Читать книгу Стыд - Эстер Гольберг - Страница 9

Искусственный сумрак зала, созданный плотными римскими шторами, отлично гармонировал с нескладной лиричной мелодией, временами перебиваемой приглушенной руганью. Поджав под себя правую ногу, Хая сидела за фортепиано и сосредоточенно щелкала по клавишам. Мне показалось, что меня она не заметила, поэтому я решила не мешать и начать уборку со второго этажа.

– Больше не здороваешься? – прокатилось эхом по высоким стенам, как только я завернула к лестнице.

– Не хотела отвлекать, – отозвалась я и вернулась в полутьму зала.

Хая убрала руки от инструмента, похожего больше на космический пульт управления с афиши, чем на что-то земное, попереключала режимы на напольной лампе и спустила ниже рукава толстовки, пряча в них кисти.

– Мне стоит извиниться? – спросила она.

– Если считаете нужным.

Подсказывая, я скрестила руки на груди.

Она прикусила губу и с тяжелым вздохом наклонила голову в бок, словно извинения требовали от нее физических усилий, а потом вновь выпрямилась и покорно кивнула:

– Ладно. Прости, что высказала свое мнение, о котором ты не спрашивала.

Это конечно не было тем, что я надеялась услышать. Эти извинения – серый шум, смысла в них не больше, чем в грохоте камней. Однако на большее рассчитывать не следовало, поэтому я удовлетворенно кивнула.

– Я вас прощаю. Вы тоже извините, мне не следовало такое говорить.

Хая махнула рукой и с надменной ухмылкой заявила:

– У меня иммунитет. Значит, мир-дружба-жвачка и ты сваришь мне кофе? Брр, пока я не окоченела.

Хая мерзляво поежилась, хотя в комнате было довольно тепло.

– Может включить обогреватель? Или плед из детской принести?

Она помотала головой.

– Всегда морозит, если не сплю. Так что лучше кофе.

Шауль не покупал кофе, но я все же проверила каждый кухонный шкафчик прежде, чем вернулась к фортепьяно,опять не решаясь прервать работу. Руки Хаи без конца наигрывали один и тот же набор нот, а сама она вполголоса напевала что-то, покачиваясь и глядя куда-то перед собой. Ее диковатый вид казался знакомым. Она словно молилась на выдуманном языке какому-то неизвестному Богу, усердно и рьяно, но он отказывался слушать.

– Не нашла? – сквозь моления спросила Хая и, не дожидаясь ответа, захлопнула тетрадь. – Грёбаный Шауль с его грёбаной паранойей! Обувайся.

– Куда мы идем? – крикнула я сама себе, наблюдая, как Хая со вселенской яростью уже натягивает джинсы на пижамные шорты.

Спустившись по Ибн Эзра на Клеунснер, мы окунулись в облако из человеческих голосов, смешанных с шумом проезжающих машин, пиканьем светофора и детскими криками. Шли мы очень быстро – пафосный Верхний район не интриговал Хаю так, как замызганный и бледноликий религиозный квартал.

– Тормози, – окликнула меня она, когда увлеченная потоком людей я пронеслась мимо стеклянных дверей "Sunrise cafe".

Внутри было тесновато: аккуратная деревянная стойка с металлической столешницей, пара длинных столиков, по разным углам которых расселись ребята с ноутбуками и всякой канцелярией, и громаднейшая рыба-люстра, тоже деревянная, извивающаяся под самым потолком и подглядывающая сверху в экран белобрысой гойки.

– Мм, что тут у нас.

Хая постучала ногтями по стойке и поправила большие солнечные очки, закрывающие половину лица. Парень за стойкой, наряженный в зеленый фартук, заметался на месте, будто обращение Хаи застало его врасплох.

– Добрый день, – выдавил он, неестественно потряхивая головой от волнения.

– Да, привет. Два двойных фраппе на вынос, пожалуйста, – продиктовала Хая и обернулась в мою сторону. – Фраппе – это кошерно?

Я выразительно закатила глаза.

– Вообще у нас нет кошерных маркировок, так что… – любезно попытался объяснить парень, но встретив угрожающий взгляд Хаи, просвечивающийся сквозь солнечные очки, криво улыбнулся. – Два двойных фраппе на вынос.

– Спасибо, Кенни.

– О, вы запомнили, как мило, – ликующе отметил парень, потирая ладони в перчатках о фартук.

– Ага, – Хая тактично улыбнулась в ответ, косясь на его бейдж, и, аккуратно помахав ему на прощание своим стаканом, вручила мне мой.

Покинув "Sunrise cafe", мы спустились еще на тридцать метром вниз по улице и завернули в тихий сквер, скрытый от случайных прохожих за полосой одинаковых зданий. Плюхнувшись на скамейку, Хая в пару глотков допила свой кофе и с блаженным видом закинула стакан в мусорный бак.

– М-да, жизнь налаживается.

Она растянулась на скамейке, свесив с края кроссовки, стянув очки и опустив голову на сиденье. Но такое положение показалось ей неудобным, поэтому она приподнялась, подползла ближе ко мне, улеглась затылком на мои колени и, чинно сложив на животе руки, прикрыла глаза.

– Нравится?

– На вкус как то, что мне точно нельзя. Но да, это восхитительно, – ответила я, отставляя стакан в сторону.

Хая расплылась в довольной улыбке.

У меня почти получалось не думать о Гликманах. Тепло. Хотя солнце в сквер почти не попадает. Только одинокие лучи тайком проскальзывают сквозь зеленые кроны, монотонно шуршащие из-за легкого весеннего ветерка, обдающего свежестью кожу. Один из лучей устроился на волосах Хаи, подсвечивая непослушный локон. Этот локон назойливо привлекал мое внимание, не давая спокойно насладиться скромным пейзажем.

"Какая она красивая, – мелькнула мысль и плотно увязла в моей голове. – Особенно, когда молчит".

– Надеюсь, ты не думаешь, что обида дает тебе право не рассказывать про свидание, – напомнила Хая, не теряя своего умиротворенного вида – Как прошло?

– Вроде хорошо.

– Хорошо? – переспросила она, поднесла левую ладонь ко лбу и подозрительно прищурилась. – И когда свадьба?

– Не так быстро, мы же не с средневековье, – выдохнула я, вызывая своим негодованием еще большее наслаждение. – Сначала нужно понять, подходим ли мы друг другу и нашим семьям…

– Он тебе понравился?

Я пожала плечами.

– Скорее да. Он очень вежливый и, кажется, добрый.

– Симпатичный? – Хая саркастично ухмыльнулась.

Я попыталась воссоздать в голове его образ, однако из вчерашних воспоминаний вновь и вновь складывалась только одна картина: плохо освещённая улица религиозного квартала, лицо госпожи Хадад, ее слова, стеклянные двери бизнес-центра и новость о дяде. Вчера вечером я была напугана и зла настолько, что едва могу вспомнить лицо потенциального мужа.

– Как вы поняли, что господин Хадад – ваш человек?

Хая ответила не сразу: задумчиво вздохнула, посмотрела на меня снизу вверх. Я смущенно отвернулась.

– Я всегда знала, что мы поженимся. Старший брат лучшей подруги, дома напротив. Мы знаем друг друга всю жизнь, – протянула женщина и будто бы озадаченно подняла бровь. – Хотя, признаться, в школе он меня игнорировал напрочь.

Ее интонация и кривляние меня повеселили.

– Что? Честно! Он был самым популярным мальчишкой в старших классах. Высокий, статный, харизматичный до ушей. Еще и подрабатывал на радио. Тянулся к искусству. На этом мы с ним и сошлись.

Хая меланхолически усмехнулась своим мыслям.

– Он тоже занимается музыкой? – спросила я.

Женщина покачала головой:

– Он на ней только зарабатывает. Это полезный навык вообще-то. Благодаря ему мои песни звучат из каждого утюга, иногда аж самой тошно. У Арье врожденное чутье на деньги, и он потрясающе хорош в переговорах. А талант у него только один – он всегда и все держит под своим контролем.

История приобретала начало, таинственная семья Хадад все больше походила на человеческую.

– А подруга? Сестра господина Хадад. Вы все еще дружите? – поинтересовалась я неизвестно зачем.

Хая еле заметно нахмурилась.

– Не особо. С друзьями детства такое часто случается. Сначала все хорошо, а потом ваши пути начинают расходиться все больше и больше, и больше. И вот – вы друг для друга просто прохожие.

Женщина замолчала. И по ее лицу было вполне ясно, что своим дурацким вопросом я залезла не туда. Мне хотелось сказать что-то, что могло бы исправить ситуацию, вернуть на место ее ликующую безмятежность, но все слова растерялись и оставалось только присоединиться к ее угнетающему безмолвию.

От дребезжание моего мобильника мы обе синхронно вздрогнули.

– Готова поспорить, это Шауль, – буркнула Хая, тяжко поднимаясь с моих коленей. – Не бери.

– Он будет злиться, – простонала я, в нерешительности прикусив губу.

– Ладно, давай сюда.

Она, недолго думая, выхватила из моих рук телефон, облокотилась на спинку скамейки, закинула ногу на ногу и приняла вызов:

– Ну, здравствуй, сладенький.

– Ты же в курсе, что я тебя за "сладенького" посадить могу, да? – донеслось из трубки хрипловатое ворчание.

– Остынь, не я твой работодатель, а Арье. Ему и возмущайся. Что-то хотел?

Хая коварно облизнулась и задергала носом кроссовка.

Голос из трубки не повёлся.

– Не смешно. Во-первых, почему я стою на твоей кухне и держу в руках твой телефон, а тебя рядом с ним нет?

– О, нет, похоже, ты домушник…

– Во-вторых, пока будешь идти домой, подумай, как собираешься играть с трясущимися руками и паническими приходами от таблеток, шлифованых кофеином.

– Вот же предатель! – наигранно воскликнула Хая и, зажав рукой микрофон, прошептала мне на ухо. – Я знала, что этому Кенни нельзя доверять.

– Просил же, честно просил. Хотя бы не перед выступлением… – Шауль не унимался.

– Ой, да не ной, да там кофеина-то почти не было. Всё!

Хая убрала от уха трубку, в которой все еще слышался капризный бубнеж.

– Невозможно, – произнесла она одними губами, надевая очки и подавая мне знак, что пора идти.

– Хая? Хая! – донеслось из динамика.

– Сейчас приду!

– Я говорю, заложница твоя где?

Хая стрельнула в меня многозначительным взглядом и фыркнула:

– Здесь еще. Она мне нравится, съем ее последней.