Читать книгу Стыд - Эстер Гольберг - Страница 7

– Хабибти…

Мягкий тихий голос крадется по темноте грез. Его хозяйки не видно. Она в густом горячем воздухе, и мне никак не собрать ее черты воедино. Слышу звук, но больше не разбираю в нем слов. Голос бархатной волной накатывает откуда-то из далека, со всех сторон одновременно. Так хочу вспомнить ее лицо, но мысли разлетаются осколками и парят в невесомости. И лишь взгляд, по-лисьи хитрый и до одури чарующий, всплывает в памяти прежде, чем тело охватывает колючей ночной промозглостью.

– Хабибти, проснись…

В глаза бьет противный желтоватый свет потолочных лампочек. Еле поднимаю со стола тяжелую голову, провожу ладонями по окаменевшему лицу. На нем, кажется, отпечатались складки кофты. Пытаюсь проснуться, сфокусировать взгляд на сидящей рядом Мойре, но глаза слипаются.

– Это ты? Я хотела вас дождаться.

– Ничего, – шепчет Мойра, гладя меня по голове.

– Ты что, плачешь?

Я быстро обернулась на окно, пытаясь сориентироваться во времени. В окне однотонной темно-синей краской застыла последняя зимняя ночь.

– Нет, – ответила Мойра, потирая припухшие морщинистые веки. – Уже выплакала, что могла.

– Дядя?

Тетя покачала головой.

– Что? Он вернулся? – спросила я, с силой концентрируясь на происходящем. Дыхание сбилось.

– Нет. С ним случилась плохая история, Хабибти. Он теперь с Ним, – Мойра указала пальцем на потолок, и ее глаза вновь заблестели от слез.

Ее слова едва цеплялись за мое сознание.

– Где он?

– Он умер, Хабибти.

Отряхнувшись от дремы, я придвинула стул ближе к столу и села ровно.

Тетя крепко взяла мою руку своими и, ничего не давая сказать, продолжила:

– Не спеши лить по нему слез, он сейчас в лучшей ситуации, чем мы. Шимон попал в плохую историю и оставил ее нам в наследство. Мы никому не скажем, – строгий взгляд исподлобья говорил куда красноречивее ее самой, – Моти и Сара знает, детям знать не надо. Пусть оплакивают отца, как следует.

В ту ночь я не узнала, что именно Мойра запретила рассказывать. Сонный разум, занятый бессознательной скорбью, не мог принять, что смерть Шимона была взрывом, от которого раскатываются во все стороны испепеляющие живое волны. Я понимала только, что дела достаточно паршивые, чтобы снова нужно было врать. Второй раз за месяц – многовато. Скрывать что-то от семьи тяжело. Между нами и так было достаточно молчания, чтобы связь, вымоленная мною за месяцы совместного проживания, начинала неуклонно блекнуть. Эта мысль легла на душу очередным камнем. А вот осознание, что Шимона больше нет, не приходило.

Я неуклюже стянула резинку с волос и перевязала хвост.

– Сколько раз просила не трясти волосами на кухне, – прохрипела Мойра и, решив, что конструктивного диалога со мной не выйдет, махнула рукой. – Ладно, иди спать. Тебе скоро вставать.

Я поднялась из-за стола и поплелась на выход, но Мойра придержала меня за локоть.

– Еще кое-что. Это очень важно. Никому не нужно знать, что ты работаешь. Теперь лучше говорить, что ты следишь за домом и учишься быть хорошей хозяйкой, ясно?

Я помолчала пару секунд.

– А деньги?

– Про это не думай. Все равно скоро выйдешь замуж, не о чем будет думать. Все, иди спать.

Не спеша я устремилась назад в безгорестный мрак.