказаться от вечерней прогулки в ее пользу. Так или иначе, ее план сработал. Я оставалась на месте, пряча от нее трепет любопытства.

– Разве твоя семья не против, что ты здесь работаешь? – спросила Хая по-обыкновенному не особо вовлечено и, не дожидаясь ответа, удалилась в свою обитель, но дверь оставила открытой.

– Они думают, я сижу с детьми хаззана, – прямо ответила я, надеясь, что вопрос был все-таки не риторическим.

– Ха, так меня еще никто не обзывал.

Мои слова произвели на нее такое впечатление, что она высунулась из комнаты, прислонилась плечом к дверному проему и сложила руки на груди, как недовольная учительница.

– Не боишься, что кто-то проверит? Сомневаюсь, что в этом районе есть хоть один хаззан.

– Если и есть, я у него не работаю, – напомнила я, за что получила немой упрек.

– Тоже верно. Арье всегда хотел помощницу из религиозных. Думает, вы лучше справляетесь с домом, детьми и всем этим… – Хая зачем-то указала на окно и снова скрылась. – Замужем?

– Нет.

– Собираешься?

– Странный вопрос, – процитировала ее я.

Из комнаты донесся короткий смешок.

– Слушай, ты не встречала мое удостоверение, когда убиралась?

"Еще один странный вопрос", – подумала я, но в ответ лишь односложно протянула:

– Нет.

Шуршание за стенкой прекратилось.

– А телефон у тебя есть?

– Телефон есть, но…

– Иди сюда, я ничего не слышу, – перебила Хая.

Ее минутный доброжелательный настрой растворился в воздухе. Я тихонько подошла к двери и тут же услышала подгоняющее "да заходи ты”.

– Садись на кровать, если хочешь, или сюда, – Хая, не поворачивая головы, указала на тахту.

Сама женщина сидела на полу перед распахнутым шкафом и рылась в картонной коробке.

– Телефон есть, но без интернета, – договорила я.

– Подойдет. Мне нужно отправить сообщение. Я тебе заплачу, если…

– Пожалуйста, не надо мне платить!

Женщина, перманентно пытавшаяся мне за что-то заплатить, развернулась на полу, а я протянула ей свой раритетный кнопочный аппарат. Она посмотрела на меня своим коварным кошачьим взглядом, словно собиралась спросить, не издеваюсь ли я над ней, но волновало ее другое.

– Ты можешь пообещать, что не скажешь Шаулю?

Эта просьба мне совсем не понравилась. Все вопросы я решала именно с ним, он объяснял, что нужно делать, покупал продукты по списку, справлялся о благополучии детей, даже в школу ходил на родительский день. И, честно говоря, скрывать от него такую мелочь казалось глупым. Но в своей просьбе Хая была крайне серьезна, поэтому я не посмела ей отказать.

– Если нужно, – я кивнула.

– Мне нельзя возвращаться поздно.

– Я закажу тебе такси.

– Мне нельзя на такси.

– Господи, да что ж тебе можно?

К 21:45 мы успели переместиться в зал и заварить чай. Хая расположилась полулежа на диване и внимательно меня разглядывала. Меня увлекло расписанное семитскими узорами дно чашечки, подарившее моему молчанию причину.

– Хочу знать, что Шауль успел про меня наговорить, – задумчиво протянула женщина, нежно прикасаясь губами к тонкому фарфору.

Я подняла глаза к потолку, напрягая уставшую голову, чтоб вспомнить.

– Особо ничего…Что вы себя плохо чувствуете и… кажется, пишете музыку.

Она горько усмехнулась. Так она реагировала на каждое мое высказывание длиною больше, чем в два слова.

– Предел мечтаний Арье. Религиозная и ничего не знающая.

– Вы тоже меня не знаете. Я почти месяц нахожусь в вашем доме, но познакомиться вы решили только сегодня и так и не сказали зачем.

Она только лениво помяла плечо.

– До этого не было нужды. Ладно, извини, не хотела тебя обидеть.

"Не похоже", – подумала я.

– Мне правда нужно домой.

Хая поставила чашку на пол и опустилась на лопатки, приложив ладони ко лбу.

– Я не могу тебя отпустить.

– Почему? – вырвался бестактный, но логичный вопрос.

– Потому что, если я останусь одна, черви в моем мозгу прогрызут через глотку тоннель к сердцу, и когда оно наконец остановится, я буду лежать прямо здесь, на этом диване, пока мои дети не обнаружат мое гниющее тело, – на одном дыхании произнесла Хая и печально добавила, – Поэтому тебе придется остаться со мной.

– Поставлю чайник.

Вечер сегодня не кончится.